Темные Волшебники. Часть вторая. Сила (СИ)

Но где-то очень глубоко, ровнехонько там, где происходило невидимое обычному глазу и неслышимое неискушенному уху слияния древнего духа мага Триады и совсем еще по-мальчишечьи детской и местами до крайности наивной души Гарри Поттера, зрела уверенность в том, что поступил он все-таки правильно. Самый-самый краешек правды из далекого, непонятого и неосознанного пока еще будущего предсказывал: да, все верно, ты испепелишь сам себя, но спасешь многих, ты предотвратишь беду, но сам… Но сам… Только одно может спасти его, уравновесить, как будет спасен и приведен к равновесию мир. Но какое, черт возьми, дело школьнику до глубоких философских мотивов, когда на носу полнолуние, а добрые-добрые и деликатные однокурсники и прочие «товарищи» отказываются оставить его в покое?

И, в очередной раз выслушивая потоки бесполезной и ненужной болтовни сокурсников, в том числе и о нем самом, Поттер натуральным образом озверел. Что, вообще-то, было местами очень даже предсказуемо и неудивительно. Хлопнув дверью спальни для мальчиков, он пулей вылетел из факультетской гостиной. На улице лил дождь — ноябрь тоже зверствовал и показывал зубы — на душе было погано, и вообще хотелось утопиться в Большом Озере по рекомендации того же Снейпа. Но, дабы не опускаться до уровня хандрящего из-за свалившегося на него одиночества и отсутствия общественного признания Джереми, надо было что-то делать. Только вот делать было… лениво. И неохота. Куда-то, не пойми куда, сами несли ноги, все попадавшиеся на пути мгновенно отскакивали в сторону при виде зверского выражения лица… Одним словом, жизнь не удалась, но радовать многочисленную армию врагов ранним суицидом тоже не хотелось. Ибо — перебьются. И не дождутся. И пусть лучше сами… того самого.

Гарри точно знал только одно — в Запретный Лес ему идти не хотелось — может, там-то его дождь и не достанет, но по дороге все равно успеет вымокнуть. А в Лесу, почуяв родной зверино-поттерий дух, к нему обязательно примчится вся разнообразная живность — жаловаться на свою тяжкую жизнь. Настроения изображать мать Терезу не было катастрофически. Да и идти бы пришлось мимо Большого Озера, а там, как бельмо на глазу (по ощущения самого Поттера), на якоре стоял корабль делегации из Дурмстранга. Оный же настолько злил юного слизеринца, что тот его был готов спалить сразу же и бесповоротно, не обращая внимания даже на внушительные габариты. В Тайной Комнате делать тоже нечего — Ангуис, конечно, вместе со всеми змеями, собеседник хороший, только критикан жуткий. Поэтому и депрессии он больше поспособствует, чем от нее спасет. Рунослед как всегда куда-то очень вовремя смылся, и отыскать его было нереально. Ну и просто лень, опять-таки.

Решено. Лучшее место для тихого и спокойного времяпровождения — совятня, поскольку сейчас даже библиотека перестала быть храмом науки и превратилась в капище сплетен. В совятне мирно, но на весьма ощутимой дистанции со своими сотоварищами, обитал Ракшас. Сов он уже практически не гонял, и поэтому вполне мирно делил с ними кров и пищу, когда ему по каким-либо причинам не хотелось мотаться к хозяину в подземелья. Однако взгрустнувшего из-за несовершенства мира Гарольда кейнерил «встретил» радушно и до странности ласково. Примостившемуся возле одного из больших окон совятни Поттеру он даже что-то каркнул что-то позитивно-примиряющее и милостиво позволил себя покормить. Клевался Ракшас, то ли из сочувствия, то ли из простой блажи, раз — через три, что уже было большим прогрессом, потому что раньше он вообще все руки хозяину «обдирал» до мяса. Периодически ворон вспархивал на каменный подоконник, и, высекая металлическими когтями искры, прохаживался туда-сюда.

На улице продолжал лить заунывный ноябрьский ливень. Небо даже и не собиралось проясняться. Кейнерил, к слову, такую унылую погоду очень любил. Особенно, когда сам он при этом за развитием «стихийного сюжета» наблюдал из какого-нибудь теплого укромного местечка.

— Хорошая погода сегодня, не правда ли? — с рук только что вошедшей Гермионы Грэйнджер вспорхнул маленький совенок, немедленно уносясь куда-то под крышу. — Я тут сову у Джинни ненадолго брала…

Гарри безразлично повел плечами, не отрываясь от созерцания равномерно-серых туч, намертво закрывших небо.

— Я люблю дождь, — продолжила Гермиона, подходя ближе к нему. Голос спокойный-спокойный, мягкий…

Поттер слегка подался в сторону, освобождая кусочек места для любования видом из окна, в который, хвала Мерлину и Моргане, дурмстрангское судно не входило. Гермиона, погладив довольно щелкнувшего клювом Ракшаса, встала рядом со слизеринцем.

— Как василиск поживает? — нейтральным тоном спросила она.

— Поправляется потихоньку, — так же ровно ответил Гарри. — Думаю, скоро ему можно будет из подземелий выползать — надо будет его как-нибудь в Лес вытащить…

На этом он замолчал.

— Подумать только, через неделю уже первый тур, — задумчиво произнесла гриффиндорка, некоторое время спустя.

— У вас небось пол факультета на нервах, — неопределенно пожал плечами Гарольд. — Хотя нет, вру — гораздо меньше. Кто там Джереми-то остался поддерживать? Десяток человек? Меньше?

— Двое, — просто ответила Гермиона и грустно улыбнулась в ответ на недоуменный взгляд Поттера: — Я да Джинни.

— М-да… ситуация, я бы сказал, просто аховая… Он хоть к состязанию-то готовится? — неожиданно, куда-то испарилась вся злость и обида. А стоит ли и проявлять хоть какие-то чувства кроме жалости к человеку, которого с чьей-то очень легкой руки выбрали главной приманкой? Пешкой, на которую поставили очень и очень многое?

— Как сказать… — мирно, спокойно и без суеты. Будто и не было четырех месяцев внутренних метаний. — Я его который день пытаюсь загнать в библиотеку, но это же твой брат — отказывается наотрез, говорит, смысла нет. Его, признаться, это все порядочно подкосило.

— Да что ты говоришь… — причитающейся иронии в голосе не было. — Оказывается, и у знаменитого Мальчика-Который-Выжил запасы оптимизма поддаются истощению.

— Он еще с прошлого лета такой, — помолчав, добавила Гермиона. — Из-за ваших родителей. Я, признаться, подробностей от Джереми наслушалась… но все они какие-то очень бессистемные. Что случилось?

— Переходя на маггловскую терминологию, они собираются разводиться, — Гарри подпер подбородок кулаком и уставился куда-то в заоблачные дали. — А в Магическом Мире это априори невозможно — проведенный над ними ритуал дает необратимые последствия. Мать, естественно, против такого поворота дел и ищет способы обмануть древнюю магию.

— А почему так внезапно?

— Тайна века вскрылась, — кратко ответил слизеринец. — Про наше со Слизерином родство. Нет, Джеймс Поттер, конечно, давно знал, но вот он никак не мог допустить того, чтобы его дорогой сынуля — который отнюдь не я — тоже прознал грешную правду. А Джереми очень аккуратно и с подробностями просветили Дерек и Катрин.

— Они думали, что ты согласишься помогать Беллатрис? — осторожно переспросила девушка.

— Ха! Они вообще вместе с Флинтом на меня большие виды имели… Прочили на одно очень выгодное место.

Гермиона прикусила губу.

— Знаешь, а я у Хагрида недавно была, про Клювокрыла спрашивала…

— О! И как он там? Я все с ним повидаться никак не успеваю — его постоянно в хижине не бывает, а меня с этим назначением на должность старосты затюкали уже. Все, откажусь в следующем году — ну их всех к черту…

— Клювик сейчас в Национальном Магическом Зоопарке Великобритании обитает, — с довольным видом сообщила ему последнюю новость гриффиндорка. — А Хагрид к нему на выходные ездит. Его в этом зоопарке уже едва ли не каждая собака знает.

— М-да, тоже можно было бы съездить туда как-нибудь, на животных поглазеть, — пробормотал Гарри. — Кстати, раз уж такое дело… — внутри что-то шевельнулось при виде повеселевшей девушки. Что-то очень старое, теплое, как собранный в пригоршню сноп света, что-то очень важное. — Вам там с Джереми помощь не нужна?

— Уж он-то от тебя точно ее не примет. Особенно — теперь, — она насмешливо подняла брови и, пока еще не прошел весь запал, легонько щелкнула слизеринца по лбу. — Думать надо было раньше.