Пятое Правило Волшебника, или Дух Огня

– Ты права, – кивнул Далтон.

Видя, что он не сердится и не намерен устраивать скандал, Тереза подошла ближе.

– Далтон, я по-прежнему тебя очень люблю.

– Рад это слышать, Тэсс. Именно это меня больше всего и беспокоило. Я боялся, что утратил твою любовь.

– Да нет же, глупенький! – Она схватила его за плечи. – Я по-прежнему тебя люблю! Но Суверен призвал меня. Ты должен это понимать. Он нуждается во мне.

Далтон сглотнул комок.

– Конечно, дорогая. Но мы можем… Мы можем по-прежнему… Мы можем спать вместе?

– Ах, Далтон, ну конечно же, можем! Так вот что тебя тревожит? Что я не найду для тебя времени? Далтон, я люблю тебя и буду всегда тебя хотеть.

– Отлично, – кивнул он. – Просто здорово.

– Пойдем в постель, любовь моя, и я покажу тебе. Возможно, ты теперь даже сочтешь меня более привлекательной. И, Далтон, это большая честь – быть с Сувереном. Все будут еще больше уважать тебя.

– Уверен, что ты права.

– Тогда пошли в постель. – Она поцеловала его в щеку. – Позволь мне показать тебе, каким счастливым я могу сделать тебя!

Далтон потер лоб.

– Мне бы очень этого хотелось, солнышко, честное слово, но меня ждет уйма срочных дел. Голосование только что закончилось…

– Знаю. Бертран мне сказал.

– Бертран?

Она кивнула:

– Суверен, дурачок! Он мне сказал. Я так тобой горжусь, Далтон! Я знаю, что ты принимал в этом участие. Это не только Бертрана работа. Я знаю, что ты приложил руку к его победе.

– Отчасти. Очень любезно со стороны Суверена обратить внимание на мой скромный вклад.

– Он очень высоко о тебе отзывается, Далтон.

– Счастлив это слышать. – Далтон откашлялся. – Э-э… послушай, Тэсс, мне нужно… нужно возвращаться к… к работе. Меня ждут срочные дела.

– Мне тебя подождать?

– Нет-нет, дорогая! – Он махнул рукой. – Я должен съездить в Ферфилд по одному делу.

– Сейчас? На ночь глядя?

– Да.

– Далтон, тебе не следует так много работать! Пообещай мне побольше времени уделять себе самому! Я беспокоюсь о тебе.

– Не стоит. Со мной все в порядке.

Она улыбнулась самой соблазнительной улыбкой:

– Пообещай, что найдешь время заняться со мной любовью!

Далтон улыбнулся в ответ:

– Ну конечно, обещаю! – Он поцеловал ее в щеку. – Спокойной ночи, дорогая!

Державшая склянку женщина нахмурилась:

– Я вас знаю?

– Нет. – Кэлен отвернулась, чтобы лицо оставалось в тени. – Это маловероятно. Я издалека. И приехала в Ферфилд специально за этим.

На Кэлен была простая одежда, в которую она облачалась во время поездок, а голову покрывала шаль, скрывающая длинные волосы. Она сразу надела шаль, как только отошла подальше от лагеря. Ричард отсутствовал, и солдаты настаивали, что будут сопровождать ее на прогулке. Кэлен приказала им оставить ее в покое и возвращаться на посты.

На Кару такой приказ не произвел бы ни малейшего впечатления. Кара бы его просто-напросто проигнорировала. Солдаты не были столь бесстрашны, или столь нахальны, или столь умны, как Кара.

– Что ж, я все понимаю, милая моя, – вздохнула знахарка. – Немало женщин приезжает за такого рода вещами.

Она протянула закупоренную склянку, явно желая сначала получить деньги. Кэлен вручила ей золотой соверен.

– Сдачи не надо. Взамен я жду от вас молчания.

– Я все понимаю, – наклонила голову женщина. – Благодарю вас, дорогая. Вы очень щедры. Благодарю.

Кэлен взяла склянку и зажала в руке, глядя сквозь матовое стекло на прозрачную жидкость внутри сосуда. И сообразив, что другую руку прижимает к животу, уронила ее вдоль тела.

– Теперь вот что. Поскольку я только что ее сделала, она сохранит свое действие до утра, – указала женщина на плохо сделанную склянку. – Вы можете принять ее в любой момент, но если проволыните до утра, то она скорее всего станет недостаточно сильной. Я бы посоветовала принять сегодня вечером, перед сном.

– Это больно?

Женщина озабоченно нахмурилась.

– Не больнее, чем обычные месячные, милочка. На таком маленьком сроке… Просто начнется кровотечение, так что будьте к этому готовы.

Кэлен хотела узнать, будет ли больно ребенку, но не могла заставить себя повторить вопрос.

– Просто выпейте все до дна, – продолжила женщина. – Вкус не такой уж противный, но можете при желании запить чаем.

– Спасибо.

Кэлен повернулась к двери.

– Подождите! – окликнула женщина. Она подошла и взяла Кэлен за руку. – Мне очень жаль, милая моя. Но вы еще молоды и сможете завести другого.

Кэлен вдруг пришла в голову страшная мысль.

– А это не повлияет на мою способность…

– Нет-нет, милая! Совсем нет. С вами будет все хорошо.

– Спасибо, – снова поблагодарила Кэлен, шагнув к двери. Ей вдруг захотелось побыстрее убраться из этого маленького домика и оказаться в темноте, наедине с собой. Она очень боялась, что сейчас расплачется.

Женщина схватила Кэлен за руку и повернула к себе лицом.

– Обычно я не читаю нотаций молодым женщинам, потому что, когда они приходят ко мне, время для нотаций уже давно миновало, но я надеюсь, что ты выйдешь замуж, милочка. Я помогаю, когда во мне нуждаются, но я бы предпочла помочь тебе родить ребенка, а не избавляться от него, право слово!

– Я думаю так же, – кивнула Кэлен. – Спасибо.

На улицах Ферфилда было темно, но еще попадались кое-где редкие прохожие, спешившие по своим делам. Кэлен знала: как только сюда придет Имперский Орден, всем их делам настанет конец.

Однако сейчас это ее не слишком волновало.

Кэлен решила, что выпьет зелье до возвращения в лагерь. Она боялась, что Ричард обнаружит склянку и придется все ему объяснять. Ричард ни за что не позволил бы ей сделать это, но поскольку он и понятия не имел о ее состоянии, то она не смогла выяснить его истинные желания и чаяния.

И он совершенно прав. Они должны заботиться обо всех людях и не вправе допустить, чтобы их личные трудности приносили зло другим. Шота непременно сдержит слово, и тогда они не смогут выполнить свой долг. Так что она все решила правильно.

Выходя из города, она увидела едущего верхом Далтона Кэмпбелла и свернула на темную улицу. Он всегда казался ей очень собранным человеком. Но сейчас, когда он проезжал мимо, Кэлен показалось, что он пребывает в несколько странном состоянии. Непонятно, что ему понадобилось в этой части города, пользующейся весьма дурной славой.

Кэлен подождала, пока Кэмпбелл проедет, и двинулась дальше.

Дойдя до дороги, что вела к поместью министра, неподалеку от которого стоял лагерь д’харианцев, она увидела, как вдалеке блеснула освещенная луной крыша кареты. Карета была еще далеко, но Кэлен все равно сошла с дороги. Ей не хотелось ни с кем встречаться, особенно с тем, кто может ее узнать.

Кэлен зашагала по полю. От горечи во рту ее почти тошнило. По щекам струились тихие слезы. Отойдя от дороги, она не выдержала и упала на колени, дав волю рыданиям.

Глядя на зажатую в руке склянку, на поверхности которой отражалась луна, она не могла припомнить, чтобы когда-либо в жизни чувствовала себя такой несчастной. Всхлипнув, Кэлен вытерла слезы. Надо быть мужественной, ведь она делает это ради общего блага. Безусловно. Именно так.

Кэлен вынула крышку и выронила ее на землю. Затем подняла склянку, пытаясь разглядеть содержимое в тусклом свете луны. Прижала руку к их ребенку. Ее ребенку. Ребенку Ричарда.

Глотая слезы, она поднесла склянку к губам и замерла, стараясь успокоить дыхание. Ей не хотелось набрать жидкость в рот, а потом оказаться неспособной ее проглотить.

Кэлен опустила склянку и снова поглядела на нее в лунном свете и подумала обо всем, что эта склянка означала.

А затем опрокинула ее, вылив все содержимое на землю.

И мгновенно испытала громадное облегчение. Будто к ней вернулись жизнь и надежда.

Когда она поднялась на ноги, от слез остались лишь воспоминания, сухие полосы на щеках. Кэлен облегченно и радостно улыбнулась. Их ребенок жив!