Ровена

Самелла была уже там, и улыбка Рэя слегка увяла – он сразу же догадался, кто будет присматривать за ними.

Ровена подождала, пока Джероламан и Самелла не сообщат ребятам их права, с одной стороны, и какого поведения от них ожидают, с другой стороны, а также передадут им расписание занятий. Потом каждому выделили по комнате и объявили, что до ужина все свободны.

– А ты не останешься, Ровена? – спросила Госвина, когда девочка повернулась, чтобы пойти за Джероламаном.

– Я должна быть в Башне, но после ужина вернусь.

Ровена еле-еле подавила сильнейшее желание телепортировать себя, потому что Баринов смотрел прямо на неё. Но она вовремя вспомнила, и очень кстати, предупреждение Джероламана. Четырнадцатилетняя Т-4 ещё не могла бы проделать такой трюк. Среди других Талантов она не обязана так уж следить за проявлением своих способностей, но было бы глупо выпячивать их. Хотя во время разговора с Рейдингером девочка чувствовала себя совершенно свободно, она поняла, что поскольку все полностью подчиняются ему, то и ей будет лучше делать то же самое. Если Прайм Земли велел ей вести себя как Т-4, и не больше, ей следует повиноваться.

Она немного удивилась, когда Джероламан взял её за локоть и отвел к вездеходу. Он не был огорчен её поведением, его аура сияла, как обычно, спокойным голубым светом с небольшими желтыми вкраплениями удовольствия, а его настроение было на нормальном уровне.

– Не глупи, Ровена. Это тебе не шуточки. Приказ Рейдингера! В конце концов, это все равно что стрелять из пушки по воробьям, девочка моя, – промурлыкал он и взъерошил ей волосы, прежде чем она забралась в вездеход.

– Держись!

Следующие два месяца она твердо помнила об этом совете. По утрам она помогала Сиглен телепортировать оборудование в отдаленные поселки, а Джероламан проводил занятия на темы, с которыми она давно уже была знакома и в которых хорошо разбиралась. Иногда Ровена невольно прислушивалась, и её чуть не мутило от раздражения и гнева на неловкость Рэя и невежество Сет. Тогда она, забывшись, осторожно «подталкивала» их, уверенная, что Джероламан не заметит её небольшие вмешательства.

Сама она присоединялась к студентам на послеобеденных лекциях Джероламана по всем аспектам механики Башни, включая демонтаж, перестройку каждого элемента оборудования и диагностические тесты на определение неисправностей. Баринов и Сет были Талантами именно в механической области. Джероламан объединил их с Рэем и Госвиной, натаскивая пары на переборке механизмов. Патси Кеарн отличалась особенной ловкостью в микрокинетике, поэтому она была в одной команде с Джо Толья и занималась ремонтом компьютерного оборудования. Потом каждый из студентов должен был повторить то, что делали другие. Ровене раньше не доводилось выполнять микроработу, и она нашла это упражнение более трудным, чем помощь Сиглен, но и более впечатляющим.

Потом Джероламан задавал ситуации поломок, и каждому студенту приходилось писать ответы («И никаких «заглядываний» в мозги других, пока пишете», – предупреждал Джероламан), в чем, по его мнению, дело и как исправить положение.

Ровену задевало, что Баринов или Сет заканчивали свои анализы первыми и самодовольно ждали, пока другие обдумают проблему, но часто она бывала более точна, чем они.

– Быстрое, но неверное решение может привести к повреждению Башни.

Лучше подумать чуть дольше, но быть точнее, – говорил Джероламан Баринову и Сет, недовольно хмурясь. – Вы двое – будущие Таланты-механики, но у Ровены куда больший процент правильных ответов. Расскажи классу, Ровена, что заставило тебя обратить внимание на заржавевшее соединение электрической схемы?

В начале ответа она даже запиналась, глядя, как красивое лицо Баринова багровеет из-за полученного замечания. Сет не обращала на подобные выволочки излишнего внимания. Вернувшись домой после занятий, Ровена не знала, за что взяться, даже не могла играть с Плутом, атаковавшим подушки и ковры, будто это были его смертельные враги. Хотя обычно шалости котенка восхищали её. Она отправилась спать, все ещё преследуемая мрачным лицом Баринова.

Но на следующий день, к её полному удивлению, молодой человек широко улыбнулся сопернице. Её так и подмывало прощупать мозг парня и найти, что вызвало в нем такую внезапную перемену, но воспитание Сиглен превозмогло это желание. К тому же Ровена боялась того, что могла обнаружить. Было достаточно, что он ей улыбнулся. Она очень аккуратно избежала нового соперничества, притворясь, что не приняла во внимание старение металла при решении сегодняшней проблемы. Но, заметив удивление Джероламана, она решила, что лучше «притворяться» не так явно. Однако когда вечером Баринов подошёл, чтобы сесть рядом с ней за ужином, улыбаясь уже совсем по-дружески, она почувствовала, что играет очень убедительно.

– Послушай, мы все собираемся в порт на концерт. Близнецы получили разрешение, так что и ты вполне можешь пойти. Мы уговорили даже Госвину, и единственная, кто ещё не согласился, – это ты. Ты ведь не занята? – спросил он, заметив её замешательство. Ровена почувствовала легкий телепатический нажим с его стороны и позволила ему «увидеть», что она хочет пойти. – Спроси Самеллу. Она разрешила мне взять вездеход.

– Не вижу ничего страшного, – в свою очередь сказала Самелла, пожимая плечами. – Это коллективный выход.

Ровене пришлось приглушить свой восторг и подумать о том, что она не успеет вернуться в Башню, если только не телепортироваться, но всепонимающий взгляд Самеллы отверг эту мысль. Даже если она просто «подвезет» сюда что-то из своего гардероба, возникнут вопросы. Но она была женщиной, и её желание быть нарядной – естественно.

– Не раздумывай, Ровена, – окликнул её Баринов. – Ты прекрасно выглядишь и в этом.

В зеркале комнаты отдыха она оглядела своё раскрасневшееся лицо и руки.

Ровена придирчиво рассмотрела себя. Эти противные волосы… Это просто ужасно: в четырнадцать лет – и седая, хотя бывают и другие мутации, но никто не обращает на них внимания. Её лицо было слишком худым, узким, с остроконечным подбородком, очень тонкие изогнутые брови, правда, впечатляли, но глаза казались слишком большими для лица. Зато у неё уже появилась фигура: грудь не очень большая, но достаточная, чтобы выглядеть отлично. Почему Баринов улыбался ей? Особенно после вчерашнего? Может, он хотел выяснить, как ей удается добиться такого высокого процента правильных ответов? Но два насыщенных года, проведенных в Башне под руководством Сиглен, не прошли бесследно, хотя Сиглен и держала её на детских заданиях. Может, если она окончит этот курс с отличием, Сиглен будет давать ей и более ответственные поручения.

Концерт и впрямь удался. В нем участвовали три ансамбля, выступления которых сопровождались хорошо продуманной цветомузыкой – гораздо более сложной, чем на выступлениях в Приятной Бухте. В первой части концерта Баринов сидел очень близко от неё, его мускулистое бедро касалось её ноги.

Из него ключом била энергия странного ржаво-коричневого цвета, что неприятно удивило её, а вот запах его был каким-то неопределенным: и не отталкивающим, и не внушающим доверие.

Но что уж ей совсем не понравилось, так это как он прощупывал её мозг, толкаясь то туда, то сюда, тщетно пытаясь найти вход. Во-первых, это очень плохие манеры, и, во-вторых, ей была неприятна такая настойчивость. Его усилия достигли апогея, когда свет, звук, хореография и пение слились в едином эротическом порыве, достаточном, чтобы вызвать ответную реакцию аудитории. Послышались крики, оглушительный смех и свист. Они сидели довольно высоко в амфитеатре, поэтому могли видеть, как некоторые парочки и целые группы двинулись в темные доковые коридоры. Что такое случается, она знала от Лузены, рассказавшей ей все о сексуальности и чувственности, но впервые она видела публичное проявление этих чувств. Слева от неё нервно вскрикнула Госвина. Эти крадущиеся уходы явно потрясли её.

Ровена очень деликатно постаралась телепатически успокоить девушку, и вроде бы это помогло. Финал концерта, однако, явил апофеоз чувственности: под триумфальный грохот музыки, в ярких вспышках огней все на сцене застыли в предельно откровенных позах. Госвина вскочила со своего места, но чтобы уйти, а не аплодировать. Ровена последовала за ней и услышала приглушенные восклицания девушки.