Седьмое чувство. Дилогия (СИ)

Клемент посмотрел в глаза своего врага, и прошлое ушло на задний план, скрылось в туманной завесе. Все стало неважно. Кем бы Эмбр ни был, но он тоже человек, болезненная плоть и кровь, такая же песчинка в пустыне вечности, как и сам Клемент. Ему ли судить его?

И монах опустился на колени. Он закрыл глаза и, переведя дух, принялся молиться у изголовья старика. Слова молитвы, полные прощения, падая горящими углями, обжигали его душу.

Эмбр услышал молитву и стал повторять вслед за ним.

– Свет, не оставь нас в трудный час. Ты везде, на небе и на земле, в каждой частице бытия. Ты добр, милосерден, ты бьешься в нашей груди. Мы рождаемся с твоей частицей, и только потому живем. Туда, где свирепствует ненависть, ты приносишь любовь, а там где господствует рознь - единство. И в миг сомнения ты даришь нам веру, а в миг отчаяния - надежду. Ты - Свет во Тьме. Помоги же, сделай нас своим посланниками в мире горестей и страданий, дабы могли мы помочь всякому, кто будет нуждаться. Забывая о себе, мы познаем истинное счастье. Тьма не победит и уйдет с нашей дороги. Мы не держим зла на врагов наших, и всегда протянем им руку. Свет, огради нас от дурного, не оставь в трудный час.

Клемент завершил молитву. Холод медленно отступал. Монах поежился, пальцы у него совершенно закоченели.

– Спасибо тебе, - сказал магистр. - Ты задержал их.

– Я просто молился.

– Ты молился вместе со мной. За меня. Это сближает людей… У тебя добрая душа, иначе они бы не ушли. Жаль, что я так поздно прозрел. Ничего уже не исправить… - у Эмбра начались судороги. Это был действительно конец. - Но ты прощаешь меня, прощаешь?

– Прощаю, - сказал Клемент, кивая. Странно, он смотрел на его агонию и уже не чувствовал былой ненависти. В этом мире и так слишком много страданий.

– Спасибо… Это очень важно. Передо мной проносятся лица, много лиц и мне уже не получить их прощения. Мужчины, женщины, дети… Я придал своих друзей, свою веру. Нет ничего хуже предательства. Если бы можно было повернуть назад… начать жить сначала. Но впереди только вечность.

– Свет и покой тебе, брат мой.

– Да, теперь я вижу Свет, - прошептал старик и закрыл глаза.

На его губах выступила пена, судороги стали сильнее, и спустя несколько секунд он умер. Сердце магистра остановилось. Клемент в последний раз посмотрел на Эмбра и накрыл его еще теплое тело простыней. Сделав несколько шагов, монах упал в мягкое кресло. Ему было скверно.

– Кто умирает, тот воскресает для жизни вечной, - сказал он самому себе. - Воскресает в Свете, соединясь с ним навеки. Мы полагаем, что мы вечны, но это не так… на этой земле мы всего лишь гостьи, нам нет на ней места. Эмбр, куда бы ни отправилась твоя душа, я желаю ей обрести покой.

– Если тебя действительно интересует, куда она отправилась, я могу тебе рассказать, - сказал Рихтер, появляясь в дверном проеме.

– Как ты вошел?! - Клемент подскочил от неожиданности. - В смысле… ты вошел через дверь?

– Да, надоело появляться просто из воздуха. Решил проявить оригинальность.

– Тебя кто-нибудь видел?

– Нет, конечно. С чего мне бесцельно разгуливать по храму, когда у меня здесь работа? - Смерть кивнул в сторону тела.

– Э…

– Но я уже все сделал, если ты на это намекаешь.

– Так быстро? - недоверчиво спросил монах.

– У нас разные понятия о времени. Что с тобой такое, ты разве не рад? Снова жалеешь врага?

– Я сам не понимаю… Вот здесь, - Клемент постучал себя по груди, - так пусто. И Эмбр мне больше не враг, я простил его.

– Вот так новость… - протянул Рихтер. - Какое редкостное великодушие - прощать врагов. Но, несомненно, мертвых гораздо легче прощать, чем живых.

– Перед уходом он говорил страшные вещи.

– Про демонов?

– Да, - несмело кивнул монах. - Они забрали его?

– А они существуют? - вопросом на вопрос ответил Рихтер. - Лапы, когти, горящие глаза из пасти вырываются языки пламени. К счастью, они существуют только в воображении людей.

– Но я сам чувствовал приближение чего-то, - Клемент замялся, не находя слов. - Здесь стоял ледяной холод.

– Тепло означает движение и жизнь, а холод - неподвижность и смерть. Ты тонко чувствуешь нюансы перехода из одного состояния в другое, поэтому заметил разницу.

– Не знаю, так ли это… - засомневался монах. - Когда я принялся молиться, стало немного теплее. Как это объяснить?

– Молитва, обращенная к Свету, взывает к жизни, потому что Свет - это и есть начало всего живого. Возможно, что ты на несколько секунд продлил срок, отпущенный магистру.

– Невероятно…

– А может, я говорю тебе все это только для того, чтобы подбодрить и вселить веру в собственные силы, кто знает? - Рихтер усмехнулся. - Я иногда бываю таким коварным. Мне нельзя верить.

– Ты расскажешь мне, что с ним стало? Он исчез, как и Пелес?

– Нет. Но именно это его ожидало, если бы Эмбр в последний момент не раскаялся в своих поступках.

– Он действительно раскаялся? - обрадовался Клемент. - От всего сердца?

– Да, он не стал примитивно стоять на своем. Это так скучно… Вселенная не любит скучать. Ему будет дан еще один шанс доказать всему миру, что он может быть другим человеком. Не думаю, что его жизнь будет безоблачна - за прежние прегрешения придется платить, но нить судьбы в его руках.

– Ох, - облегченно выдохнул Клемент, и расправил плечи, - мне сразу стало легче.

– Да, я вижу, - кивнул Рихтер. - Теперь ты не убийца, а избавитель.

– Мне и самому так кажется, - признался монах. - Я по-детски наивен. До сих пор хочется, чтобы всякая история заканчивалась хорошо.

Они замолчали. У каждого было свое представление о "хорошем конце" и весьма отличные друг от друга. Первым молчание нарушил Смерть. Он протянул руку, облаченную в черную перчатку, и притронулся к плечу монаха.

– Ты снова носишь ее?

– Рясу? Да, и это здорово. В ней я чувствую себя намного увереннее. Я сильно страдал, полагая, что мне уже никогда не придется надеть ее. У меня даже была легкая депрессия по этому поводу, - Клемент улыбнулся.

– Еще скажи, что ты затеял все это только для того, чтобы снова получить возможность натянуть на себя этот сомнительный кусок материи. Признаюсь честно, ты меня удивил. Откуда эта дикая идея с устранением магистра?

– Разве она такая уж и дикая? На самом деле у меня есть тщательно разработанный план.

– Не сомневаюсь. Вряд ли бы ты пошел на это исключительно под влиянием сиюминутного чувства гнева. Может, расскажешь, зачем это было нужно?

– Я собираюсь занять его место.

– Ты хочешь стать магистром ордена?

– Да. И я стану им. Бороться с орденом можно только изнутри. Не смейся, - обиженно сказал Клемент, - я много думал над этим и всякий раз приходил к этому решению.

– Да я не потому смеюсь… Это даже не смех, а… легкая истерика, - сказал Рихтер, оправдывающимся тоном. - У меня есть на это причина. Но как ты собираешься заменить Эмбра? С помощью магии и иллюзий Равена ты провел Смотрящих, но ведь это ненадолго. Сколько ты сможешь их обманывать? День или два от силы.

– По-настоящему опасен только Лунос Стек - Главный Смотрящий, поэтому от него я избавлюсь в первую очередь. Эмбр не слишком часто появлялся среди остальных братьев, к тому же лицо я скрою маской. Очень удобно, правда? Я же не зря устроил именно пожар - в храме все знают, что Эмбр получил сильные ожоги, в том числе лица.

– Ну, хорошо, а голос? Он же не меняется на протяжении всей жизни.

– Огонь - страшная сила, - покачал головой Клемент. - Раскаленный воздух может повредить легкие, голосовые связки. Для начала я буду шептать, а после того, как уберу всех, кто знал Эмбра лично, снова заговорю, и на этот раз уже своим собственным голосом.

– В твоих устах это звучит проще простого, - Рихтер задумался. - А как насчет подписи, почерка? Магистру по долгу службы приходилось много писать.

– Я очень способный иллюстратор, - ухмыльнулся Клемент. - И не только. Я могу подделать любой почерк, главное достать образцы. Об образцах же я позабочусь.