Волчья радуга (СИ)

— Да. Волчица, я думаю, раз уж так спокойно вошла в твой клан, но именно радужная.

— Глупость какая.

— Не глупость. Уж поверь мне, я свою кровь чувствую. В тебе ее правда немного, да и полярность немного не моя…

— Полярность?

— Ну, направленность… способность… Не знаю, как будет точнее. Я — алхимик, огневик и немного работаю с воздухом. Все остальное на порядок слабее. А ты унаследовал дар исцелять, правда неразвитый, но при желании очень неплохой лекарь получится, — я невольно улыбнулась, представив Лора, окруженного пациентами. Более странной сцены и не вообразить. Ну, как такой дар мог попасть к этому… волку!

— Не смешно, — буркнул Лор, но обиды в желтых звериных глазах я не заметила.

— Ну, смотря как на это смотреть. С одной стороны новый родственник — это всегда плюс, с другой… тебя совершенно невозможно терпеть. Ты — вредный.

— Я? — притворно удивился волк, — а ты у нас белая и пушистая?

— Разноцветная и чешуйчатая. Я змея, а не котенок.

— По тебе видно: чуть что не так — сразу кусаться лезешь.

— Это когда я тебя кусала?

— А тебе напомнить? — в желтых глазах появились смешливые искорки, а губы растянулись в очень многообещающую улыбку. Перебрав в памяти все, что случилось за недолгое время нашего знакомства, я так и не смогла понять, что он имеет в виду. Я же не кусалась… или кусалась?..

Почувствовав, что еще немного, и я стану не радужной коброй, а чисто-красной, я поспешила перевести разговор на другую тему:

— Я тебе говорила, что люблю твою улыбку?

Теперь уже Лор не знал, что сказать. Он осторожно приподнялся, облокотился на руку и внимательно посмотрел мне в глаза, словно пытаясь понять: шучу я или нет.

Я спокойно выдержала его взгляд.

— Ты серьезно?

— Я никогда не шучу, находясь в одной постели с обнаженным мужчиной, Лор. Для этого есть более подходящие места, — и чтобы добить его окончательно, я чмокнула его в кончик носа.

— А как же Марк? — растеряно откликнулся мой волчонок (ну сейчас он до волка явно не дотягивал…).

— А причем здесь твой брат? Я его люблю, конечно, но… — я резко замолчала, заметив, как темнело лицо Лора с каждым моим словом, и поспешила добавить, пока опять не поругалась со своим вредным волком, — но как брата. С ним легко общаться. И он не пытается задушить меня своей опекой. В отличие от некоторых.

— Но так будет лучше… — вдруг вспомнив о прежней линии поведения, начал свою речь Лоурес, но я резко прервала его:

— Позволь мне самой решать, как жить. Лор, я устала выполнять чужие желания. Змеи — одиночки, они привыкли сами решать за себя. А я — змея. Тебе сложно это принять, но постарайся.

— Хорошо, я попробую. Но, змееныш, от наших желаний в этом мире зависит очень и очень немногое, — он сдался — я поняла это, увидев совершенно обреченное выражение на дне золотистых звериных глаз. Значит, меня больше не будут отбрасывать сапогом, как опасную тварюшку?..

Я осторожно обняла своего волка, опасаясь, что он в любую секунду может передумать, и только уткнувшись носом в его плечо, позволила себе негромко произнести:

— Плевать. На мир. На Императора. На всех. Я просто не хочу тебя терять.

— Не потеряешь. Пока я жив, я буду рядом с тобой, змееныш, — Лор ласково гладил меня по волосам, и в этот момент мне был безразличен весь белый свет. Разве змее много нужно для счастья? Теплое, уютное гнездышко, и родное тело рядом, чтобы было к кому прижаться в морозный зимний вечерок…

Лоурес кай Вулф

И как такой откажешь? Надо? Я знаю. Но мне самому не хочется ее отпускать. Впрочем, одно обещание я могу ей дать, потому что в отличие от нее моя жизнь принадлежит мне. Я буду с тобой, девочка, пока жив, я буду с тобой. А все остальное… боги и без нас разберутся.

Я нежно коснулся губами волос Шайрем, чувствуя, как напряжение постепенно отпускает ее тело. Нелегко ей пришлось этой ночью. Слишком мало она знает об оборотнях. Да и разговор этот дорого стоил. Это только со стороны кажется, что хватит нескольких слов, но вначале эти самые слова надо найти…

Змееныш-змееныш, что же ты делаешь? Зачем? Ну не пара я тебе. Да хочется забыть обо всем, но это же не разумно. Но я промолчу. Не стоит тебе думать о плохом. И так тебе тяжело пришлось. Маленькая моя… как же хочется выкинуть из головы весь мир, забыть о нем, о проблемах!.. но забудет ли он о нас? Вряд ли. Нельзя жить вне мира. Я знаю об этом — и ты поймешь. Когда-нибудь. Но я не уйду. Пока я жив, я буду рядом, буду есть с твоих рук, если понадобится. Мне не нужна гордость, пока у меня есть ты…

Надеюсь, что ты это понимаешь, потому что вслух я не скажу этого. Никогда. Не стоит тебе, маленькая, знать, чего стоит волку стать комнатной собачонкой. И ты не узнаешь — обещаю…

Да, мы можем себе позволить забыть о мире, но вот мир о нас не забывает…

Маркус размытым серым пятном ворвался в комнату, но так и застыл на пороге, увидев прижавшуюся ко мне принцессу.

— Значит, с тобой все в порядке, — удовлетворенно сказал братец, а потом ехидно добавил, — прекрасно выглядишь, и не скажешь сразу, что ты только из трансформации вышел.

Сказать то же самое о Марке я не мог. Он все еще был бледен и под глазами у него пролегли тени. Такой видок обычно бывает у больных, но никак не у молодых оборотней. Впрочем, раз в месяц здесь все становится подозрительно похожим на госпиталь. И потери бывают…

— Все вернулись? — задал я свой обычный вопрос, уже предчувствуя ответ на него — не может быть все хорошо, потому что жизнь очень любит наносить удары, причем именно в тот момент, когда меньше всего этого ждешь.

— Нет. Сьерина… она ушла.

Шайрем вздрогнула всем телом. Надо будет ей объяснить все, но потом, сейчас нужно заняться подготовкой к погребению… но прежде…

— Все хорошо, Шайри, — я нежно коснулся губами ее виска. Что там она говорила о моем даре? Целитель? Вот сейчас и проверим, — Спи.

Я осторожно устроил Шайрем на кровати. Она уже спала. И ничто не омрачало ее сон. Боги, я бы все отдал, лишь бы на этом личике никогда не появились тень тревоги или боль потери…

— Ловко ты с ней. Она тебе доверяет, — тихо сказал Маркус, не сводя глаз со спящей принцессы. Пусть его, все ровно она — моя, причем сама так решила, а потому беспокоиться мне совершенно не о чем: радужные не предают своих избранников.

— Я знаю, — я тоже, не удержавшись, посмотрел на нее, — А я — ей, — улыбнувшись, негромко закончил я и вернулся к одеванию.

Маркус понимающе кивнул. Что-то он совсем не выглядит расстроенным. Или эта наглая морда опять меня обставила? Зверь довольно завозился, радуясь, что хоть кто-то беспокоится о его благополучии, раз уж человеческое я столь… нерешительно.

Да, не подстегни меня Марк, я бы с девочкой отношения выяснял еще несколько месяцев. И не думаю, что с тем же результатом…

— Кстати, Шайрем была права, — нарушил тишину братец, ехидно скалясь. Я непонимающе посмотрел на него, и он добавил, насмешливо щуря глаза: — Тебе идет улыбка. Ты похож на побитого щенка, которого подобрали, но он еще не верит в собственное счастье.

Отвесив излишне веселому брату подзатыльник, я вышел из комнаты. Предстояло еще о многом позаботиться. Смерть снова вошла в наш дом… Плохая примета, но я не собираюсь в них верить. Да и не завидую я богам, если они решат встать между мной и Шайри: эта маленькая змейка им такое устроит, что они сами не рады будут, что вмешались.

Интересно, откуда взялась эта глупая вера? Полчаса назад ею и не пахло.