Ноша избранности (СИ)

Солнце клонилось к горизонту, посетителей в суде уже не оставалось и Тадарик смог сразу приступить к сути дела:

- Уважаемые хранители законов, - начал он не без рисовки и пафоса. - Мой гость, приехавший издалека, хочет подать жалобу на учинённое над ним беззаконие. Он сопровождал торговый караван, когда грязные и беззаконные бродяги, кормящие своих собак человечиной, напали на них и захватили в плен его и его товарищей по оружию. Так же мой гость свидетельствует ещё об одном преступлении, совершившемся на его глазах. Госпожа Анна, путешествующая с друзьями, была захвачена в балке "Голодного колодца", что в пяти днях пешего пути от нашего, богохранимого города. Подлые деяния...

- Тадарик, - вздохнув, остановил краснобая седой, дряхлеющий уже мужчина в добротном платье, поверх которого был накинут длинный, полосатый, как у Тадарика плащ, но не с лисьей, а с куньей оторочкой. Не иначе - городской судья. - Ты же знаешь, что такие жалобы подобны туману? Мы бессильны усмирить бесчинства собачников в степи. Только в городе мы можем требовать от них уважения к закону.

- А тебе-то что за печаль, уважаемый хранитель справедливости? - резко сменил тон беседы Тадарик, переходя от пафоса чуть ли ни к панибратству. - Твоё дело - принять жалобу, присоединить её к многим и прочим. Остальное - во власти богов и судьбы.

- Разумно сказано, - смягчился судья и тут же хитро прищурился. - Но жалобы пишутся на телячьей коже, а она стоит не дёшево.

- Среди моих гостей нет нищих, - возразил судье Тадарик. И седеющие помощники судьи зашевелились, извлекая из сундука, на котором сидели, куски выскобленной добела тонкой кожи, тростинки для письма, роговые чернильницы и стопки исписанных, тоненьких деревянных дощечек, - как поняла Аня местные книги и кодексы.

- Порядок есть порядок, - не обращая внимания на эти приготовления, заметил судья. - Прежде чем принять жалобу, мы должны удостовериться, что твой гость действительно свободный, достойный доверия человек. У него есть свидетели?

- Есть. Мой гость не впервые останавливается в моём доме. Я знаю его, знаю его друзей. Мои друзья, жители нашего города, тоже знают их...

- Этого достаточно, - остановил Тадарика судья. - Необходимый документ может быть составлен. - Он кивнул помощнику-писцу. - Приступай. Как имя твоего гостя?

- Гастас.

- Откуда он родом?

- Из "Костричей", но не из Больших, а из Малых, из тех, что стоят на реке "Тихой", у "Мелких болот".

- Мог бы и не объяснять, - буркнул писец. - Все они из "Костричей" чёрнявые, что твои головёшки и вечно их по свету носит: земля хлеб не родит, а в тамошних болотах не поохотишься толком. Разве что птицы много.

Судья зло зыркнул на болтуна:

- Тихо там! - продолжил расспросы. - Кто его родители?

- Я - сирота.

Реплику юноши судья проигнорировал, по-прежнему обращаясь лишь к Тадарику.

- Что же касается женщины...

- Госпожи Анны, - уточнил Тадарик.

- Да, госпожи Анны. Кто поручится за неё?

- Гастас. Высокий суд признал его достойным доверия, о чём сейчас и пишется на телячьей коже. Суд не может объявить свои же слова - ложью.

Судья поморщился, но то ли не смог подобрать возражения, то ли не захотел:

- Разумно. Так что же говорит Гастас из "Малых Костричей"?

Гастас выступил вперёд:

- Я собственными глазами видел, как собачники пленили в балке у "Голодного колодца" госпожу Анну и двух её спутников, мирно отдыхавших под сенью деревьев. Одежда путников свидетельствовала о их высоком положении. Если суд потребует, одежда госпожи Анны будет ему представлена. Сейчас я могу показать суду лишь лоскут от головного покрывала госпожи Анны.

Квадрат ткани лёг на стол перед судьёй. Обтрёпанный, мятый, серый от грязи. Старик недоверчиво помял ткань в пальцах. Брови его удивлённо поползли вверх:

- Такой белой и нежной ткани не купишь ни в одной из наших лавок! Да, эта ткань из очень далёких земель. Суд хочет услышать: как называется эта земля?

- Россия, - ответила Аня. - Я родом из России. Из города "Санкт-Петербурга" на реке "Неве". Моя мать - Ольга, дочь Дмитрия. Она - лекарка. Отец - Владимир, сын Сергея.

Судья изумлённо уставился на девушку:

- Удивительно, эта женщина говорит по-нашему!

- Если бы я говорила на своём языке, мы бы не поняли друг друга...

Старик покраснел от гнева, набрал воздуха в грудь, глаза его забегали, перепрыгивая с одного посетителя на другого, пока не зацепились за Тадарика. Аня уже сжалась, предчувствуя грозу, но судья засопел, словно выпуская пар, буркнул недовольно:

- Очень бесстыжие и дерзкие женщины живут в России, в городе с длинным и непроизносимым названием, что стоит на реке Неве.

- Это не наша забота, уважаемый хранитель законов, - с лёгкой угрозою отозвался Тадарик. - Это забота мужчин из России. Мне же кажется очень удобным то, что моя гостья так ясно и внятно ответила на все ваши вопросы, ещё до того, как они были заданы. Что касается меня, то я подтверждаю: в моих странствиях мне довелось один раз посетить далёкую землю Россию. Я наблюдал тамошние нравы и потому сразу признал в моей гостье жительницу тех земель.

Некоторое время судье понадобилось, чтобы обдумать услышанное. По форме всё было верно. Что же касается невероятной наглости женщины ... Не хочется ссориться с Тадариком. Вопреки добродушному облику, этот бродяга ох как злопамятен. На открытую ссору с судом бывший наёмник конечно не пойдёт, но отомстить - отомстит. Как никак все должностные лица в городе - выборные, а Мясник в почёте у городской голытьбы. Не разумней ли будет проявить великодушие и не заметить женскую дерзость или ... лучше глупость?

- Пишите: госпожа Анна, родом из города ...

- Санкт - Петербурга.

- Санкт - Петербурга на реке Неве в России. Ну и далее: дочь...

- Ольги Дмитриевны и Владимира Сергеевича.

- Так и пишите. Записали? Теперь можно приступать к сути жалобы. Она ясна. А вот подробности... Как я понял, Тадарик, твоим гостям удалось бежать?

- Да.

- Как?

- Это важно?

Судья двусмысленно улыбнулся:

- Уже ходят слухи. Люди говорят, что эта женщина - Ведьма. Что она даже убила собак ...

- Так и было, уважаемый хранитель закона, - вклинился в спор Гастас. - Госпожа Анна - ведьма. От её прикосновения медные кольца кандалов рассыпались в прах, оковы разомкнулись, а собак, пущенных по нашему следу, госпожа Анна сразила молниями. Мои же раны, прежде полученные в схватке с псами, закрылись от одного прикосновения её руки.

В продолжении ответа Гастаса, судья с сомнением качал головой, а его помощники - писцы пересмеивались. Истории с колдовством среди "образованной", городской верхушки, доверием не пользовались. Юноша закончил и судья лениво приподнял ладонь, требуя тишины от помощников. Те затихли.

- Не ставя под сомнение показания свидетеля, суд просит уточнить: почему, будучи столь могучей колдуньей, госпожа Анна позволила пленить себя и своих спутников? Почему не наслала молнии на нечестивых собачников?

Тадарик нахмурился. Писцы опять захихикали.

- Боги, которым служу я, не приемлют человекоубийства, - с трудом обуздывая волнение, ответила судье Аня (подспудно, заданный судьёй вопрос не раз уже вставал перед ней. Просто до сих пор никто, ни Гастас, ни Тадарик, ни его гости-постояльцы-посетители не захотели высказать его вслух.) - Я бы могла вызвать молнии с неба, избавив себя от некоторых тягот, но потеряла бы при этом благоволение своих богов.

- Это правда! - поспешил поддержать её Гастас. - Кочевников, преследовавших нас, точнее кочевника, сразил я. Второго преследователя я пленил. Желая выказать свою благодарность, я протянул госпоже Анне копьё, предлагая таким образом отомстить поверженной твари за все причинённые обиды, но госпожа Анна даже не коснулась копья. И я понял, что убийство человека - запретно для неё. И ... - вспомнив о пленнике, Гастас подёргал за верёвку, поднимая парнишку с колен. Раба, надо заметить, никто на колени не ставил. О нём, до этого момента, просто забыли, увлечённые перипетиями разбирательства. На колени кочевник встал сам. После пешей прогулки беднягу не держали ноги. - Он может подтвердить мои слова.