Звёздный патент (Сборник)

– Я уже думал, придется прибегнуть к помощи ремкомплекта.

Наверное, на пока еще неподвижном лице Джокта ожила какая-то складка, потому что медик тут же поспешил пояснить.

– Реанимационный комплект для вывода, в данном случае, из длительного транса. Для простоты – ремкомплект. Что-то вроде индапа, только не умеющего принимать самостоятельные решения.

Теперь Джокт смог вздохнуть поглубже, хотя это и стоило ему мгновенных болезненных покалываний на всем пути движения воздуха – от ноздрей до самых легких. Ему захотелось спросить, почему именно глубокий транс? Почему не более серьезная причина, и вообще почему рядом психиатр, а не какой-нибудь хирург-травматолог? Пока что Джокт понял и вспомнил совсем немногое. Бой. Два линкора, заключившие друг друга в смертельные объятия. Прилив. Его «Витраж»… Зачем-то уменьшенный сектор обзора. У него что, отказала оптика? Или же была какая-то другая причина? А потом оптика снова переведена в режим полного обзора… И что-то он увидел.

Вопросов имелось множество. Память возвращалась толчками – по фрагменту на каждый вдох. К счастью, Бар Аарон оказался тем человеком, которому не обязательно нужны вопросы. И Джокт вспомнил, что полковнику, чтобы заговорить, достаточно просто наличия слушателя.

– У тебя целы все кости и мышцы. Связки не порваны. Физическое состояние – в норме. Ну потенциально в норме, пока к телу не вернется чувствительность. А вот с капитанским мостиком, что у тебя над плечами, все далеко не в порядке. Понимаешь? Ты вошел в состояние глубокого транса, и индап усугубил процесс, использовав режим консервации. Допустил ошибку, так сказать, посчитав, что его подопечного задело лучом смерти. Наверное, что-то неправильное обнаружилось в работе мозга, раз индапу пришлось превращать тебя в реликтовую обледенелость. Поэтому рядом оказался не какой-то там костоправ, а я!

Глаза медика, увеличенные толстыми линзами очков, радостно поблескивали. На лице играла улыбка. Наверное, ему она казалась доброй и радушной, а вот Джокту чудилось за ней нечто плотоядное.

Еще бы! Специалист, дорвавшийся до любимой работы! Теоретик, засидевшийся без практики. Вероятно, что-то такое начал испытывать и сам полковник, начавший потирать руки.

– Ну-с, минут через десять ты должен полностью прийти в себя, и тогда мы пообщаемся…

– Нет. – Джокт сам не ожидал, что у него получится произнести что-то в ответ.

Он не имел в виду отказ от общения с Бар Аароном вообще. Просто вспомнил обещание, данное офицеру особого отдела. Там, на Земле, когда они договаривались, что Джокт будет сообщать любые подробности видений в Приливе. Итак, Джокт вспомнил это обещание. И еще кое-что…

В тот день, после посещения «Стокгольма», беседа не состоялась. Едва появившемуся в Крепости и сразу же получившему задание на вылет пилоту тоже было не до общений с особистом. Да и что он мог сделать? Чем бы Джокт мотивировал отказ от вылета? Рассказать Гонзе, что у него имеется неоконченный разговор с кем-то из штабистов и поэтому он не может пойти в рейд? В штабе его, быть может, и похвалили бы за такую ретивость в исполнении взятых обязательств, а вот Гонза и остальные пилоты… Те же Барон и Гаваец – что они могли подумать? Нет, никто бы его не понял. Из своих. А особист и прочие интересующиеся тайнами Прилива – далеко, очень далеко отсюда.

– Мне нужно… – Джокт с трудом выговаривал слова, едва двигая непослушным языком. – Мне нужно связаться со штабом Внешнекосмической Обороны Солнечной… Можно с медицинским управлением…

– О нет, мой храбрый друг! С тобой не настолько все плохо, чтобы вызывать специалистов с Земли! Моего опыта и моей квалификации вполне…

– …или сразу с особым отделом, – умудрился все-таки закончить Джокт.

– Хм, – как-то неуверенно запнулся медик, продолжая теребить пальцами край покрывала, которым был укрыт Джокт.

В это же время сознание Джокта полностью выплыло из тумана, и память услужливо распахнула все свои двери, оттолкнувшись именно от ближайшего знакомого ей объекта.

Медик-психиатр, палуба «Зет-14», сначала «Хванг», потом – Лиин. «Черный колодец», вердикт медкомиссии, к счастью – положительный, хочу кусаться, маджонги – матрешки, от которых пухла голова и дрожали руки. Шахматы и проигравший самую важную партию Пит. Самому же себе ее и проигравший. Потом – Первый Боевой. Первый контакт с реалистичными причудами Прилива. Теперь – второй. Причуды делаются реалистичней, и их становится больше! Нет, не так! Первый контакт, Первый боевой, линкор «Инк», линкоры «Порта» и «Маунтстоун». И теперь – второй контакт.

– Доктор! Я чуть не сошел с ума? – пожалел он полковника, который уже помог ему в жизни. Пусть немного, чуть-чуть, как осознал это позже Джокт, но – помог.

Теперь полковник Бар Аарон, хороший знакомый Балу и знающий все душевные драмы Джокта, выглядел грустным и растерянным. Тоже – чуть-чуть. Но и этого было достаточно, чтобы Джокт решил поговорить с ним. Видимо, медик не любил, когда у него отнимали пациентов, считая это уязвлением собственной значимости. Он был не так устроен. И Джокт вспомнил, с какой обстоятельностью делился Аарон знаниями о комплексе вины, как блистал перед битком набитой аудиторией, рассказывая о суевериях, полностью затмевая своего коллегу. Ну что ж… Если он был лучше, значит – имел такое право. Поэтому с ним нужно было заговорить, Джокт просто физически ощутил эту потребность.

Услышав наивный вопрос, Бар Аарон принялся отвечать, разом спрятав растерянность.

– Сошел ли ты с ума? Действительно, хороший вопрос! И знаешь, что я отвечу? Знаешь? Я отвечу, что скорее – да, чем нет. Да, ты сошел с ума. Индап отреагировал несколько э-э… обширней, чем мог бы. В результате твое состояние транса усилилось, и…

– А разве сумасшедшего можно так быстро излечить? – удивился ответу медика Джокт, вспоминая Пита и еще троих, чей рассудок вышел погулять, да так и не вернулся обратно.

Предсказанные десять минут прошли, и теперь он свободно мог распоряжаться своей речью. Вот только с артикуляцией еще не все было в порядке, будто лицевые мышцы отходили от наркоза, а потому не полностью подчинялись Джокту.

– Нет. Излечить их – увы! – зачастую невозможно, и это уже навсегда… Нарушение законов мыслительной деятельности, сами законы и находящееся в прямой зависимости от них душевное здоровье, все это неподвластно медицине. Пока! – убежденно сверкнул он очками. – Я уже, кажется, говорил, что наш мозг, наше сознание – это целый мир. Почти такой же непознанный и непознаваемый, как Вселенная. Поиск своего внутреннего «Я» равнозначен поискам правды о сущности мироздания. Но, к счастью, как космосом правят законы гравитации и времени, так и сознание имеет собственные механизмы защиты. Иногда нельзя излечить поврежденное сознание, но вот само оно вполне способно излечиться. Конечно, пока не пройдена определенная граница, черта, за которой – провал! Отрыв от реальности, все, что угодно, вплоть до жизни среди чудовищ. Понимаешь, Джокт, тараканы водятся в голове каждого из нас. Иногда они начинают шевелиться. Бывает, это не страшно. Важно не дать им расползтись и расплодиться…

– Я… не понимаю вас, – признался Джокт, – скажите лучше – я нормальный или все же сошел с ума? Я видел кое-что в Приливе и чуть не слился со своим видением. Очнулся только сейчас и даже не знаю, сколько времени прошло с того момента… Мне плохо, и я не готов сравнивать себя и свое сознание со Вселенной.

– Ничего странного, тебе пришлось нелегко. Процедура консервации, проведенная индапом, всегда нелегка. Но она необходима, потому что луч смерти – не только объективное, физическое поражение любого участка тела. В какой-то мере это запускаемая программа внутреннего самоуничтожения. Поэтому индап и произвел консервацию всей твоей активности и жизнедеятельности.

– Даже ток крови?

– Почти так, Джокт.

– Но это же невозможно!

– Почему ты так считаешь? При создании соответствующих условий живой организм может длительное время находиться в законсервированном состоянии, это когда процесс разрушения клеток от кислородного голодания замедляется в тысячи раз. Существует целый набор болезней, та же склеродома, когда кровь может не поступать на отдельные участки под воздействием холода. А потом приходит боль. Жуткая боль.