Закат (СИ)

— Спасибо, — Закат действительно был благодарен, понимая, чем рискует рыцарь. Тот только передернул плечами, ушел вместе с Щепкой к столу, оставив собеседника в одиночестве.

Закат смотрел им вслед. Он все еще не мог поверить, что такому количеству людей плевать на то, кто он на самом деле.

Впрочем, что значит «на самом деле»? Он ведь и сам уже считал, что он — Закат. Даже если вспомнить прошлую жизнь, даже несколько прошлых жизней…

Он давно перестал быть Темным властелином.

========== Глава 5 ==========

После еды почти не спавшие ночью люди валились с ног и постепенно разбрелись по домам. Разбойников устроили на сеновале, для верности приставив охрану, хотя, по большому счету, пара селян с этой оравой ничего сделать не смогла бы. Атаманшу хотели поселить в доме старосты, в последней комнате наверху, но та, насупившись, попросилась к своим.

— Иди, конечно, кто ж тебе запрещает, — вздохнула Горляна. Закат, поймав ее обеспокоенный взгляд, пошел следом, украдкой зевая в кулак. Опасности больше не было и вместе с ней отступила деловитая собранность, оставляя после себя усталость и легкое головокружение, как уходящая армия выжженную землю.

У дверей сеновала остановился, махнул изнывающему от недосыпа Репке:

— Иди домой, я тебя заменю.

Тот даже спорить не стал, убрел. Закат сел у стены. Стащив сапоги, вытянул ноги, откинулся спиной на прохладные доски. Прищурился, глядя в небо, слишком яркое, чтобы под таким можно было заснуть. На сеновале тихо переговаривались.

— Ты им доверяешь?

— Я никому не доверяю, Волк, — жестко отозвался высокий голос атаманши. — Но не ты ли три дня назад мечтал о собственном доме?

— Я-то мечтал…

Волк замялся, кто-то отрезал недовольно:

— Ты еще пожалуйся, что дом хотел не такой, а эдакий. Спасибо, что вообще нас не прибили. А я говорила ночью…

— Кто ж знал, что он правда Темный, а не просто больно хитрый крестьянин, — примирительно пробасил другой голос.

— Я должна была знать, — со странным убежденным отчаянием отозвалась атаманша. Ей почему-то не возразили, завозились, похоже, похлопали по плечу.

— Не переживай так, Ро, — тихо попросил кто-то совсем юный. — Все же уладилось. Я рад, что нам не пришлось никого убивать.

Закат тихо фыркнул в тон остальным разбойникам. Надо же. Он думал, что столкнулся с опытной бандой, а оказались такие же селяне, как живущие в Залесье. Некоторые почти мальчишки… Хотя оружие они держали явно не в первый раз. Интересно, что заставило их сменить косы на мечи?

Солнце нырнуло за конек крыши, Закат встал, чувствуя, что иначе заснет. Прошел туда-сюда, разминаясь, помахал руками, изобразил пару боевых стоек. На сеновале не то затихли, не то он перестал их слышать. Через несколько часов пришел посвежевший, видно, выспавшийся Медведь. Заглянул в темное, пахнущее сеном нутро сарая, фыркнул:

— Дрыхнут за милую душу. — Велел, глядя, как зевает Закат, — и ты иди спать. Хватит уже это сонное царство сторожить.

***

Он смотрит с холма на длинную процессию, растянувшуюся по дороге. Последние беженцы проигравшей земли, в центре колонны — карета, окна задернуты небесно-голубыми шторками. Многочисленная охрана настороженно оглядывается по сторонам. Серьезные противники. Но не для его отряда.

Темный властелин указывает на цель:

— Убить всех, кроме той, что в карете.

Черная волна скатывается с холма, сметает золотую нить. Карета стоит в центре боя, нетронутая жемчужина в море крови, награда победителю.

Но когда битва стихает и Темный властелин открывает дверцу, то рычит от ярости.

По голубому шелку расползается темное пятно, из его центра торчит золотая рукоять кинжала. Еще не побелевшие карминово-красные губы улыбаются.

Закат проснулся в холодном поту, с желанием бежать к сеновалу, чтобы убедиться, что с этими пленными все в порядке, и никто из них не решил, что смерть лучше позора. Провел дрожащей рукой по лицу, стирая остатки сна. Кто был в той карете? Зачем она ему понадобилась? Закат не мог вспомнить, только стоял перед глазами образ — прекрасная дева в голубом платье, заколовшаяся кинжалом. Может быть, она должна была стать его очередной жертвой? Но он убивал только темноволосых…

Сжал оникс, пытаясь вспомнить. Мелькнуло на краю сознания — рыжие волосы уложены в высокую прическу, всегда грустное лицо с тонким шрамом на щеке. Он помнил ее живой, но как? Нет ответа. Может быть, больше мог бы рассказать сон, но пока Заката ждали дела в настоящем, а не его позабытое прошлое.

За окном светало, он проспал не только остаток дня, но и всю ночь. Завтрак уже стоял на столах — снова на улице, чтобы накормить всех «гостей». Сытный ужин и сон помогли, разбойники больше не сбивались в стаю. Семьи, решившие приютить одного или двух из них, постепенно втягивали будущих работников в разговоры. Гвоздь с интересом слушал разглагольствования широкоплечей женщины о металлах, Ежевичка с тощим юнцом живо обсуждали травы, хихикала над рассказанной на ухо шуткой Осинка, а Пай дулся, чуя в чернявом пришельце соперника за сердце обаятельной рыжули. Закат сел рядом с Медведем, почти во главе стола, и, глядя на людей вокруг, удивлялся. Он пока не запомнил имена разбойников, а вот селян, похоже, знал всех. Переводил взгляд с одного на другого, слушал, как всплывают в голове имена — Мох, Колос, Рыбка, Гвоздь, Дичка, и не мог не улыбаться. Эти люди стали его семьей. Почему-то то, что он просто знал их по именам, значило для него больше, чем вчерашний день, когда он едва не отдал за них свою жизнь.

Долго обсуждали, кто пойдет в соседнюю деревню — некоторые разбойники приходились друг другу родственниками и не хотели расставаться. Щука вызвался проводить их, атаманша обязана была убедиться, что ее люди устроятся хорошо. Медведь смотрел на постепенно стихающий спор настороженно. Вздохнул, негромко попросил:

— Проводишь их до Зорек?

Закат кивнул, достроив все, что не сказал староста — провожать разбойников должен тот, у кого есть над ними власть. И вряд ли кто-то сможет удержать их от глупостей надежней, чем Темный властелин.

***

В путь отправились сразу после завтрака, пешком и налегке, взяв с собой только еды на два дня. В Зорьках им должны были собрать припасы на обратную дорогу, а одну ночь можно было провести и под деревом, чай не зима. Кроме Щуки и разбойников с ними увязался Пай. Едва отговорили Светозара, тоже желавшего присоединиться к почетному караулу — помог только многозначительный взгляд Медведя на остающуюся в Залесье часть шайки, за которой, вообще-то, тоже нужно было присматривать. Только убедившись, что ему дают едва ли не более опасное задание, рыцарь смирился с необходимостью остаться.

День выдался не лучший для похода — пасмурный, душный, низко висели седые комковатые тучи. Оставалось только радоваться, что они не пришли неделю назад, в разгар страды, иначе Залесье лишилось бы урожая. К полудню заморосил мелкий противный дождь, за пару часов вымочивший путников до нитки. В сапогах Заката хлюпало, лапти и босые ноги остальных обросли валенками грязи. Дорогу развезло, лужи под деревьями смотрелись совершенно негостеприимно, так что на обед останавливаться не стали, решили подождать, пока распогодится. Закат молча радовался, что две луны назад остался в деревне, а не отправился в скитания — как оказалось, он быстро и сильно уставал при ходьбе, хотя теперь проводил на ногах куда больше, чем все последние годы. Предчувствовал, что наутро будет ныть все тело, зато обратный путь пройдет легче.

— Смотрите, светлеет, — обнадеженно задрал голову Пай, тут же получив каплей в нос. Тучи, однако, в самом деле полегчали, приподнялись, ветер раздирал их на клочки, как состриженную с овцы шерсть для прядения. Атаманша сделала было указующий жест, веля своим устраивать привал, но уронила руку, нахохлилась, глубже спрятавшись в подаренную Горляной пушистую шаль. Закат, впрочем, был с ней согласен: