Мир Диорисса. Дилогия (СИ)

   Когда его пальцы скользнули туда, где быть им совсем не положено, я невольно дернулась, и замерла, услышав тихий шепот:

   - Любимая, и это тоже я... не бойся меня... я люблю тебя, моя аол'ориэс.

   Его нога, прижала одну из моих к постели, облегчая доступ его пальцам, которые выделывали что-то совсем невообразимое. Внутри меня зародилось, и постепенно росло какое-то странное чувство, похожее на огонь. Оно сжигало изнутри, но остановить эту муку не было сил. Я зажмурила глаза, и только тихо вздрагивала в ответ на его поглаживания. Он, то усиливал нажим, то едва касался, слегка поглаживал, легко проскальзывая внутрь. Я изгибалась и стонала, не в силах сдерживаться более.

   Вчера все было как в тумане, подозреваю все это было проделками Аэлэниель, которой было выгодно наше соединение в единое целое. Я практически ничего не помнила, и от этого было еще страшнее. Сегодня был уже второй раз, но по сути своей первый. К моему счастью, мой любимый это понимал, и не торопил меня, а только продолжал ласкать и целовать меня. Я была подобна меду, который растаяв на солнце, стекает янтарными каплями. Я плавилась, и огонь во мне пылал все сильнее.

   Лан замер на один лишь только миг, а затем я услышала тихий шепот, проникающий мне в самую душу:

   - Я люблю тебя, моя аол'ориэс. Не бойся, бельчонок, я буду очень осторожен.

   Не успев осознать, что значат эти слова, я почувствовала прикосновение. Но не пальцев, а чего-то иного. Твердого, и горячего как огонь. Испуганно дернулась в сторону, но к моим губам прильнули его губы. Нежный поцелуй, позволил на мгновение отвлечься от того, что беспокоило, и в ту же секунду я почувствовала, как внутрь меня скользнуло что-то большое, обжигающе горячее и твердое как камень.

   Я замерла, прислушиваясь к новому ощущению, а в это время мое лицо и губы покрывали частые поцелуи. Хриплый стон, легкий вздох и шепот: "я люблю тебя", и первое обманчиво-неторопливое движение. Я невольно вскрикнула, почувствовав его движение внутри себя.

   Зеленые глаза в тревоге распахнулись, уставившись на меня.

   - Я сделал тебе больно, - скорее утвердительно, чем вопросительно произнес Лан.

   Я помотала головой. Вот как сказать? Не больно, нет. А странное до невозможности чувство, когда тебя наполняет что-то неизвестное, но от этого так хорошо, что хочется не отпускать и на миг подобное ощущение.

   Лан расслабился, я увидела это по его глазам, и вновь склонился ко мне, прижавшись к моим губам.

   Движения, сначала неторопливые и осторожные, постепенно ускорялись. Уже не было сил ни на что, только хрипло стонать, сжимая в кулаке смятую простыню, и впиваться пальцами в его твердые плечи, стремясь прижать его еще ближе, раствориться в нем без остатка.

   Огонь внутри меня продолжал расти, становиться все больше. Подобно костру получающему питание от горящих веток, мой огонь разрастался, от каждого его движения, грозясь выплеснуться в неконтролируемом взрыве. Движения Лана стали более резкими, какими-то рваными, и в тот момент, когда он хрипло застонал, уткнувшись носом мне в грудь, взрыв все-таки произошел...

   Я очнулась от того, что он покрывал поцелуями мое лицо и губы. Глаза его были испуганы, а я в ответ улыбнулась глупой улыбкой, не в силах вымолвить ни единого слова.

   Не знаю, что он смог прочесть в моих глазах, но практически мгновенно успокоившись, он упал на спину, и переместил меня к себе на живот, не выпуская из своих объятий. Я уютно устроилась у него на груди, положив на нее голову и слушая его учащенное сердцебиение.

   Его руки поглаживали мне спину, опять вырисовывая на ней сложные узоры. Но теперь это действовало просто расслабляюще. Мне почему-то захотелось спать.

   Я почувствовала легкое прикосновение губ к своим волосам, и в следующее мгновение на нас обоих сверху натянули одеяло.

   - Я люблю тебя, мой бельчонок, - услышала я уже сквозь сон, - спокойной ночи, любимая.

   "Спокойной ночи, любимый", - успела подумать я и провалилась в сон, так и уснув у него на груди.

Глава 15.

   "Любить - это находить в счастье другого

   свое собственное счастье".

(Готфрид Вильгельм Лейбниц)

Лан.

   За окном уже рассвело, когда я проснулся. Моя любимая, лежала рядом, прильнув ко мне так доверчиво, что я невольно застонал от невыносимого счастья. Мой милый, нежный, ласковый бельчонок. То, что произошло с нами вчера, было невероятным. Первая наша совместная ночь, прошла как в тумане. Я знал, что и она испытывает то же самое. Вмешательство богов в нашу жизнь, позволило совершиться тому, о чем в ближайшие годы я и помыслить, не смел. Но это было не наше. Как будто мы были куклами, которых невидимый кукловод дергал за ниточки, принуждая к действиям. А вот вчера - это были мы.

   Моя любимая была такой робкой, так боялась меня. Я кожей ощущал ее страх, слышал ее мысли, и не хотел спешить, дав ей выбор. Но продолжал надеяться. И она в полной мере оправдала все мои надежды и ожидания. Такая крошечная, легкая, словно перышко, нежная как цветок лилии, она раскрылась, уступив моим ласкам, и оказалась настолько страстной, что мое сердце заходилось от восторга от того, что это счастье, все, целиком, принадлежит только мне.

   Она вчера потеряла сознание. О боги, я был в шоке, подумав, что невольно причинил ей боль, даже не заметив этого. Но когда она открыла глаза, очнувшись от моих поцелуев, я внезапно понял, что дело не в боли или страхе. Я сумел довести ее до пика наслаждения. По сути, в первый раз и она смогла. У меня получилось. Я знал, что у женщин это бывает крайне редко, порою требуются даже не месяцы, а годы для того, чтобы научиться принимать наслаждение от любви. А у нас все получилось сразу, и более того, она была в восторге, а я погибал от любви и нежности к ней.

   Словно почувствовав мой внимательный взгляд, она открыла свои, затуманенные ото сна глаза и робко улыбнулась.

   - Привет, - прошептал я, склоняясь над ней и проводя языком по ее шейке.

   Она изогнулась в моих руках и застонала.

   - Лан, что ты делаешь?

   Мой голос звучал хрипло:

   - Соблазняю мою любимую. Она против этого?

   Эль смутилась:

   - Нет, мне нравится. Вот только...

   - Что? - я оторвался от ее плеча, которое покрывал поцелуями и заглянул в ее глаза.

   - Разве можно, - она запнулась, - сейчас утро, и...

   - И? - улыбнулся я.

   - Светло, - порозовела она.

   - И?.. - продолжил я поцелуи, спускаясь все ниже.

   - Лан, - она всхлипнула.

   - Что, любимая? - я остановился и вытянулся рядом с ней, прижав ее к себе как самое драгоценное сокровище.

   Она уткнулась в меня носом и засопела как маленький ежик.

   - Лан, это не правильно, то, что мы делаем.

   Я растерялся.

   - Почему, любимая? Мы дарим друг другу любовь и нежность, что в этом плохого?

   - Ты помнишь, я тебе рассказывала о... - она на миг запнулась, - ...про женщин, которым нравятся мужчины? Я вчера... - она невольно всхлипнула.

   О боги, милая, что же ты делаешь со мной?

   Я отодвинул ее от себя, перевернул на спину, хоть она и сопротивлялась, и стал покрывать поцелуями ее лицо, губы, глаза, из которых текли слезинки.

   - Любимая моя, Эль, посмотри на меня и не плачь, - шептал я ей, не переставая целовать ее, не давая ей право на раздумья, - ты самая нежная, самая ласковая, самая чувственная, - я поймал губами еще один ее тихий всхлип, - ты что, так испугалась вчера того, что произошло? Это дар нашей любви любимая, это счастье, ты не должна даже думать о том, о чем ты подумала.

   - А как я должна думать, - тихо всхлипнула она, не открывая глаз, - моя мама... моя приемная мама, она мне говорила, когда они решили про мою свадьбу, что мужчина и женщина бывают вместе. Мужчина получает удовольствие, а женщина обязана ему его дарить, но получать самой это грех. Только падшие... - она снова всхлипнула.