Город мечты

«Судить самого себя можно только по своим собственным поступкам, — думал Эльрик. — Я смотрел на то, что я делал, а не на то, что я хотел сделать или думал, что хочу сделать, а все, что я сделал, было, в основном, глупым, никчемным, принесло только горе. Ииркан был прав, презирая меня. Может, я ненавидел его именно за это».

Прошло четыре месяца. Но волшебство Ииркана было сильно, и никто не видел его или не помнил об этом. К этому времени Эльрик привел в порядок свои расстроенные, болезненные чувства. Усталые солдаты стали возвращаться в Мельнибонэ, принося с собой неутешительные вести.

И когда исчезла надежда и вера, решимость Эльрика усилилась. Он сделал себя сильным и в физическом и умственном отношениях. Он экспериментировал с новыми травами, которые увеличивали его силу, а не просто поддерживали ее. Он много читал и занимался в библиотеке, хотя на этот раз он читал лишь определенные рукописи, перечитывая их много раз подряд. Они были написаны Высоким языком Мельнибонэ, старинным языком волшебства, с помощью которого предки Эльрика могли сноситься со сверхъестественными существами. И, наконец, он был удовлетворен, считая, что изучил их полностью, хотя то, что он иногда читал, заставляло его серьезно задуматься о правильности принятого решения. И когда он решил, что все понял, он с помощью наркотических трав спал три ночи, не просыпаясь.

После этого Эльрик был готов. Он приказал всем рабам и слугам удалиться и поставил у дверей стражников с приказом никого не впускать, каким бы срочным не было дело. Из одной комнаты он вынес всю мебель, оставив ее пустой, за исключением только одной рукописи, которую положил в самый центр комнаты. Затем он сел рядом и стал думать.

После пятичасовой медитации Эльрик взял в руки кисть и кувшинчик с чернилами и начал разрисовывать стены и пол сложными узорами и символами, некоторые из которых были настолько запутанными, что, казалось, исчезали под углом к поверхности, на которой были нарисованы. Наконец, все было готово, и Эльрик лег, раскинув в стороны руки и ноги, в самом центре огромного рунного знака, лицом вниз, положив одну руку на рукопись, а другую, с акторийским камнем, ладонью вниз.

Эльрик послал свою мысль по извилистой тропинке логики сквозь бесконечные равнины идей, через горы символов. Он посылал мысль все дальше и дальше и вместе с ней говорил слова, которые мало бы кто понял даже из его собратьев, хотя каждый их звук леденил кровь любого, кто бы их ни услышал. И тело его начало ломить, но он заставил себя остаться в прежнем положении, и время от времени с его губ срывался стон. Но, тем не менее, он все еще продолжал говорить, и одно из слов повторялось чаще других. Этим словом было: Ариох.

Ариох был демоном — покровителем предков Эльрика, одним из самых могущественных Повелителей Хаоса, который был также известен под именем Валет Шпаг, Повелитель Седьмой Тьмы, Повелитель Высшего Ада и многими другими именами.

— Ариох!

Это именно к Ариоху взывал Ииркан, прося Повелителя Хаоса проклясть Эльрика. На Ариоха Ииркан уповал в надежде добыть себе Рубиновый Трон. Это был Ариох, известный также как хранитель двух Черных Шпаг — Шпаг внеземного происхождения и бесконечного могущества, которыми не раз пользовались правители Мельнибонэ.

— Ариох! Я призываю тебя!

Рунные заклинания, ритмические обрывки их вырывались теперь с воем из горла Эльрика. Мысль его достигла того измерения, на котором обитал Ариох. Теперь мысль эта искала самого Ариоха.

— Ариох! Это Эльрик из Мельнибонэ вызывает тебя! — Эльрик увидел глаз, уставившийся на него. Глаз поплыл, присоединился к другому. Теперь на него уставились два глаза. — Ариох! Мой Повелитель Хаоса! Помоги мне! — Глаза моргнули и исчезли. — О, Ариох! Приди ко мне! Приди ко мне! Помоги мне, и я стану служить тебе!

Силуэт, ничем не напоминающий человеческую форму, стал медленно поворачиваться, пока черная голова без малейшего признака лица не повернулась к нему. Вокруг нее сверкал ореол красного света. Затем и это видение тоже исчезло.

В полном изнеможении Эльрик позволил видению постепенно угаснуть. Мысль его стала стремительно возвращаться обратно через измерения. Губы его не произносили больше заклинаний, не называли древних рун и имен. Он лежал, не в состоянии шевельнуться от слабости, на полу своей комнаты в полной тишине и был убежден, что ничего не вышло.

Раздался слабый звук. С трудом поднял он усталую голову. В комнату влетела муха. Она мерно жужжала, пролетая, казалось, практически точно по линиям рун, начертанных Эльриком. Сначала муха уселась на один рунный знак, потом на другой. Должно быть, она влетела в окно, подумал Эльрик. Он был раздражен тем, что его отвлекли.

Муха села Эльрику на лоб. Это была большая черная муха, и жужжание ее было громким и даже неприличным. Она протирала свои передние лапки и, казалось, особенно заинтересовалась чем-то в лице Эльрика, потому что стала оживленно по нему перемещаться. Эльрик задрожал, но у него не осталось даже сил, чтобы смахнуть или прихлопнуть ее. Когда она снова попала в поле его зрения, так и оставаясь на лице, у него было такое ощущение, что она ползает вообще по всему лицу. Затем она взлетела и, все еще громко жужжа, стала летать перед самым его носом. А затем он увидел глаза мухи и что-то узнал в них. Это были глаза — или все же не совсем глаза — которые он видел на том, другом измерении. Он постепенно начал осознавать, что муха эта была не обычным насекомым. У нее были черты лица, отдаленно напоминающие человеческие. Муха улыбалась ему.

Хриплым голосом, едва разлепив спекшиеся губы, Эльрик с огромным трудом произнес только одно слово:

— Ариох?

И прекрасный юноша стоял на том месте, где только что жужжала муха. Прекрасный юноша говорил прекрасным голосом — мягким и ласковым, но все-таки до странности мужским. Он был одет в плащ, который можно было описать, только если представить себе жидкий драгоценный камень, который, тем не менее, почему-то не ослеплял Эльрика, потому что из него, казалось, совсем не исходило никакого света. На поясе юноши висела изящная тонкая шпага, но на голове не было шлема, лишь круг красного огня. Глаза у него были мудрыми и очень старыми, и казалось, что взгляд их был древним и бесконечно злым.

— Эльрик, — больше юноша не произнес ни слова, но и этого оказалось достаточно, чтобы альбинос мог подняться на колени. — Эльрик, — он смог встать. Его словно переполняла энергия.

Теперь, когда он стоял, было видно, что юноша выше его. Он глядел сверху вниз на императора Мельнибонэ и улыбался улыбкой, которой улыбалась муха.

— Ты единственный, кто пригоден для службы Ариоху. Много времени прошло с тех пор, как меня приглашали в это измерение, но теперь, когда я здесь, я буду помогать тебе, Эльрик. Я стану твоим покровителем. Я буду защищать тебя и дам тебе силу и источник силы, хотя я буду твоим господином, а ты моим слугой.

— Как я должен послужить тебе, герцог Ариох?

Эльрик сделал чудовищное усилие, чтобы взять себя в руки, потому что сердце его наполнилось ужасом при словах Ариоха.

— В настоящий момент ты будешь служить мне, служа себе самому. Позже придет время, когда я скажу, как именно ты можешь послужить моим планам, но сейчас я ничего я от тебя не прошу, кроме клятвы служить мне.

Эльрик заколебался.

— В этом ты должен поклясться, — рассудительно произнес Ариох, — или я не смогу помочь тебе в твоем деле с Иирканом и его сестрой Каймориль.

— Я клянусь служить тебе, — тело Эльрика внезапно переполнилось огнем такого экстаза, что он задрожал от радости и упал на колени.

— Тогда я могу сказать тебе, что время от времени ты можешь обращаться ко мне за помощью, вызывая меня, и я приду, если в этом действительно будет отчаянная необходимость. Я появлюсь в той форме, которую сочту для себя удобной, или вообще бесформенным, если мне так будет нужно. А сейчас ты можешь задать мне один вопрос.

— Мне нужны ответы на два вопроса.