Девятимечье. Тетралогия

Услыхав позади себя сдавленный стон, Ларна обернулась и увидела рабынь, вцепившихся друг в дружку и тихо плачущих. Взгляды их, наполненные ужасом и жалостью, были устремлены на стонущую Орихат. Нарин тоже заметила, куда они смотрят, и весело рассмеялась, закрывая за собой дверь. Затем подошла к рабыням, вздрогнувшим при ее приближении, и отстегнула им поводки от ошейников.

– Садитесь куда-нибудь, девочки, – столь же весело сказала она. – Вон на столе вино, выпейте и успокойтесь. Никто вас мучать не собирается.

Девушки ей, конечно, не поверили, но не осмелились ослушаться приказа и скользнули к столу. Они уселись на одну табуретку, крепко прижались друг к другу и принялись синхронно дрожать. Это выглядело настолько смешно, что Ларна с Нарин расхохотались. Даже Орихат заинтересовалась, а что это там такое происходит, и приоткрыла один глаз. Поняв, что дверь закрыта, девушка со вздохом облегчения встала. Увидев сидевших у стола рабынь, она взвизгнула "Ой, девочки!", и бросилась обниматься. Те только молча открывали и закрывали рты, как рыбы, вытащенные из воды. Наконец Сириин сумела выдавить:

– Как ты встала? Ты же вся в крови…

– А, это? – засмеялась Орихат и стерла ладонью краску и засохшую кровь с лица. – Это маскировка, со мной все в порядке. Вы-то как здесь оказались? Ладно, потом.

Она повернулась к Ларне и сказала:

– Тут, пока вас не было, хозяйка заходила, поохала вокруг меня, а я сделала вид, что не слышу ее и, вообще, стонала? как могла. Едва дождалась, пока ее Серый Убийца унес, а то все затекло.

В дверь постучали. Орихат испуганно пискнула и опрометью бросилась обратно к своей подстилке, рухнув на нее в той же неестественной позе, и вновь принялась глухо стонать. В комнату вошла тетушка Мизвах, улыбаясь так радостно, будто видела самых родных ей людей. Правда при виде полузамученной рабыни ее губы неодобрительно поджались, но хозяйка таверны быстро взяла себя в руки и снова заулыбалась. Она повернулась к Ларне с Нарин и сказала:

– Хочу вас обрадовать, уважаемые. Завтра на Колхрию уходит большой торговый корабль – "Волна грез". Судно заходит в несколько портов по дороге, но конечный – Колгарен, как вы и хотели. Я говорила с капитаном, он готов предоставить вам большую каюту за двести пятьдесят золотых.

– Благодарю вас, тетушка Мизвах, – поклонилась Ларна. – Вы очень много для нас сделали.

– Извините, – отозвалась та, снова покосившись на Орихат. – Может я вмешиваюсь не в свое дело, но, наверное, не стоило так жестоко наказывать рабыню. Тем более, чужую. Бедняжка ведь просто кушать хотела…

– Она уже наша, – усмехнулась девушка. – И больше наказывать я ее не буду. Мы сегодня купили ее и этих двух.

– Сколько вы отдали? – удивилась хозяйка. – Это же рабыни любви! Из Воспитательного Дома. Они же стоят диких денег!

– Триста золотых.

– За каждую?

– За всех троих.

– Три рабыни любви за триста золотых?! Три?! У Фатунга?! – глаза тетушки Мизвах полезли на лоб, она рухнула на кстати подвернувшийся табурет и захохотала. – Чем вы его проняли? Этого скрягу…

– Ну, – тоже засмеялась Ларна, – он оказался не слишком умен и слишком жаден.

– Да я за это вас расцеловать готова! – продолжала смеяться хозяйка гостиницы, но при взгляде на все еще стонущую Орихат ее смех смолк. – Может, принести бальзама для нее?

– Мы были бы очень благодарны, – кивнула девушка и повернулась к рыжей. – Не в службу, а в дружбу, смотайся за бальзамом, а?

Нарин вышла за тетушкой Мизвах. Ларна заперла за ними дверь, подошла к Орихат и потрясла ее за плечо.

– Все, можешь вставать.

– Ой, слава Творцу! – села та на месте. – Меня уже судороги от этой позы хватать начали.

– Иди сюда, пора с тебя боевую раскраску смывать, – сказала Ларна, доставая из-под стола таз и наливая туда воды из глиняного кувшина, стоящего в сторонке.

Рабыни окончательно растерялись – мало того, что Орихат не замучена, так она еще и говорит с харнгиратской стервой как с равной. Милаит наклонилась к уху Сириин и тихо прошептала дрожащим голосом: "Да что тут такое творится?!" Та в ответ пожала плечами – она сама ничего не понимала. Из-за непонимания ее страх все возрастал и возрастал. Сириин вцепилась в подругу, как в последний якорь определенности. Рабыни с недоумением смотрели, как госпожа нежно и ласково мыла Орихат губкой, и синяки с кровоподтеками исчезали как по волшебству. Значит, ее не мучали, не били? Зачем же все это? Для чего эта дикая маскировка? Девушки задавали самим себе сотни вопросов и не находили ответов.

Видимо, недоумение отразилось на лицах рабынь, так как Орихат вдруг ткнула Ларну пальцем под ребра, та обернулась, и они обе весело рассмеялись, глядя на вцепившихся друг в друга, дрожащих девушек. Те совсем перепугались – ткнуть госпожу пальцем под ребра?! Да это же самоубийцей нужно быть!!! Тем более, такуюгоспожу, как эта бесчеловечная брюнетка?… От непонимания рабыням становилось все хуже и хуже. Ведь только что все было ясно – они в руках безжалостной, жестокой госпожи, которая будет издеваться над ними и вскоре замучает до смерти. Да, это страшно, но хотя бы понятно! А теперь рабыни находились в ступоре, они с ужасом наблюдали, как черноволосая госпожа вытирает стоящую в тазу Орихат большим, пушистым полотенцем.

– Лучше бы меня на кол посадили… – в отчаянии простонала Милаит.

– Да чего вы так переживаете, девчонки! – донесся до них веселый голосок Орихат. – Все в порядке! Благодарите Творца, что вас Ларна с Нарин купили, они добрые.

– Добрые?! – так и взвилась Сириин. – Они – добрые?! Видела бы ты, как эти "добрые" над нами издевались!

Орихат растерянно уставилась на Ларну широко распахнутыми глазами и тихонько спросила:

– Это правда?

– Как ни грустно, правда, Орихат… – столь же тихо ответила та. – Только не слишком-то я над ними и издевалась, немного потискала всего лишь. Необходимо было показать Фатунгу "харнгиратских стерв" во всей их красе, вот и пришлось… Ты знаешь, что если мне понадобится для дела, я на многое пойду. Ты должна меня понять, сама клялась.

Орихат посмотрела в наполненные болью глаза Ларны и низко поклонилась ей.

– Спасибо, сестра… – прошептала она. – Прости меня…

– Ничего страшного, – улыбнулась Ларна, – бывает. Я рада, что смогла помочь твоим подружкам – они сохранили достоинство даже в рабстве!

Она подошла к настороженно глядящей на нее Милаит, погладила по голове и сказала:

– Ты своим мужеством восхитила меня. И я даю вам обеим слово, что никто и никогда вас больше не будет мучать, бить или заставлять делать неприятные вещи. Запомните это!

В дверь постучали, и голос рыжей потребовал срочно открыть. Девушка распахнула дверь, и в комнату ввалилась Нарин, несущая огромный поднос, заставленный снедью. Непонятно, как она его и дотащила-то.

– Помоги, сейчас уроню! – взвизгнула рыжая, опасно накренившись, и Ларна бросилась на помощь.

Вдвоем девушки дотащили поднос до стола и принялись разгружаться. Нарин ухитрилась за одну ходку притащить бальзам, три бутылки вина, несколько больших жареных птиц, салаты, кашу и целую кучу конфет и пирожных.

– Надо же девочек чем-то вкусным побаловать! – радостно заявила она, любуясь роскошным столом. – Налетай!

Рабыни, открыв рты, стояли столбом. Это для них? Странно… Вдруг Сириин нахмурилась, сжала губы и выступила вперед. Она посмотрела на Нарин исподлобья и с выражением обреченности на лице сказала, будучи, видимо, в том состоянии, когда не боятся уже ничего и готовы к любым пыткам, лишь бы только доказать свою правоту:

– Госпожа! За что вы избили того парня на улице? Он же ничего страшного не сделал…

– Какого парня? Ах, этого? Нечего было гнилыми яблоками швыряться. Забудьте, это всего лишь мужчина… – растерялась рыжая, с недоумением глядя на рабыню.

– Девочки, – поспешила вмешаться в разговор Ларна, – поймите, Нарин из Харнгирата, для нее мужчина человеком не является, он для нее – в лучшем случае пыль под ногами.