Тьма миров (СИ)

Пройдя две трети пути до противоположного берега озера, чародей остановился и поставил перед собой трость. Кряхтя, дэр опустился на одно колено и взглянул через вделанный в неё смарагд на вершину утеса, возвышавшегося в отдалении. В камушке имелось небольшое сквозное отверстие в форме кособокой трапеции, отдаленно напоминающее прицел. Результат мага не совсем удовлетворил. И он сделал в сторону каменной вершины еще с десяток шагов, останавливаясь после каждого и опять прицеливаясь сквозь набалдашник тросточки. Наконец после недолгих поисков чародей нашел, что хотел.

Губы Анкла побелели от внутреннего напряжения и слегка подрагивали от волнения. Он воздел руку с крепко зажатой в ней тростью к грозному небу с плывущими по нему темными клубками туч. Набрав в легкие побольше воздуха, маг громко выкрикнул, вложив в одно-единственное слово всю свою злость:

— Диворсо! — и уже шепотом выругался, — …мля.

Вопль отразился от утеса и вернулся обратно к нему многократно усиленным эхом. И когда вибрирующий звук отголоска окружил Анкла со всех сторон, точно взяв в плен, дэр со всей дури ударил кончиком трости о твердь воды у себя под ногами. Трость отскочила с металлическим лязгом. Анклу этот звук напомнил о рыцарском турнире, на котором он побывал зрителем по приглашению одного мелкопоместного дворянчика, возомнившего из себя невесть что. Будто он каких-то там королевских кровей, а посему обязан вести соответствующий образ жизни, и прочая лабуда… Так вот на том турнире мечи из булатной стали с таким же лязгом сталкивались. Но рыцарям-то привычно своими железяками размахивать, с раннего детства тренируются. А вот у чародея трость от нежданно жесткого соприкосновения с твердой как сталь водой едва из руки не вырвалась, норовя улететь подальше. Из смарагда посыпался разноцветный сноп искр. Они закружились в замысловатом танце, постепенно ускоряя свое движение и закручиваясь в скромных размеров вихрь. Когда скорость заверти достигла предела, она взорвалась с сухим треском, словно кто-то рядом одним рывком расщепил огромное бревно. Искры тут же стремительно разлетелись по сторонам и пропали.

В этот самый миг Анкл и провалился вниз.

Он летел сквозь воду к дну с такой скоростью, будто им выстрелили из туго натянутого лука. Волшебник даже не успел как следует намокнуть, а уже оказался внизу, чувствительно ударившись пятками об опутанный водорослями здоровенный валун. Даже толстая подошва ботинок, по заказу изготовленная из искусно выделанной чешуйчатой кожи огнедышащей горгоны, не смягчила боли, моментально пронизавшей все тело от пяток до самой макушки.

Совсем рядом с Анклом возвышался внушительный отвес подводной скалы с зияющим по центру темным провалом входа с неровными, рваными краями. Около него кружилась многочисленная стайка пугливых рыбок пестрой расцветки. И стоило дэру сделать один шаг, как вся живность разом сорвалась с места и стремительно унеслась в темноту озера, отчаянно размахивая желто-красными полосатыми хвостами.

Маг с трудом протиснулся в узкий лаз и, перебирая руками по осклизлым стенкам, двинулся, наполовину плывя, наполовину шагая, навстречу неизвестности по плавно забирающему вверх проходу. Когда воздух в легких оказался уже почти на исходе, а голова из-за отсутствия кислорода чудилась распухшей до размеров перезревшей тыквы, впереди после крутого поворота влево забрезжил свет. И еще через минуту, наполненную стремительной резкостью поступательных движений, Анкл вынырнул в просторном гроте. Он жадно хватал ртом воздух, горько сожалея, что так и не научился отращивать настоящие жабры.

Над головой мага возвышался полукругом свод потолка, расписанный странными угловатыми символами. Значения их с трудом удалось расшифровать, а вот смысл сказанного так и остался понятым не до конца местными волшебниками, сколько они не ломали над ним голову, после того как [7] совершенно случайно нашли это древнейшее хранилище с артефактом. А спустя примерно полстолетия обнаружилось еще одно в труднодоступной горной пещере посреди малолюдной и обширной Белой Затмени. Следующие тайники уже искали целенаправленно по всему Лоскутному миру, куда только волшебники могли добраться. Даже с их возможностями в те стародавние времена карта Лоскутного мира зияла огромными белыми пятнами неисследованных территорий. Но отыскали-таки, упрямцы! Правда, похоже, что самое последнее.

Споры о предназначении артефактов велись долго и, можно сказать, с маниакальным упорством. Попутно пытались с находками поэкспериментировать. Ничего путного из экспериментов не вышло, окромя некоторого сокращения поголовья магов. Да вникнуть в смысл фразы постарались, однообразно присутствующей в надписях на потолках и стенах в каждом из трех тайников, во всем прочем кардинально друг от друга отличающихся. А она гласила, если конечно правильно расшифровали символы, следующее:

Боже Безымянный, что тут началось! Впрочем, не стоит о печальном, потому как закончилось всё приснопамятной Последней Битвой между Отрицающими и Признающими.

Большинство магов так и не пришло к единому мнению относительно предназначения артефактов и правильного толкования надписей, их сопровождающих. Но зато это самое большинство с честью полегло на полях битв; скопытилось от хитро наложенных заклинаний; загнулось от ядов; наткнулось ненароком на различной длины ножички в темноте тесных улочек; пропало без вести, отлучившись ненадолго из дома, например, в ближайшую лавчонку за хлебом, чернилами и прочей мелочевкой; попадало с мостов в бурные речки, предварительно самостоятельно надежно опутавшись веревками; сверзилось с крутых скал, поскользнувшись на банановой кожуре; или истребилось другими, порой очень экстравагантными способами.

Меньшинство выжило и долго ломало свои мудрые головы, придумывая, как поступить с артефактами. В ходе войны ненароком выяснилось, что они обладают таким могуществом, что просто взять и уничтожить их нельзя. Не получится, да и жалко. Вот и решили их обратно упрятать с глаз долой, авось со временем забудется их местонахождение. Мысль подтвердилась: забыли сравнительно быстро, не прошло и пары веков. Или маги сделали вид, что забыли. Но на всякий случай, чтоб всё ж не искали, приставили к артефактам Хранителей Запрета, обязав их безжалостно изничтожать любыми доступными способами соискателей силушки неумеренной. Всех без исключения, без разницы, кто ни покушался бы на Запрет: высокопоставленный член Архата магов, простой волшебник или обычный человек, эльф, гном и прочая живность.

И чтобы у Хранителя самого не возникло желания воспользоваться вещичкой, тоже позаботились. Первыми назначили самых честных, нечестолюбивых и… связали их клятвой, нарушить которую врагу не пожелаешь. Дальше уж они сами себе замену искали на старости лет, опять же не любого, подвернувшегося под скорую руку, а близкого по духу. И клятва тоже переходила по наследству. Правда, оповещали ученика о ее наличии обычно уже после того, как он простодушно соглашался на обучение. Некоторые из них, узнав о её потаенных свойствах, готовы были все волосы себе вырвать, причем не только на бестолковой голове, да поздновато спохватились. Как говорится, издержки профессии.

Но даже этих мер Архату показалось маловато, и внутрь изначально поместили еще кое-кого, толком не объяснив даже название диковинных монстров, но ненавязчиво посоветовав Хранителям без крайней нужды внутрь помещений не соваться. Достаточно лишь самому следить за тем, чтобы строго соблюдались внешние границы неприкосновенной тайны. И только в исключительных случаях Смотрителю разрешалось зайти внутрь Хранилищ к своему Запрету, чтоб проверить его наличие и сохранность. А вот сможет ли он выйти оттуда потом, об этом при посвящении в должность как-то не упоминалось даже мельком.