Укради, заставь, убей, но реши. Или избавление от проблем (СИ)

— Ну здравствуй, девица, — окидывая меня оценивающим взглядом, словно пытаясь по одёжке определить степень платёжеспособности, молвит, тот самый Тимофей. — Рад. Очень рад. Гости у нас не часто, — затараторил он. — Как звать, величать?

— Алексия, — как-то само собой вырвалось.

— Ну что же, Алексия, ты уж не обессудь, но буду тебя звать Алькой. Мне так знаешь-ли проще, — не спросил, а просто поставил меня перед фактом хозяин таверны. — Так значит гостевать у нас будешь. Долго ли?

Тут-то я и озадачился. Нет, Клим конечно же заикался про месяц, но всё же хочется надеяться, что не застряну я тут на столь долгий срок. Но не факт, что и за день устроюсь. Опять же может чего выторговать здесь удастся, а на это тоже время надо.

— Пока дня на три, — отвечаю. — А там видно будет.

— Три так три, — как-то хитро ухмыляясь в усы, соглашается гном. — Столоваться у меня будешь или сама?

— У вас, — поспешно соглашаюсь.

— Пятьдесят серебряников с тебя, — с прищуром наблюдая за моей реакцией, говорит.

А я гадаю в чём подвох? Может дорого просит? Так ведь и выбора у меня нет. Но на всякий случай уточняю с явным недовольством в голосе:

— Не дороговато ли просишь?

— Так за три дня постоя с едой самое оно, — отвечает, а я мысленно с облегчением вздохнул, хорошо, что не успел отсыпать полтора золотых из расчёта по пятьдесят серебряных за день.

В итоге кивнул, протягивая ему один золотой. Тот схватил монетку, повертел, покрутил в руках, даже на зуб попробовал, хмыкнул и скрылся в подсобке. Вскоре правда вернулся позвякивая серебром.

— Ну идём уже что ли, девица, — кивает, приглашая следовать за ним. — Жить наверху, на втором этаже будешь. Всё необходимое там есть. Даже умывальня с тёплой водой! — произнёс он это с такой гордостью, что я понял: здесь это невидаль великая. — Убирается в комнатах моя жена, если что понадобится позовёшь.

Слушал я уже в пол-уха, потому как всё остальное уже благополучно спало. Хотя нет, ноги ещё шли кое-как, ну и один глаз дорогу к моей будущей обители запоминал. Лесенка оказалась добротной, пока шли ни одна ступенька не скрипнула. Комната просторная с огромной кроватью. А дальше… дальше не помню. Заснул.

Глава 6 Эльфийские сады

Спалось на удивление сладко. Хотя сомнительное удовольствие делать это даже не снимая сапог на протяжении нескольких дней подряд. Я же настолько был измотан прошлой ночью, что отрубился в чём есть, попросту упав на кровать. И при всех этих неудобствах просыпаться жутко не хотелось. Но, увы, жажда, вполне естественная после целых суток, проведённых без единой капли воды и жалобно верещащее, непрестанно прыгающее по моему телу пушисто-шипастое чудовище попросту не оставляли мне выбора.

— Ес-с-сь… Ес-с-сь!!! — орал в моей голове Пушистик и, если честно, искренне хотелось его заткнуть, угомонить, и фантазии на тему как именно это реализовать возникали отнюдь не гуманные.

Деваться некуда, пришлось вставать. Наскоро отыскал хвалёную умывальню. Она действительно была неплоха. Просторная, светлая, как и все виденные мною здесь помещения. Окошки довольно большие, но под самым потолком, как итог они и света достаточно внутрь пускают, и ненароком не подсмотрит никто за моющимися. Стены и пол покрыты камнем, напоминающим розовый мрамор, но он вопреки ожиданиям оказался не холодным наощупь. Посреди комнатки, стоит огромная бадья из того же камня вырезанная и к ней подходит вполне привычный для современного человека кран с двумя вертушками, позволяющими включать и регулировать напор холодной и горячей воды.

Первым делом напился от души. Пушистик тоже не отказался утолить жажду и даже умолк на время. И вот стою озираюсь. Главная подлость помещения заключается в наличии огромного, в человеческий рост зеркала, которое полностью закрывает собой одну из стен! Чёрт! Ведь стараюсь лишний раз не думать о том, что я женщина. Можно сказать смирился, а это… это уже лишнее.

Глянул и устыдился перед той, кто где-то беспомощно лежит в бессознательном состоянии, даже не надеясь на помощь, элементарно не осознавая, что эта самая помощь ей требуется. Фёдор говорил, что для неё вирт — это единственная реальность, о той, прошлой жизни она не помнит, и лишь подсознание сможет подсказать ей, что в моём облике есть нечто близкое и родное. Но при встрече с этим чумазым и лохматым нечто, вряд ли она сумеет узнать себя. А значит надо умудриться содержать себя в более-менее удобоваримом виде.

Стою перед зеркалом во всей своей немытой и помятой красе, и вопрос возникает: как меня на порог приличного заведения в таком расписном виде пустили?

От плаща, безрукавки-телогрейки и замшевой одёжки, не знаю, как теперь её и обозвать, в общем, от всего лишнего, я избавился ещё там, в комнате, перед тем как отправился на поиски умывальни. Довольно красивая, расшитая затейливыми узорами рубаха, до которой благо грязь не добралась, если не считать не слишком едкого, но вполне ощутимого запаха пота, является единственной приличной вещью в моём гардеробе на данный момент, ну если не считать найденного в сундуке плаща. А вот светло коричневая юбка пострадала существенно. Весь подол в зелёных разводах от травы и бурых от засохшей болотной жижи, а в дополнение ко всему ещё и мелкие круглые листочки ряски присохли.

Надо будет запасной одеждой озаботиться, а пока хотя бы рубаху и подол у юбки местами застирать. Но это позже, потому что ещё и с волосами что-то сделать надо. Одно хорошо, что завязаны они были в тугую косу. Но всё равно некоторые пряди выбились наружу, перепутались, а ещё в них совсем не живописно застряли какие-то веточки и травинки.

Беда в том, что у меня даже расчёски нет. Не говоря о том, что косы плести не умею. Но делать нечего. Взялся расплетать, пытаясь запомнить, как всё было, чтобы позднее попытаться заплести всё обратно. Волосы рассыпались волнами по плечам, груди и до самого пояса. М-да. Вот и как я с этим бороться буду? Красоту такую остричь рука не поднимется, но это ж сколько времени и терпения надо, чтобы в порядок их привести? Женщинам явно за одно только это — памятник поставить можно.

Дальше было сложнее. Не физически, конечно, а морально. Вспомнилась первая реакция, когда я осознал, что меня в женское тело занесло: возмущение, смущение и… желание изучить доставшееся мне тело. А единственная ночь в реале вообще была наполнена та-а-акими фантазиями, и все они были совсем не платонического характера. И после того что я узнал, мне стало стыдно. Я воспринимал это тело всего лишь… пусть не пикселями, но по крайней мере никак не связывал его с реально живущей где-то девушкой. И полбеды, если бы просто существовал некий прообраз, но положение, в котором она находится в корне изменило моё отношение к ситуации.

Каково мне было раздеваться, зная, что придётся касаться этого тела? Ещё и глаза предательски нет-нет да косили в сторону такого манящего своей отражающей гладью зеркала. Возможно ещё играло роль, то, что я по жизни не слишком избалован женским вниманием? А может то, что мне был симпатичен внешний вид доставшегося мне персонажа? В итоге, мужская часть моего реального сознания так и подбивала посмотреть, прикоснуться. А другая часть сознания, взирала на все эти потуги с явным осуждением, пробуждая угрызения совести.

В общем, так в постоянном конфликте с самим собой, я всё же покончил с водными процедурами. Благо большая часть этого действа прошла под возобновившееся и не собирающееся прекращаться «Ес-с-сь…», за что я в некотором роде был даже благодарен Пушистику. Так как это отрезвляло, напоминая, что я здесь не один, и эта мысль несколько остужала нездоровые, ну или наоборот, вполне здоровые для мужчины мысли.

Натянув льнущую к телу влажную рубаху и не менее сухую юбку, начал чем есть, то есть пятернёй приводить в относительный порядок волосы. Получилось так себе, если честно. Но в целом, вид теперь куда поприличнее, нежели прежде. Заглянув к себе в комнату, накинул трофейный плащ, он, окутав мою хрупкую фигурку скрыл неприлично прилипшую к телу одежду, и это порадовало. Спускаясь в обеденный зал, я немного опешил. Не ожидал, в столь ранний час увидеть здесь посетителей. Ведь на улице едва заря занимается, а кому-то уже не спится.