Знамение пути

Лодья Винитара как раз проходила с наветренной стороны. Люди Зоралика принялись затыкать носы и отмахиваться:

– Да вы там сами протухли… Сыновья Закатных Вершин снова не остались в долгу:

– Это длиннобородый Храмн посылает вам предупреждение! Вы сами скоро станете кормом для рыб! А кто-то добавил:

– Вот тогда она вся и протухнет. Изнутри…

Корабли почти разошлись и уже готовились к новому развороту, когда воины Зоралика заметили однорукого Аптахара. Насмешки посыпались с удвоенным пылом:

– Совсем плохи у тебя дела, Винитар! Ты калеку ведёшь в бой, видно, справных воинов нет!..

– Где твоя рука, старик? Не иначе, девки отрезали, чтобы не лапал?

Аптахар постоял за себя сам:

– Моя мёртвая рука уже держит рог с мёдом на пиру у Богов, Зоралик, и только ждёт, когда к ней присоединится всё тело. Берегись, вождь рабов! Как бы она не протянулась из темноты да не схватила тебя за глотку, незаконнорождённый!..

Как и следовало ожидать, этих слов ему не простили. На самом-то деле чего только не наговорят воины перед сражением, стремясь отпугнуть от неприятеля боевую удачу! При этом те, кто умней, знают: по-настоящему унизить дух может лишь оскорбление, содержащее толику истины. Скажи могучему боевому кунсу, что у него дырявый корабль, а дружина как стайка детей, боящихся сумерек, – над такими словами лишь весело похохочут. Но если у того же кунса неудачные сыновья, и ты едкими словами опишешь их недостатки – взбешённый враг уже не сумеет быть так спокоен и сосредоточен в бою, как требуется для победы.

Перебранка перед боем подобна заговору: тайная власть над явлением или предметом достаётся только тому, кто многое знает и может своё знание доказать…

Так вот – слова о “вожде рабов” ударили по больному. На корабле Зоралика кто-то выхватил из колчана стрелу, и широкий, как полумесяц, кованый наконечник с визгом распорол воздух над колеблющейся водой. Аптахар был обязан увечьем точно такой же стреле, срезавшей некогда ему руку по локоть… Но на сей раз нашлось кому его заслонить. Без большой спешки вскинулся щит Винитара – бело-синий круг вощёной кожи на деревянной основе, с оковками в центре и по бокам. Стрела гулко грохнула в него, затрепетала оперением и осталась торчать. Молодой кунс выдернул её, чтобы не мешала:

– Не врут, значит, люди, когда говорят, что у Зоралика на корабле рабы и трусливые дети рабов. Храбрецы не начинают сражения, стреляя в спину калекам! Что ж, свободные сегваны, покажем, как у нас принято усмирять обнаглевших невольников!..

Он отдал команду – и его воины поспешно убрали уже вытащенные мечи, которыми грозили врагу, и бросились к парусу. Рулевой налёг на правило… Лодья развернулась так, как вроде бы не положено разворачиваться большому и тяжёлому судну: почти на одном месте, прочертив штевнем собственный свежий, ещё пенящийся след. Парус громыхнул и вновь упруго наполнился, растянутый длинными шестами уже не вдоль, а поперёк корабля. “Косатка” хищно накренилась на левый борт и, набирая скорость, сперва