Мир Гаора (СИ)

   Трёпка ухватила его за руку и повела. Полкан шёл рядом, время от времени тыкая Гаора носом и помахивая хвостом. Собак Гаор не то что не любил, а просто никогда не имел с ними дела, если не считать волкоподобных собак охраны на гауптвахте, притравленных на человека и вызывавших ужас у заключенных, и потому тычки Полкана заставляли его вздрагивать. Они поднялись на невысокое крыльцо - Полкан отстал от них, чему Гаор безусловно обрадовался - Трёпка толкнула дверь и ввела его в наполненную светом, шумом голосов и запахами еды кухню.

   - А вот и мы, - весело сказала Трёпка.

   - Мир дому и всем в доме, - поздоровался Гаор, оглядывая повернувшихся к нему от стола людей, мужчин и женщин, но все с клеймами и в ошейниках.

   - И тебе мир, - ответили ему.

   А женщина, одетая, как и Старшая Мать, но без платка на плечах, сразу стала командовать.

   - Ты сапоги-то сними, вона у порога оставь и к столу садись. Голоден небось.

   - Спасибо, Мать, - ответил Гаор, снимая сапоги и выставляя их в ряд таких же сапог у стены.

   Портянки он смотал и сунул в сапоги. С другой стороны двери у косяка висел рукомойник, напомнивший ему фронтовые самоделки, а рядом полотенце. Гаор с наслаждением умылся и ополоснул руки, вытерся и уже тогда подошёл к столу.

   - Садись, - указали ему место между двумя молодыми мужчинами и перед ним поставили миску с кашей, а в кружку налили... молока.

   - Ложки нет никак? Трёпка, ложку ему дай, - распоряжалась Мать, - ты ешь, потом всё расскажешь.

   Ну, про еду ему можно было и не говорить, что ему за весь день за рулём и два бутерброда? И Гаор ел жадно, даже не разбирая вкуса и не замечая сидящих рядом.

   - Ты мотри, наголодался как, - удивилась сидевшая напротив женщина, - ты откуда ж будешь?

   - Из Аргата, - ответил с полным ртом Гаор.

   - Никак голодом тебя там морили, - засмеялись за столом.

   - Да не спеши, паря, не отымут.

   - А чо, голодно тама?

   - А зовёшься как?

   Гаор с сожалением оглядел опустевшую миску и ответил.

   - Рыжий.

   - А, ну ясно.

   - Большуха, ты ему ещё подложи, - распорядилась Нянька. - А материно имя какое?

   "Началось", - с тоской подумал Гаор, понимая, что сейчас неизбежно возникнет его обращение и вопрос: за что? Но отвечать надо, и отвечать правду, потому что соврать он не сумеет, и всё равно правда выплывет.

   - Я не помню матери, - ответил он, принимая заново наполненную миску.

   - Чего так?

   - Матерь родную забыл?!

   - Как так?

   - Меня в пять лет у неё забрали, - ответил Гаор, уже спокойнее принимаясь за еду, - и помнить запретили.

   За столом перегнулись.

   - Галчонок никак?

   - Так ты ж вона, рыжий.

   - Кто ты, парень?

   Гаор вздохнул, приканчивая кашу и вытряхивая в рот последние капли молока. Его ответа ждали, и он решил ответить так, чтобы уж больше его не спрашивали об этом.

   - Я бастард, - начал он.

   Ему ответили молчаливыми понимающими кивками - здешние явно знали, что это такое, но столь же явно ждали продолжения.

   - Отец меня в пять лет забрал у матери, больше я её не видел и ничего не знаю о ней, помнить мне ее запретили, отбили мне память о ней. А потом... отцу были нужны деньги, - вдруг пришли эти жёсткие, правильные в своей неприкрытой циничной сути слова, - и отец продал меня в рабство. Вот и всё.

   За столом воцарилось молчание, будто его не поняли, не могли, не хотели понять.

   - Мать-владычица, - прошептал кто-то.

   - И давно? - сурово спросила Нянька.

   - Да... с прошлого ноября третий год пошёл, - устало ответил Гаор.

   - Лоб покажи, - потребовала Нянька.

   Гаор поднял ладонью волосы, открывая лоб с синей звездой клейма.

   - Как же так? - потрясённо покачала головой одна из женщин, - чтоб сына своего...

   - Из-за денег и сына, - недоумевающе сказал кто-то из мужчин.

   - Эй, паря, а деньги-то зачем были нужны, чтоб такое сотворить? - спросил ещё кто-то.

   Гаор зло усмехнулся.

   - Законный сын, наследник, играл в карты, проиграл много, вот меня и продали, чтоб я долг его оплачивал.

   - А оплатишь когда? Освободят? - спросил молодой тощий парень, совсем мальчишка по виду.

   Гаор, не сдержавшись, выругался с настоящей злобой.

   - Как же! Поставят кружок, и буду считаться обращённым. Ошейник не снимается!

   - Это мы знаем, - спокойно сказала Большуха.

   И её тон заставил Гаора проглотить уже готовую сорваться с языка ещё более крепкую ругань.

   - Ну, Рыжий, так Рыжий, - сказала Нянька, внимательно глядя на него. - Не самое плохое имечко.

   - Ну да, - согласились с ней, - господа, быват, и вовсе непотребно прозовут.

   - Наш-то ничего, разрешает по-материному зваться.

   - Ничо, паря, проживёшь.

   - А куда ж я денусь, - улыбнулся, успокаиваясь, Гаор.

   - А работал кем?

   - Шофёром.

   - Это водила, что ль?

   - Да, - кивнул Гаор.

   - А раньше? Ну, до того?

   - Раньше? - переспросил Гаор, - раньше я в армии был, воевал.

   Молча сидевший на дальнем конце стола мужчина шевельнулся, и Гаор невольно посмотрел на него. Тёмное узкое, как сдавленное с боков, лицо, чёрные длинные волосы заплетены в две тонкие косы, спадающие с висков вдоль лица и делающие его ещё уже, высокие выступающие углами скулы, опущенные к переносице и вздёрнутые к вискам брови. На смуглой шее почти сливающийся с ней по цвету ошейник с блестящей заклёпкой, на лбу над переносицей синий, перечёркнутый диагональным крестом квадрат. Раб, раз ошейник и клеймо, но... Аггр?! Откуда?

   У Гаора непроизвольно сжались кулаки, и напряглось как перед прыжком тело. Их глаза встретились, и мужчина спросил с характерным гортанным акцентом.

   - Ты... воевать?

   - Да, - ещё сдерживаясь, ответил Гаор.

   - Ты... фронт?

   - Да! А ты...?

   Аггр кивнул.

   - Я воевать. Я плен, - улыбнулся, оскалив белые зубы, и встал, - ты воевать, ты раб. Я рад.

   Гаор рванулся из-за стола навстречу ему. Но драки не получилось. Аггр обошёл его как неживую преграду, склонил голову, благодаря матерей, и вышел, мягко, без стука прикрыв за собой дверь. Помедлив с мгновение, Гаор сел, понимая, что глупо стоять посреди кухни, когда противник ушёл.

   - Кто это? - заставил он себя спросить внешне спокойным тоном.

   - Джадд это, - стали объяснять ему,

   - Хозяин его откуда-то привёз.

   - Так-то он тихий.

   - И понимает почти всё, говорит вот только...

   - Да он молчком всё.

   - А задевать его не след, шалеет он в драке.

   - Я ему пошалею, - буркнул Гаор, - а работает кем?

   - Да как все мы.

   - Так-то он шорничает там...

   - Обувку всем чинит...

   - Ну и...

   Рассказчики замялись, и за всех ответила девчонка, не Трёпка, а другая, поменьше, с белыми волосами, заплетёнными в косички.

   - А ещё он порет всех, ну, по слову хозяйскому.

   Палач, ну ясно.

   - Чего ещё аггру делать, - хмыкнул Гаор.

   Нянька и Большуха переглянулись.

   - Никак раньше встречались? - спросила Нянька.

   - Воевал я с ними, - ответил Гаор, - с агграми.

   Ответить ему не успели, потому что в кухню вошли ещё две женщины. Одну из них Гаор уже видел во дворе, а вторая, красивая, черноглазая и черноволосая, если бы не ошейник и кружок клейма на лбу, была бы настоящей дуггуркой.

   - Вот и крали наши, - радостно зашумели за столом.

   - Уложили никак?

   - Быстро вы седни.

   - Чего так, Милуша?

   Милуша, выдернув шпильку, распустила длинные, длиннее, чем обычно у дуггурок волосы, и улыбнулась.

   - С дороги он, по жене соскучился.

   - Ну и в удачу им, - кивнула Нянька, - садитесь, молока выпейте.

   - Ой, спасибо, Старшая Мать, - Милуша села за стол, посмотрела на Гаора, - а ты новокупка никак? А прозываешься?