Висенна. Времена надежды
Висенна. Времена надежды читать книгу онлайн
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
— Если это не романтическое похищение, то я не знаю, какого вам еще надо…
Княжна влезла в полшубок, накинула плащ. Перед окном в белой мгле возникло огромное сложное седло чуть ли не с десятком подушек и зарослями ремней. Игнат живо пристегнул мешки с книгами и одеждой, подал руку девушке. Втянул ее на подоконник, прыгнул в седло сам и сдернул Алиенор на руки.
— Держи меня крепче!
— Боишься летать?
— Боюсь падать!
— Я тоже…
— Knabecoj! — обозвал их детишками невидимый в метели грифон. Потом толкнулся вбок и вверх, выходя из тесного дворцового междустенья — в небо. Через известное время магическая подушка, устроенная им перед снижением, перестала работать. Но теперь чьелано мог развернуть крылья, не боясь ничего задеть — ни кровлю, ни отчаянно и безнадежно вглядывающегося в метель часового.
Часовые даже не расчехлили луки и самострелы: под мокрым снегом тетива просто не работает. И видимости никакой: еще своего прибьешь. Войдя в комнаты, Андрей Нишарг побелел: если б украли княжну, нипочем не дали б ей собрать книги. Вон драгоценный пояс висит, как висел; вон праздничное платье — одного жемчуга на сто золотых! Хапнули бы узорочье…
Ушла!
Посланник тяжело опустился на креслице; расписная игрушка жалобно хрупнула, но устояла. Махнул рукой:
— Переписать пропавшие бумаги и вещи. Нашим людям в розыск…
Поднялся, ступил шаг и второй — полы протестующе взвыли.
— Да задвиньте вы нагеля! Теперь-то уж чего стеречь!
Невидимый отсюда человек выполнил приказ, тремя длинными дубовыми стержнями скрепив половые доски в единый щит. Визг и поскрипывание прекратились. Андрей Нишарг еще немного потоптался, а потом прошел все-таки в спальню.
Постель оказалась убрана и застелена; сам себе противен, Андрей сбросил на пол шкуру и одеяло. Нет, похоже любовника девчонка здесь не принимала. Одно утешение, когда голову снимать поведут…
Служанка плакала у входной двери:
— Я услышала… я тревогу… не моя вина, господин! Не моя!
— В деревню отправлю, — пересохшим горлом спросил Нишарг, — Пойдешь?
— Ногами пойду, на коленях поползу… Не виноватая я! Он сам пришел!
Вбежал дежурный офицер; красные восточные глаза в половину белого от страха лица:
— Под окном нет следов. На стене нет царапин от кошки. На крышу мы влезли — Ингвар с третьего шага упал, багром за пояс еле поймали. Невозможно! Голову снимай, господин — колдовство.
— Ты… и Князю так скажешь?
Офицер выдержал взгляд Нишарга бестрепетно. Даже щеки чуть порозовели: успокоился. Да не просто успокоился, а обнаглел:
— Господин… Ушла. Совсем ушла. Мы тут сами закончим. Вы что-то с лица зеленоваты. Идите, господин Андрей, отдохните. Нельзя же трое суток совсем не спать…
Заснул Игнат не сразу. Ждал — вот сейчас придет дежурный и скажет, что Князь требует непокорную дочь головой выдать. На этот случай имелся заранее приготовленный ответ. Только, ежели Логвин Грозный ответ порвет да растопчет, и полки двинет — воевать придется.
Алиенор улыбалась: «Батюшка в единственном случае станет драться. Если Лес — в твоем лице — потребует мое приданое. В виде княжества. А так отец покипит-покипит, да и стихнет. Увидишь!»
Потом княжна хмурилась: свадьбу сыграли вовсе без пышности. Ни о каких правильных обрядах тоже речи не велось; родичей не созвали. Стол, правда, накрыли на весь Распадок. И громадный седой медведь, в Лесу уже поименнованный Крайним Северным Судьей, произнес все торжественные слова, и сделал пару должных записей в своей шнурованной книге… Но что это по сравнению с настоящей, подлинной свадьбой старшей (а хоть бы и младшей!) дочери Великого Князя? Девушка успокоилась только после клятвенного обещания Спарка — сыграть все с положенным блеском и размахом, со столами на сотни и сотни родственников; копейным состязанием, призовой стрельбой в цель, танцами до рассвета — когда Великий Князь Логвин Грозный успокоится после дерзкого похищения… Словом, успокоился Спарк далеко за полночь. Да и устал изрядно — ведь не для того он девушку крал, чтобы спать отдельно. Так что, стоило голове коснуться подушки, вытянулся Игнат и уснул мгновенно. Точно его доской-«сороковкой» в лоб ударили.
А во сне Сергей объявился, и так сказал:
— Это все потому, что ты в аристократию пролез. Будь ты обычным пахарем — фиг тебе вместо княжны…
Игнат огляделся: беседовали в клубном сводчатом полуподвальчике, за памятным круглым столом. На стенах привычно колыхались от сквозняка пыльные флаги; за стеклянными дверцами покосившегося шкафа блестели шелком и бархатом парадные костюмы… Игнат ответил:
— А я и был. Обычным проводником караванов. Живым пропуском. С того и деньги получал.
— И чем кончилось?! Сам же говорил, сожгли твой теремок нахрен, — поднялся и пошел вдоль длинной стены Сергей.
— Так меня никто не заставлял на Тракте жить. Зашился бы в лес, пушного зверя добывал. Появляясь в городе лишь на ярмарку. И никто бы не нашел даже, — возразил Спарк.
— Одиночка так еще проживет. А семья? Как только у тебя появится что-то ценное… неважно, живое, или нет — тебя за эту ценность и возьмут мозолистой пролетарской ладонью. Спорю на что хочешь, это и в твоем мире есть! — Сергей провел пальцами по гребенке; деревянные мечи в ней нестройно защелкали.
— Ну, если уж совсем прижмут, всегда можно откочевать на другое место.
— Тогда это Америка получается! В чистом виде. Земли до хрена. Пушнина, лес, родники, фронтир, индейцы… И при этом суд Линча, право сильного, «регуляторы» — то бишь, ирландское лобби против итальянской мафии, закон Кольта и Винчестера, охота за скальпами, антинемецкая истерия четырнадцатого года… Чем, например, у Саймака в «Пересадочной станции» кончилось, вспомни? Америка, правда, долго держалась. Зато превратилась в «Большого глобалистского Сатану». Хочешь, чтобы твоей Висенной детишек пугали?
Госпожа Висенна вплыла в подвальчик по обычной лесенке; и точно так же, как все входящие, споткнулась о последнюю ступеньку. Улыбнулась — чуть-чуть ехидно:
— Знаешь, Сергей, в чем твоя беда?
— И в чем же?
— Ты уверен, что мир по сути своей плох. Вообще. По определению. Реально. В натуре.
— Так это ж лучше, чем розовые очки до первой драки носить!
— Ничего не лучше. Именно из-за этой изначальной уверенности, что все кругом плохо, именно поэтому — битой собаке только палку покажи! — ты всегда готов принять позу подчинения. Смотри, если ты где-нибудь услышишь, узнаешь или прочтешь, как человек отбился от грабителей бабушкиным подсвечником — скажешь: «А, брехня все это!» А вот если какой щелкопер в цветах и с запахом опишет, как этого мужика сгибали в бараний рог, да выбивали ему бубну… Ты этак основательно головой покачаешь: верю, дескать. Реалистично. Словно тебя самого хоть раз сгибали.
— Ну и что? — огрызнулся Сергей.
— Ну и все, — мило улыбнулась Висенна, — Вот потому ты и Спарку… Игнату… то ли не веришь, то ли завидуешь.
— Устал я от философских споров, — Игнат откровенно опустил голову. Висенна снова улыбнулась, но уже тепло:
— Так иди себе. Мы сами договорим.
Спарк облегченно зевнул, и теперь уже заснул по-настоящему. До утра.
Утром вернулось обеспечение. Из ТопРаума и из ТопТауна. Шкуры и меха продали, соль, зерно и наконечники для стрел закупили. Шуму наделали. Не такого, чтоб в холодную сажать. Но чтобы Ратуша и городская стража с ног сбилась — вполне хватило. Попробуй, обыщи целый караван, направляющийся в тот клятый лес… Да все лесовики похмельные, злые, здоровенные и почти безденежные. Ни взятки с них, ни выслуги. Может, и правда не на Лапушкин Распадок идут; как тут докажешь? Стражники поматерились-поматерились, да и выпустили. Обоз скользнул по укатанному зимнику, и через должный срок проезжал мимо почти завершенного постройкой Храма Жизни. Отсюда сани повернули кто куда, рассеялись по дворикам, и охотники, вспоминая праздничные пиры, потащили в дома покупки. Рикард и Майс бросились прежде всего в крепость, где нашли спящего под навесом золотистого грифона: