Долгое путешествие на Юг. (СИ)

Гулкая тишина была ответом на его слова.

— Кх, кх, — чей-то кашель сломал тишину.

В общем, против предложенных им кандидатур общество как бы не возражало. Единственно, просили заменить предложенного им парнишку на другую девчонку, Лизку Сёмкину, седьмую в одной бедной, но хорошо известной в городе семье. Мать и отец её пару лет назад погибли во время какого-то совершенно рядового набега ящеров, а семья с тех пор сильно бедствовала. Причём истинных причин, по которым многие из присутствующих предлагали сделать замену Сидору упорно не называли.

Судя по лицам собравшихся, причина всё же была. Только вот говорить о ней никто не хотел. Знали, понимали, но говорить с Сидором о причинах не желали. Похоже, за всем этим стояло что-то хорошо всем известное, но глубоко личное.

— Ясно, — прервал Сидор вяло текущие уговоры самого себя. — Сделаем проще. Возьмём на казённый кошт ещё одного — Лизавету Сёмкину, четвёртым кандидатом.

— Чай не разоримся, — едва слышно пробормотал он.

— На этом всё, — жёстко пресёк он поднявшийся было ропот.

Вступать с кем-либо в переговоры или объяснять причины собственных поступков он не собирался. И это-то собрание он через силу заставил сам себя провести, хотя в этом, по его твёрдому мнению не было ни малейшей необходимости.

С какого-то времени он заметил за собой одну странность. Ему стало совершенно безразлично чужое мнение. И лишь необходимость поддерживать внешние формы общения ещё иногда сдерживали его.

Но то, что его решение многим не понравилось он понял прекрасно. Впрочем, ему было плевать и он достаточно чётко и жёстко определил это. Для всех.

Глава 3 Торговые войны

— Твою мать, — тихо выматерился Сидор.

Пиво и в этот раз попалось какое-то невкусное. А может оно у него уже из ушей просто лезло и надоело хуже горькой редьки? Может, ему уже до чёртиков надоело шляться каждый вечер по многочисленным городским кабакам и надираться до свинского состояния? Кто знает? За две последние недели беспробудного пьянства, прерываемого лишь на самые необходимые, срочные дела, всё что угодно могло приесться, даже столь любимое прежде пиво. Да и портовый район города, где он сейчас завис в кабаке, никогда не отличался повышенным качеством горячительных напитков.

Сидя в очередном, неизвестно каком по счёту кабаке, с неизменной литровой кружкой любимого пенного напитка в правой руке и вяленым лещом в левой, которого он за последние пол часа так и не удосужился распотрошить, ничего толкового в голову не приходило.

— "Видимо правду говорят ведуны, что пиво понижает экстрасенсорное восприятие действительности. Хоть и не сказать что я экстрасенс, но… Совсем тупой стал", — с тяжёлым, обречённым вздохом подумал он про себя.

Про то что дело не в пиве, а в его количестве, он не хотел сейчас думать. Он вообще последние дни ничего не хотел… а дел было столько, что ему порой казалось, что он медленно тонет под грузом нерешённых проблем. Хуже всего было то, что он и не хотел их решать, отпустив на самотёк. Хотя, были и такие, мысли к которым возвращались с завидным, раздражающим постоянством.

Сколько Сидор ни крутил в голове оставшуюся ещё одну нерешённую проблему, но что делать с залежавшимся у них на складах товаром, было непонятно. Получится у них с торговым обозом в Приморье, не получится, было ещё неизвестно, но то, что на складах уже начинали слегка пованивать ящики с их дорогущей копчёной рыбой, это был факт. И пока они окончательно не протухли, их следовало куда-то срочно сбыть.

Весенние его развлечения с краденым у амазонок ушкуем, вполне ожидаемо вылезали им боком. И теперь, хоть никто ничего ему в глаза и не говорил, но напрямую, никто из амазонок торговать с их компанией и не хотел. Все же его попытки последнего времени наладить хоть какое-то общение, как волны о гранитный утёс разбивались об их желание заполучить его голову. И желательно вместе с его же тельцем, дабы иметь возможность подвергнуть оную всевозможным члено- и органо- коррекциям, путём последовательного отсечения и вредительства оных.

— Ну что за невезуха, — невнятно процедил он себе под нос. — Попадёшь этим скаженным бабам в руки, хорошо если просто и быстро умрёшь, — в очередной раз он тяжело вздохнул, понимая полную безнадёжность своего положения.

Сидор давно уже искал пути выхода на амазонок, торгующих с Левобережьем в обход официальных властей, но сложившиеся за последнее полгода его личные, враждебные отношения с ними не оставляли ему иного выбора, кроме как работать через посредников.

Но для него в настоящей ситуации, даже такая кривая торговля была всё же лучше чем ничего. А в условиях установленной на реке торговой блокады, так это вообще был чуть ли не единственный способ продать хоть что-то. Тем более, что это что-то огромными штабелями закатанной в бочки солёной и копчёной рыбы, продукции их коптильного заводика, высилось по всем углам там же. И с каждым новым прошедшим днём произведённый продукт грозил окончательно потерять хоть какую-то стоимость.

Тем более что и Голова, через которого раньше проходил весь сбыт, сам испытывал трудности и отказался помогать им.

Пришлось даже на какое-то время остановить работу И тёмные, полуподземные цеха коптилен который день простаивали, пугая регулярно забредающих сюда Дашку с Колькой гулкой, тоскливой пустотой.

И если о будущем солёной рыбы, залитой рассолом с уксусом и закатанной в бочки, можно было особо не беспокоиться, то копчёная рыбёшка уже откровенно пованивала. А у внезапно зачастивших в окрестности завода мишек, прорезался явно нездоровый ажиотаж.

Сидору даже пришлось пару раз рявкнуть на некоторых, особо надоедливых особей, не понимающих якобы нормального человеческого языка и назойливо ошивающихся возле складов готовой продукции.

Впрочем, это был один единственный раз, потому как зайдя на следующий день на тот же склад он сам отчётливо различил в тонком, умопомрачительно вкусном запахе копчёной рыбы еле, еле заметный след гнильцы.

Всё! Первые последствия торговой блокады явственно навалились на него. Перед медведями реально замаячила перспектива роскошного пира, а у него в ушах явственно зазвякали колокола будущих гневных слов Маши, где она обязательно пройдётся и по его родословной, и по его способностям к управлению и прогнозу.

Мыслями он снова вернулся к тому что не отпускало его последнее время. Ещё одно неоконченное дело, одно из многих, которые так тянули его остаться, не отпуская из города.

Вот уже несколько дней в Городском Совете бушевали нешуточные страсти. Начались они ровно неделю назад, когда в городе стало известно, что блокада, установленная на реке амазонками, для отдельных жителей города не является таким уж непреодолимым препятствием. И эти отдельные жители вовсю пользуются создавшимся положением, извлекая из него нешуточную коммерческую прибыль для себя, на зависть другим.

К моменту, когда разгорелся скандал, инициированный посчитавшей себя обделённой городской Старшиной, возмущённой своими финансовыми потерями от блокады и тем, что кто-то нашёл лазейку минуя их и пользуется выгодами своего положения, Сидор слишком поздно понял кто стоит во главе этого дела. И было уже поздно искать возможности по-тихому договориться с ними.

Поэтому, когда мающийся любовной тоской Сидор, не знающий куда до своего давно спланированного бегства податься, забредя пообедать в этот портовый трактир случайно услышал негромкий разговор двух местных контрабандистов, что их вызывают на правёж в Совет, он, посидев ещё немного после их ухода, решительно отправился следом.

Как оказалось, к началу заседания он опоздал. Но широко распахнутые двери совещательного зала, в котором члены городского Совета в полном составе кого-то увлечённо чихвостили, гостеприимно приглашали присоединиться всем желающим. Чем он незамедлительно и воспользовался.