Просто гуляем...(СИ)

- А какой сегодня праздник?

- Как так – какой? Сегодня же двадцать третье марта.

- Ага. Международный Евлампиев день.

====== XXVIII ======

Я вяло ковырялась ложкой в, с детства не любимой, да к тому же ещё и отвратительной на вид, геркулесовой каше, которую я сначала посолить и поперчить, чтобы придать ей хоть какой-то вкус, а потом подсластить, причем сначала просто сахаром, а потом малиновым и черничным джемами. В итоги получилась серо-буро малиновая и даже в крапину смесь, которую я старательно перемешивала, немного зачерпывала ложечкой, подносила к лицу, подозрительно принюхивалась, невольно морщилась и возвращалась к увлекательному процессу размешивания.

- Катя, хватит издеваться над кашей! Её и так после всего, что ты с ней сделала, можно причислить к великомученикам. – Пошутил папа с аппетитом уплетая свою порцию. Мама слегка улыбнулась, потом, будто бы дала себе мысленный пинок, и улыбнулась широко.

Я промолчала и только больше нахмурилась. Позитив, накопленный за день прогулки с ребятами, я истратила еще в первый день, когда окончательно убедилась, что делать здесь можно только одну вещь – умирать со скуки.

Нет, конечно, здесь есть всякие процедуры, некоторые из них очень даже нечего, те же массаж и жемчужная ванная, но это все ещё до двенадцати можно успеть. А что делать дальше? Я хотела прогуляться – все-таки сосновый бор, для меня, городского жителя, это едва ли не восьмое чудо света. Но не успела я подойти к первой, удобной для лазания, сосны, как начался дождь, вынудивший меня вернуться под крышу. Ион как начался тогда, так и не прекращался. Хотя нет, вру, один раз он затих где-то в половину одиннадцатого и капельки, стекающие с крыши даже успели поехидничать: «А ты сейчас не погуляешь! Уже поздно! Тебе нельзя гулять!» А под утро он зарядил с новой силой. Я могла бы конечно безвылазно сидеть у себя в номере и смотреть телевизор, но я и дома-то этого не делала. Поэтому все свободное время между завтраком, обедом и ужином, я проводила в библиотеке. Бедной, очень бедной, очень-очень бедной библиотеке. Настолько бедной, что там оказалось всего десять не прочитанных мною книг, которые я и мусолила в течение этих трех дней.

- Кать, после завтрака пойдём в пинг-понг играть? – Предложил папа, издавая вздох наслаждения, пробую обжигающе-горячий чай.

- Что-то не хочется… – Пробурчала я, добавляя в чай сахар.

- Может, в картишки перекинемся?

- Я против азартных игр.

- В шахматы? – Меня это начинает раздражать.

- Скука…

- Тогда в шашки? – Он что – намеков не понимает?

- Нет, папа.

- Почему?

- Я не люблю шашки. – Я глотнула чая и поняла, что вместо традиционных двух ложек сахара, я добавила ложек десять – не меньше!

- С каких пор ты не любишь шашки? Мы с тобой месяц назад устроили поединок, ты с таким азартом играла! Даже выиграла у меня шесть партий из десяти!

- Пап, ну чего ты пристал? Не хочу я играть и всё! Отстань от меня!

Мама охает и по-моему даже проливает чай. Я не поднимаю глаза и с удивительной скрупулезностью разглядываю мелкие пузырьки, плавающие в чае.

- Отстать? – У меня что-то дрогнуло в груди. Папа никогда не обращался ко мне таким тоном. Это плохо… Блин, Катя, вот кто тебя за язык тянул? Ты не могла промолчать?! – Хорошо, я отстану. Мы отстанем. Можешь бежать и собирать свои вещи. Вечером ты уже будешь дома.

Он с оглушающим скрежетом отодвинул стул от стола, встал и вышел из столовой. За ним так же оглушающе захлопнулась дверь.

Я осторожно подняла глаза на маму. Она смотрела на меня с осуждением, но что более важно – с болью.

- Катя, как так?... Как ты?... Он ведь… А ты… – Она не выдержала и расплакалась.

Наверное, любая другая дочь подбежала бы к матери и начала её утешать, но я застыла на месте.

Моя мама не плачет. Она никогда не плачет. Никогда-никогда не плачет! А сейчас… Она плачет. А это значит, что случилось что-то ужасное.

Я внимательно посмотрела на маму. Как я могла не замечать раньше всех изменений произошедших с ней? Эти выцветшие, спутанные волосы, эти блеклые глаза, эти обкусанные губы, это обвисшее платье… Мы ведь его неделю назад покупали, оно ей даже мало было, а теперь весит как бесформенная тряпка.

- Что произошло? – Прошептала я и, не дожидаясь ответа, схватила мамину руку, одновременно опуская все мысленные блоки.

И уже через несколько секунд, когда перед моими глазами промчалась лента маминых воспоминаний, по моей щеке проползла первая слеза, вслед за которой незамедлительно последовали остальные.

Мои мгновенно промокшие губы прошептали:

- Нет, нет, нет… нет… Не может быть… Этого просто не может быть…

====== Лирическое отступление №6 ======

Вы, конечно, уже поняли, что же случилось, ведь всё более чем прозрачно. Однако, я всё-таки предпочитаю обо всем рассказывать по порядку.

Примечание: пишу от имени моей мамы, по крайней мере пытаюсь… Но прошу заметить, что все реплики, действия и ощущения – мамины, а вот все мысли и комментарии – мои.

Эх, чувствую, что до шизофрении мне немного осталось…

Этот запах…

Ненавижу этот запах, с детства ненавижу. И если бы это тело было в моей власти, то я бы давно уже бежала куда подальше. Но, увы, не судьба.

Я уверенно поднялась по лестнице, открыла дверь на этаж, повернула направо, прошла по безлюдному коридору, опять повернула направо, остановилась напротив кабинета 407 и, не увидев других желающих, постучала и аккуратно приоткрыла дверь.

- Можно?

- Да-да, войдите!

Я распахнула дверь, вошла в абсолютно обыкновенный кабинет со стандартным набором: с одним рабочим столом и компьютером на нем, с книжным стеллажом, кушеткой и большим окном, с цветком на подоконнике, закрыла дверь и присела напротив врача.

- Вы?..

- Соболев Сергей.

- Вы? – Мужчина недоверчиво прищурился.

- Нет, мой муж. – Я улыбнулась.

- А вы?.. – Да, видимо маразм подкрался незаметно.

- Соболева Елена.

- А ваш муж?

- Он не смог прийти, он занят, да и не любит он подобные заведения. – Ааа… Теперь знаю откуда это у меня – гены! – Я его и на обследование еле-еле затащила. И то – только потому, что ему это для работы потребовалось. И пока ему нужно было приходить сюда лично, он приходил, а сейчас он здесь не нужен. Поэтому за результатами обследования пришла я.

- Это понятно, только… – Он нахмурился, от этого количество складок на его и без того не гладком лбу увеличилось. – Хотя… Может быть, так и лучше… Вы присядьте… – Я выразительно выгнула бровь, намекая на то, что я уже давно приняла полугоризонтальное положение. – Ну да… Так вот… Ваш муж… Он… болен.

Сердце неприятно кольнуло.

- Как?.. Чем?..

- Это… Лейкоз. Рак крови.

Я тяжело и неровно задышала.

- Но ведь… это ведь можно справить, вылечить, провести операцию. Она же должна быть. Это же можно вылечить?

- Можно. Требуется пересадка костного мозга. – Я облегченно выдохнула. Значит, ещё не все потеряно, ещё все можно исправить. – Но… Боюсь, что операция будет вам не по карману.

- Сколько? – Твердо спросила я. Мы найдем эти деньги. У нас есть сбережения, одолжим у знакомых, возьмем кредит в конце-то концов. Но мы его вылечим.

Врач неуверенно поморщился.

- Сколько?!

Он обреченно вздохнул. Но сказать – не сказал, а оторвал кусок бумаги и написал на нем.

Идиотизм…

Я выхватила у него из рук бумажку, а то он с такой неуверенностью её сжал.

Нет, ну что это вообще за врач? Как будто первый раз кому-то говорит, что он болен! Он же пожилой, а значит, должен быть опытным и даже хладнокровным в некоторых вещах. А такое чувство, что у него это впервые.

Я посмотрела на листочек.

Ни фига себе!!!

Он тут же начал расплываться перед глазами.

Когда я немного отошла от первоначального шока, то наконец задала вопрос, ответ на который уже знала, но не хотела слышать.

- А если не проводить операцию, то?..