Дурацкие игры магов. Книга первая (СИ)

- Роза! - воскликнул он и повернулся к землянке. - Я же маг, Роза!

- Конечно, маг. - Женщина полюбовалась до блеска вычищенным серебряным ножом и пожала плечами. - Разве я спорю?

- Так что же я с тряпками-то вожусь!?

Гном прикрыл глаза, сосредоточился, вспоминая требования гостьи, и в голове само собой сложилось заклинание.

- Прекрасно! Давно бы так!

Голос землянки был довольным, и Витус открыл глаза. Гостиная сияла чистотой, каждая вещь стояла или лежала на своём месте, а в центре овального стола из чёрного морёного дерева сверкала хрустальная ваза с букетом алых роз. Всё ещё держа в руках тряпку, гном подошёл к Розалии.

- Я… - начал было он, но внезапно осёкся, подскочил к камину, швырнул на едва тлеющие поленья тряпку, и Розалия услышала:

- Я согласен.

На магическом экране появился инмарский принц. Лицо - решительное и несчастное, в глазах - тоска, губы сжаты в тонкую, упрямую полоску. Ричард повернул голову, и его взгляд, словно превратившись в волшебную камеру, отразил на экране Смерть и императора.

Витус и Розалия застыли в ожидании поединка, но Дима обманул их надежды…

- Присматривать он будет! - возмутился гном и развалился в кресле перед камином. - Присоединяйся, Роза. Кино будем смотреть. Трагикомедию!

- Он не должен был отдавать сестру Ричарду.

Розалия уселась в соседнее кресло, и рядом с ней тотчас возник миниатюрный деревянный столик. На сияющей лаком поверхности белела тонкая фарфоровая чашка с блюдцем, сахарница, молочник, покоился пузатый, как откормленный щенок, чайник, а также вазочки с вишнёвым вареньем, конфетами и печеньем. В руке у гнома появилась чёрная чаша с тягучим фиолетовым напитком.

- Это хноц, - пояснил маг, заметив недоумение в глазах Розалии.

- Ликёр?

- Строго, говоря, нет. - Витус хлебнул вязкого напитка и блаженно зажмурился. - Это… э… выражаясь земным языком, пищевая добавка.

Розалия Степановна собралась уточнить состав странного питья, но в этот момент экран погас, и гном недовольно хмыкнул.

- Похоже, наш Смерть ушёл из Лайфгарма.

- Неужели окончательно струсил?

- Не думаю. Скорее всего, он что-то замышляет, и, боюсь, я знаю что.

- То есть, совершив одну глупость, он уже обдумывает другую? Что он, по-твоему, собирается сделать, Витус?

Маг сделал ещё один глоток хноца, облизал губы и задумчиво протянул:

- Увидишь…

По лицу Розалии пробежала тень недовольства, и Витус с неохотой проговорил:

- Некоторые вещи опасно произносить вслух, Роза. Слова, изречённые магом, могут стать роковыми. Скажу только, что маленькая надежда на благоразумие Смерти у нас всё ещё остаётся. Слишком далеко зашёл Фёдор! Мне очень хочется верить, что Дима наконец-то найдёт в себе силы и убьёт его.

- Вряд ли. Дима не допустит смерти сестры. Как уж на сковородке крутиться будет, но Стасю пальцем не тронет, да и другим не позволит.

- Тогда, будь готова ко всему, Роза. Возможно, очень скоро нам придётся забрать Валентина и бежать с Лайфгарма…

Шоколадные глаза Тёмы отливали серебром, на щеках играл лёгкий румянец, а чуть приоткрытые губы едва заметно подрагивали. Артём ждал приказа убить Фёдора, и Дима с трудом сдержался, чтобы не отдать такой приказ. Вместо этого он с нажимом произнёс:

- Сегодня у Ричарда последний холостяцкий вечер. А в Инмаре принято проводить его с близкими друзьями. Я, как ты понимаешь, не могу пойти в Литту, а вот ты - запросто.

Временной маг моргнул, серебряные блики в глазах исчезли, уголки губ опустились, точно он собирался заплакать. Несколько секунд Артём молчал, вглядываясь в чересчур безмятежное лицо друга, а потом хмуро спросил:

- Ты на самом деле собираешься выдать Стасю замуж? Ты уже разлюбил её? Или сыновние чувства проснулись? С какой стати ты жалеешь Фёдора? Убей его! А Стасю я тебе верну. Только прикажи!

- Нет! - Голос Димы обрушился на временного мага, как молот на наковальню. - Ты сейчас же отправишься в Литту и организуешь Ричарду вечеринку. Я разрешаю, нет, я приказываю тебе, играть! Можешь поставить на уши весь дворец, да хоть весь город, Тёма, но коснуться Времени, я тебе не позволю!

- Почему это? - сверкая ледяными глазами, осведомился Смерть. - Я и Время…

- Молчать!

Смерть невольно съёжился и сдавлено вскрикнул - Дмитрий ворвался в его сознание. Перед глазами возникло гневное лицо магистра, а в ушах прозвучало: "Как ты мог позволить безумному временному магу играть со Временем?.." К небу взметнулись языки рубинового пламени, магистр исчез, и Смерть заплакал. Слёзы затушили ледяной пожар в глазах, Артём сник, став похожим на побитую бездомную собаку.

- Мой магистр… - прошептал он, и Дима не выдержал: обнял друга и прижал к себе.

- Учитель умер, потому что хотел, чтобы мы жили, Тёма.

Но хриплый от подступивших к горлу слёз голос, лишь подлил масла в огонь: Артём истерично всхлипнул и зарыдал, как рыдает жена по любимому, внезапно умершему мужу. Однако Дмитрий не позволил скорби поглотить друга: разжал объятья, глубоко вздохнул, и в уши временного мага ударил голос Олефира:

- В Литту, чародей! Ричард ждёт!

Плач стих. Артём вытер слезы кулаком. Одежда его потемнела, став антрацитово-черной, на плечи лёг радужный плащ.

- Как скажете, магистр, - глядя в глаза другу, произнёс он и переместился в Лирию.

В покоях остался витать удушливый аромат безумия. Дмитрий с тоской осмотрел пустую спальню, точно надеясь увидеть Марусю, которая, как никто, умела успокоить его, и без сил опустился на кровать. В дрожащих пальцах задымилась сигарета. "Куда ни кинь - всюду клин", - всплыла в голове одна из Валечкиных поговорок, и маг горько усмехнулся.

- Точнее не скажешь. Спасая Стасю, я теряю Тёму, а спасая Тёму - Стасю. Но, в любом случае, Артёму нельзя использовать свои способности. Олефир прав: сумасшедший временной маг запросто уничтожит и себя, и мир… - Дима содрогнулся. - А он должен жить, и Стася тоже! Тогда почему же мне кажется, что, как бы я сейчас ни поступил - всё равно проиграю?!

Дмитрий уничтожил потухшую сигарету и взглянул на друга: Артём старательно выполнял задание. "Пусть играет!" Маг махнул рукой и снова закурил. Тонкая струйка дыма обвила горделивую орхидею в высокой стеклянной вазе, и Диме вдруг подумалось: "А если оставить всё как есть? Отдать Стасю Ричарду, вернуть Марусю и… Нет!" Он стремительно поднялся и шагнул на красные каменные плиты…

Ричард сидел в кресле и с кислым видом рассматривал затейливую роспись на потолке: на голубом фоне в застывшем танце сплетались зелёно-золотые ветви. Взгляд инмарца скользил по запутанным линиям, замирал на рифлёных листьях и вновь пускался в путь, словно отыскивая выход из древесного лабиринта.

Сидевшая в соседнем кресле Хранительница недовольно поглядывала на жениха. Она помнила, какими глазами смотрел на неё инмарский принц на Земле, и могла дать руку на отсечение, что Ричард мечтал о близости с ней. Да и потом, в Лайфгарме, Станислава нет-нет, да и ловила на себе его восхищённые взгляды. "Это всё ты, Дима! - мысленно шипела Хранительница, а в душе клокотала ядовитая ненависть. - Ты целью задался отравить моё существование! Не позволю! Я буду счастлива, чёрт тебя раздери! А ты… ты… Если б я могла, я бы день за днём убивала тебя! И я смогу!" На губах Станиславы расцвела мечтательная улыбка, а большие зелёные глаза, устремлённые на инмарца, потеплели.

- Смогу, - прошептала она и, гордо встряхнув волосами, перевела взгляд на отца, который вот уже битый час обсуждал её свадьбу с Роксаной, Михаилом и Корнем. - Папа!

Фёдор обернулся:

- Не сейчас, дорогая.

- Но уже поздно, папа. Нужно распорядиться насчёт ужина.

- Так распорядись.

Экспериментатор вновь повернулся к коллегам, а Хранительница поднялась из кресла и направилась к дверям: она предпочитала лично убедиться, что на кухне всё в порядке, а не устраивать разборки с поварами в трапезном зале. Стася была в нескольких шагах от дверей, когда яркая вспышка заставила её остановиться.