Проклятые башни

Изабо сжала пальцы. Страх холодной гадюкой свернулся у нее в животе. Гита перескочил с коленей Мегэн к ней, похлопывая ее запястье черной лапкой и положив шелковистую головку ей на ладонь. Она не обратила на него внимания.

– Думаешь, он собирается что-нибудь сделать с Бронвин? – спросила она хрипло.

Мегэн заколебалась.

– Не знаю. У меня сердце переворачивается при мысли, что он может обидеть ее, свою собственную племянницу, но он всегда терпеть ее не мог и смотрит на нее волком, особенно после рождения маленького Доннкана. Он думает о ней, как о ребенке Майи, а не Джаспера, и она действительно всегда будет угрожать ему, пока жива.

– Но она же совсем крошка!

– Это ничего не меняет, Изабо. Неужели ты забыла все то, чему я учила тебя об истории и политике? Не забывай, что Джаспер назвал ее наследницей и после его смерти ее провозгласили Банри. Банри всего на несколько часов, верно, но все же Банри. Сейчас, когда страну терзают война, голод и угроза наступления Фэйргов, его положение очень шатко. Ему не нужны соперники в праве на Трон.

– Значит, ты думаешь, он не без причины боится и ненавидит Бронвин! – воскликнула Изабо.

– Ну разумеется, он не без причины ее боится, он же Ри, Изабо, и должен всегда думать о будущем. Эйлианану нужен сильный Ри с неоспоримым правом на престол. Мы не можем одновременно воевать с собственным народом и пытаться отразить угрозу извне! Если не справиться с этими смутами и выступлениями, Эйлианан ждет многолетняя война. Нет, Изабо, он справедливо сердится.

– Что он будет делать? – прошептала она.

– Прежде всего он должен подавить восстание и раз и навсегда уничтожить Реншо. Главный Искатель очень опасный человек, и мы не можем допустить, чтобы искателям открыто выражали сочувствие. Лахлану придется отправиться в Блессем и отбить Блэйргоури. Да, это сейчас некстати, но иначе никак нельзя, поскольку Блэйргоури находится точно на границе территории, занятой Яркими Солдатами, а у нас сейчас не хватит сил, чтобы по кусочкам отвоевывать назад Блессем.

– Я имела в виду, с малышкой.

Мегэн вздохнула.

– Этому молодому ослу следовало бы держать Бронвин на коленях и обращаться с ней ласково, чтобы она его полюбила и ни за что не захотела бы противиться его воле. Они с Доннканом выросли бы вместе, и возможно, полюбили бы друг друга и поженились, и тогда всем спорам был бы положен конец, потому что они правили бы вместе. Но я боюсь, Лахлан не настолько дальновиден. У него всегда был резкий и нетерпеливый характер, а его ненависть к Майе так глубока и сильна, что мне кажется невозможным, чтобы он так легко отбросил свои предубеждения.

– Что мне делать? – прошептала Изабо.

Мегэн протянула свою худую узловатую руку и похлопала Изабо по колену.

– Присматривай за ней и береги ее, моя дорогая. Больше ты ничего не можешь. Я поговорю с Лахланом и напомню ему, что если с малышкой случится какое-нибудь несчастье, подозрения падут на него, и это оттолкнет очень многих, кто мог бы поддержать его власть. Он не совсем болван, а в ближайшие несколько лет ему найдется чем заняться. Как только вся страна окажется в его власти, он перестанет так бояться.

Изабо кивнула и в последний раз погладила бархатистую шерстку донбега перед тем, как передать его обратно Мегэн.

– Мне пора идти, – сказала она. – Мои ученики будут ждать очередного урока о травах, а я еще не заглядывала в лазарет. Когда мы с тобой встретимся в конюшне?

– Сегодня у меня много дел, – ответила Хранительница Ключа. – Давай перед самым закатом, мне все равно нужно будет потом зайти во дворец.

Еще раз кивнув, Изабо поспешила уйти. На сердце у нее было тревожно. Она отправилась обратно в свою комнату за сумкой с травами, торопливо шагая по дворцовым залам, в которых, как обычно, толпился народ. Добравшись до верхнего коридора, она прибавила шагу, услышав громкий плач Бронвин. Она распахнула дверь и потрясенно застыла на пороге. В комнате стоял Ри, гневно нахмурившись и держа малышку над глубоким тазом с водой, причем его пальцы так крепко сжимали ее шейку, что плоть между ними вспухла. С ее голых ручек и ножек на пол капала вода. Золотистые отблески неровного пламени играли на ее чешуйчатом теле, окрашивая его опаловым и жемчужным и подчеркивая ее нежные мягкие плавники. Бронвин повернула голову к двери, узнав шаги Изабо, и молодая ведьма отчетливо увидела, как трепещут у нее под ухом жабры. Ее рот был широко раскрыт в плаче, маленькое личико обиженно сморщилось, глаза были зажмурены.

– Что ты делаешь? – закричала Изабо.

– Проверяю, не подвела ли меня память, – рявкнул Лахлан. – Вижу, что в Самайн я не ошибся! Моя племянница действительно фэйргийка. И они хотят посадить на трон этого проклятого ули-биста! – его пальцы сжались сильнее, и Бронвин закричала еще громче, а ее сморщенное личико стало свекольно-красным.

Изабо бросилась к нему и попыталась выхватить девочку, но Лахлан не отдавал ее.

– И они хотят, чтобы эта девчонка правила страной! – закричал он, встряхивая ее. – Ради нее они собираются лишить наследства меня и моего сына?

Изабо удалось вырвать у него зашедшуюся в плаче малышку, и она крепко прижала ее к груди. Лахлан схватил со стола свой скипетр, так что Лодестар молочно блеснул, и взмахнул им, точно мечом.

– Держи ее подальше от меня! – сквозь сжатые зубы сказал он. – Во имя бороды Кентавра, держи этого ули-биста подальше от меня и моего сына!

Как только он ушел, Изабо без сил опустилась в свое кресло, завернув плачущую девочку в теплую шаль и баюкая ее. Страх так сжимал ей горло, что она еле дышала. Негромкий скрип открывающейся двери заставил ее панически вздернуть голову. Но это оказалась всего лишь Сьюки со стопкой белья в руках и встревоженным выражением на хорошеньком круглом лице.

– Где ты была? – резко спросила Изабо. – Почему оставила малышку одну?

– Это Ри, миледи. Он дал мне поручение и сказал, что присмотрит за девочкой, пока я не вернусь. Я не хотела уходить, ведь эти мужчины вечно все напутают, но он настаивал. – Она заколебалась, потом, запинаясь, сказала. – Прошу прощения, миледи, если я поступила неправильно, но он был такой сердитый, что я не осмелилась спорить, но попыталась справиться с поручением так быстро, как только смогла.

– Его Высочество был сердит? – осторожно спросила Изабо.

– Мрачнее тучи, да, миледи, – пылко ответила Сьюки. – Хмурился как обычно и так вцепился в свой скипетр, что я испугалась, как бы рукоятка не треснула. А малышка надрывалась, просто сил никаких не было это слышать.

Бронвин зашевелилась, потирая закрытые глазки крохотными кулачками и недовольно хныча. Изабо погладила влажные коротенькие волосенки и, попытавшись, чтобы ее голос звучал как можно более спокойно, поблагодарила служанку и отпустила ее. Несмотря на тепло, шедшее от камина, ее била дрожь, и она закуталась в свой плед, поклявшись себе, что никогда больше не оставит Бронвин. Теперь она будет повсюду носить маленькую банприоннсу с собой.

Изабо отправилась в конюшни в тот самый миг, когда солнце коснулось края высокого крепостного вала; малышка была у нее за спиной, завернутая в шаль, которую Изабо связала на плече. Когда она вошла в темную конюшню, до ее слуха донеслось пронзительное ржание Лазаря и стук его копыт по булыжникам.

Там уже был Риордан Кривоногий, опиравшийся на бортик стойла и куривший длинную трубку. Услышав ее шаги, он поднял голову и улыбнулся своей беззубой улыбкой.

– Как дела, Рыжая? – спросил он. – Что-то ты бледненькая. Что, не выспалась ночью?

– Все в порядке, Риордан, а у тебя? – ответила Изабо с вымученной улыбкой.

– Ой, лучше некуда, – отозвался он. – А у тебя отличный конь, хотя горячий и пугливый. Он никого к себе не подпускает, даже меня, а ведь ты знаешь, что я выучил лошадиное слово у самого Тигернана.

Изабо с отсутствующим видом кивнула, и старый конюх продолжил:

– Он сегодня чуть не убил работника, который хотел взглянуть на его копыта, но никак не мог к нему подойти. А когда тот попытался накинуть на него недоуздок, он в тот же миг поддал копытами по задней стене, и бедняга Оуэн получил удар прямо в живот.