Владыка Ядов (СИ)

Спустя тридцать лет Лато добровольно ушел из жизни — выполнил обряд Великого Дара и предал свою душу Найкэрану, Алчущему Червю. Своим преемником он выбрал Огинейза, уже достигшего к тому моменту кардинальского титула, и давно уже бывшего зрелым и опытным воином тени. Огинейз получил высшее посвящение и стал хозяином мистического орденского Ключа, однако не изменил своих привычек. Аскетика была частью его образа жизни, хотя и не всегда было легко совмещать ее с руководящей должностью. Еще будучи кардиналом он имел большое влияние в Ордене, в том числе и среди тех, кто был ему равен; он умел руководить и еще при Лато взвалил на свои плечи массу организационных хлопот, позволяя пожилому Магистру сосредоточиться на мистике. Однако только организационных талантов было недостаточно для того, чтобы занять место Магистра — Огинейз помнил об этом и не забрасывал собственную мистическую практику. Когда-нибудь, возможно, он также выполнит обряд Великого Дара и предложит свою душу одному из верховных демонов, возлежащих на Дне. Если его воля будет чиста и тверда, а дух очищен от сомнений и страхов, Темный Князь, возможно, обратит на него внимание, заберет его душу из смертной оболочки и сделает своим приближенным, а может быть, и дарует бессмертие. Крылатые Тени всегда, с самого начала Ордена, были связаны с Нижними Мирами; возникнув изначально в Алмазных Княжествах, спустя некоторое время Орден был вынужден перебраться на север — по инициативе гешского священства, местные князья регулярно устраивали охоту на Теней. В Хальстальфаре также далеко не все были довольны их существованием, однако королевская власть длительное время поддерживала Орден, получая взамен верную службу и возможность в любой момент устранить лидеров неугодных королю партий, каковых в Хальстальфаре всегда хватало. Но потом ситуация изменилась: продолжающаяся, в том числе и усилиями самих Орденов, централизация власти достигла такого уровня, при котором королю стали мешать уже сами Ордена. Белый Дракон — Орден, лидером которого стал сам хальстальфарский король — распростер свои крылья над всей страной, пожрал множество благородных семей и несколько Орденов, заподозренных в измене, и тогда пятеро оставшихся покинули страну, став Орденами Изгнанников.

Лато Хакьеден любил повторять, что всему суждено исчезнуть: не исключено, что если бы Убивающий возлежал на Дне, Лато предал бы свою душу ему, а не Найкэрану. Однако, Солнечный Убийца, персонификация конечной смерти и пустоты, был надежно изолирован от мира Князьями Света, и Лато отдал себя Алчущему Червю, которого также называли Пожирателем. Огинейз помнил о присказке Лато и признавал правоту его слов — однако, он не желал, чтобы Орден Крылатых Теней, имевший длинную и противоречивую историю, исчез бы при его жизни. Тени обожглись на Ильсильваре один раз, и хотя Огинейз до сих пор хорошо помнил о том, как он, совсем молодой еще рыцарь, стоит на палубе отходящего от Льюхвила корабля и с ненавистью смотрит на город и всю эту страну, едва не уничтожившую Орден, и мечтает о мести — все же от того юноши Магистра отделяли тридцать семь долгих лет. Сейчас Крылатые Тени оказались перед выбором; решать ему, Огинейзу, ведь он теперь глава Ордена — однако, принять верное решение было не так-то просто, учитывая, что ценой ошибки могло стать само существование Ордена. Школа Железного Листа казалась силой, с которой Орденам справиться невозможно даже с помощью могучего бессмертного демона, в силу неизвестных причин обреченного повиноваться королю… А может, это демон обрел над ним власть? Впрочем, это не так уж важно. Как бы ни был силен Гхадабайн, ему не одолеть Школу. Поэтому разумно было бы отказаться от похода и убить короля, устроить государственный переворот на Эн-Тике и посадить на трон более здравомыслящего монарха. Огинейз Хабул Китод, несомненно, отдал бы этот приказ, если бы не внезапная перемена, произошедшая с Элгаром Атфитритом, лунным бессмертным. Магистр Полумесяца, поначалу категорически отвергавший мысль о вторжении, вдруг сделался ее сторонником; возможно, что и на него повлиял браслет, отданный Энкледом — однако, Огинейз сильно сомневался в том, что один бессмертный так легко способен подчинить другого. Дело было в чем-то еще, однако не оставляло сомнений, что Элгар этого похода желает и будет добиваться его осуществления, даже если погибнет Энклед: таким образом, убийство монарха ничего не давало Теням — нового короля Элгар постарается перетянуть на свою сторону и вторжение все-таки будет осуществлено, хотя и позже. Тени получат ссору с Полумесяцем, к Элгару присоединится Тидольф — слишком благородный и слишком верный клятве, чтобы закрывать глаза на предательство короля; Тарго пойдет за Тидольфом, а Лейнар Гельхаен, обычно склонный к интригам и нейтралитету, увидев расклад, присоединится к более сильной партии — либо, в лучшем случае, останется в стороне. Огинейзу не хотелось междоусобицы — очевидно, что на этом пути Крылатых Теней не ждало ничего хорошего. Можно было не трогать короля и просто отказаться от участия в походе: однако, с большой вероятностью, это означало необходимость подыскивать себе новый дом, поскольку Энклед не замедлил бы обвинить Теней в измене и нарушении присяги, что, в свою очередь, вызвало бы раскол уже внутри самих Теней, так как, и в этом Огинейз был уверен, среди молодежи найдется немало желающих отправиться в славный военный поход на материк. От многих пришлось бы избавляться, бежать из Асфелосты (куда?), искать себе новый дом и заработать репутацию трусов в том случае, если вдруг, каким-то образом, четыре оставшихся Ордена и энтикейцы добьются победы. Кто знает, вдруг Школа не станет вмешиваться в войну на этот раз? Ведь Ильсильвар за свою историю пережил множество войн, а Школа открыто влезла в его политику лишь два раза; были другие захватчики и другие войны, которые она не пыталась остановить. Попытка избежать войны могла обернуться для Крылатых Теней в стратегической перспективе таким же сокрушительным поражением, как и неудачное в ней участие. Требовалось все взвесить и принять решение, однако, чтобы это сделать, Огинейзу нужно было лучше понять, какая именно сила желает этой войны. История о предке короля, выковавшего волшебный браслет для управления бессмертным — скорее всего, ложь. Но что, если Князья Демонов желали этой войны, а Гхадабайн был их посланцем? Ильсильварская ересь могла раздражать их не меньше, чем Князей Света. Нужно понять волю тех, с кем была связана сила орденского Ключа — понять и учесть при вынесении решения.

Ум Огинейза погружался вниз, в бездонные ущелья, в ямы, в которых таятся слепые змеи, в подземные пещеры, населенные устрашающими созданиями тьмы. Сквозь мутный дым и кружащийся пепел, сквозь ядовитый пар и миазмы Преисподней — вниз, все глубже и глубже, дорогами призраков и теней, путями, могущими быть открытыми лишь тому, кто верно настроил свой дух. Духовное путешествие Магистра не состояло в одном лишь созерцании Нижних Миров: эти Миры жили в нем, и проникновение в них одновременно означало и проникновение в глубины своей собственной души. Каким-то непостижимым образом внешнее и внутренее сходились воедино: внутри самого себя Огинейз видел Сальбраву, величественную и необъятную, токи ее энергий были его кровью, ее скалы — костями, ее воздух — воздухом в его легких, ее обитатели — его напряженными нервами. Сходя вниз, в миры демонов и внутрь себя самого, там, в глубинах собственной души он обретет искомое знание и отыщет ответы: услышит эхо голосов тех, кто возлежит на Дне или тех, кто к ним приближен, и поймет, каково участие Тьмы в предстоящем походе и в чем состоит замысел Князей Дна — если, конечно, таковой замысел относительно Ильсильвара у них вообще есть.

Он погружался все ниже, но не достиг еще и середины пути, как ощутил взгляд и присутствие. Ядовитых миазмов стало больше, незнакомые тени танцевали в дыму, сочились соком странные растения в зловещих темных лесах. Созерцая все это, одновременно Огинейз увидел себя в своей комнате, в Асфелосте. Комната изменилась: тени танцевали и тут, стены искажались, словно состояли из плавящегося воска, а там, где они оставались целыми, по ним, словно струйки черной воды, скользили проворные змейки. Ощущение присутствия усилилось, пространство смотрело на Огинейза со всех сторон, и от этого взгляда было не скрыться; ему показалось вдруг, что великан с глазами, расположенными на стенках желудка, проглотил его и теперь разглядывает, одновременно переваривая, и что Нижние Миры, которые созерцал Огинейз, были не только частью его души, но и частью души великана, и что великан, безусловно, имел над ними куда большую власть, чем он. Его сознание искажалось, а порядок вещей становился другим; в какой-то момент он понял, что получит ответы, которые искал, но прежним уже не будет. Он осознал вдруг, что на совете Магистров видел лишь один из множества обликов Гхадабайна, и что этот демон намного сильнее, чем ему показалось тогда.