Черная река (СИ)

- Посмотри, Нингорс! Там хонтагнийский караван! – она заглянула в распахнутые ворота и радостно улыбнулась. – Я странствовала с таким! Смотри, там ихуланы…

Двухвостку, отставшую от каравана, завели во двор, и сейчас служители снимали с неё тюки под присмотром одного из Хонтагнов. Остальные собрались у загонов – трое Хонтагнов в дорожной одежде и местный житель – весь в синевато-серой шерсти с белесыми полосами, с длинным хвостом, увитым разноцветными лентами. Коренастый бородач-Оборотень выводил из-под навеса ихуланов, и хески придирчиво рассматривали их бока, ощупывали лапы, заглядывали каждому в пасть. Пернатые ящеры всё сносили терпеливо, но на всякий случай Оборотень стоял рядом с ними, придерживал за поводья и успокаивающе поглаживал по шее.

- Ихуланы вкусные, - пробормотал Нингорс. Кесса покосилась на него с укоризной.

Из-под навеса, на ходу дожёвывая лист папоротника, выбрался огромный бронированный ящер, и Кесса изумлённо мигнула – он и впрямь был одет в броню. И спина, и бока, и лапы, - всё от палицы на хвосте до кончика носа было заковано в тёмный металл, и сверкающие серебристые шипы и лезвия выступали из кованых пластин. Кесса увидела, как ящер проносит тяжёлый хвост через воротца, и короткие плоские иглы по краям его панциря вытягиваются на два локтя. Встряхнувшись с металлическим лязгом, анкехьо понюхал землю, повернулся к ихуланам и разгруженной Двухвостке – та дружелюбно фыркнула – и протопал мимо, снова втянув шипы в бока.

- Стальная броня и шипы из священного тлиннгила, - прошептала Кесса. – Вот каких боевых зверей делают в Венгэтэйе…

Анкехьо остановился, медленно развернулся и с гулким рёвом устремился к воротам. Нингорс расправил крылья и отступил к дому, его лапа потянулась к плечу Кессы, - но ящер уже был рядом. Он остановился, шумно втянул воздух и ткнулся бронированным носом Речнице в грудь. Она охнула, изумлённо разглядывая стальные пластины и поблескивающие из-под кованых век глаза.

- Беглец?! Это ты?!

Ящер зафыркал громче, толкая Кессу твёрдым лбом. Она похлопала по металлическим пластинам. Металл не был холодным, и он не нарос сверху на кости и кожу, - он врос в них, заменив хрупкие роговые чешуи и костные бляшки, и ни царапины, ни щербинки на нём не было. Анкехьо поддел ладонь Кессы лбом и шумно вздохнул.

- Беглец! Ты живой… и вот какой красивый и могучий! – Кесса обхватила его голову и легонько встряхнула. – Как ты узнал меня?!

Нингорс сложил крылья и подошёл к ящеру. Тот рявкнул, отталкивая Речницу под защиту стены и поворачиваясь к хеску шипастым боком. Кесса хлопнула его по макушке.

- Беглец, не надо! Это Нингорс, он – мой друг. Нингорс, протяни Беглецу руку, пусть обнюхает!

Алгана слегка вздыбил шерсть на загривке, настороженно сверкнул глазами – но поднёс ладонь к носу анкехьо. Тот, подозрительно взрыкивая, обнюхал её.

- Беглец! – к воротам подбежал светловолосый Оборотень. Его борода, украшенная алыми нитями, была совсем коротка – едва прикрывала шею. Ящер повернулся к нему, фыркая и мотая головой. Оборотень остановился, скользнул настороженным взглядом по Нингорсу и изумлённо уставился на Речницу.

- Кесса? Знорка из Амариса?! Так это о тебе тут болтают на каждом углу?!

- Делгин! – пропыхтела Кесса, едва не раздавленная в объятиях. – Как ты попал сюда? Где Мэйсин, и где… И Беглец тут! Ты за ним приехал? Его превратили в Зверя-Стража?

- Как видишь, - приосанившись, прогудел Оборотень, похлопывая по стальному панцирю. – Он тут всю зиму просидел! А теперь мы с Кардвейтом заберём его обратно. Смотри, какой хвост! Теперь о Беглеца любая тварь обломает зубы.

- Кардвейт? – нахмурилась Кесса. Из-за плеча Делгина она видела, как караванщик с маленьким черепом-медальоном на груди пристально на неё смотрит, скалит зубы и быстрым шагом направляется к скучающему на углу стражнику. Ещё двое воинов вышли из-за угла, обступили Кардвейта. Тот указал на Кессу. Стражники, переглянувшись, пожали плечами, один сказал что-то караванщику, и тот, сердито скалясь, побрёл обратно.

- Вот же ж, мех и кости… - помрачнел и Делгин. – Что-то ему не по нутру.

Беглец настороженно фыркнул, толкнул носом Оборотня, повернулся к Кессе и подставил голову под её ладонь. Речница погладила его.

- Кардвейту не по нутру я, - вздохнула она. – Хотя, Нуску свидетель, ничего плохого я ему не сделала. Нам, наверное, лучше уйти, пока тебе не влетело.

- Пусть радуется, что я к нему нанялся, - фыркнул Оборотень. – Не хотел. Если бы не Беглец и двойное жалование – пусть бы он сам пас своё зверьё! Не уходи, Кесса. Ты же не рассказала ещё ничего! Ты, должно быть, нашла эльфов? И Чёрную Реку нашла?! А этот Алгана – он теперь твой охранник?! Ни разу не видел их живьём…

- Да, Оборотни к нам не забегают, - кивнул Нингорс, глядя на Делгина сверху вниз. – Ни разу не пробовал их ни сырыми, ни жареными.

Делгин с глухим рычанием подался назад, на глазах раздуваясь. Кесса быстро шагнула между хесками и упёрлась одной рукой в грудь Оборотню, другой – в брюхо Алгана.

- Вы что, драться надумали?! Стойте!

Беглец угрожающе затопал лапами и зарычал, из глубины двора к воротам уже бежали караванщики, служители и стражники. Делгин пожал плечами и подобрал поводья анкехьо – тонкие чёрные ремни, едва заметные на его броне.

- Драться? С Алгана? Как ты с ним рядом стоять не боишься?!

- Никто не трогает тебя, волчонок, - фыркнул Нингорс. – Говори с ним ты, Шинн. Я молчу.

…Постоялый двор гудел, как пчелиное гнездо, и успокаиваться не собирался, - пусть на улице стемнело, внутри было полно светильников, и служители не ленились наполнять чаши. Где-то там, в большой зале, сидели за столами Хонтагны-караванщики. Только один из них, утомлённый дорогой и упрямством Двухвостки, лёг спать рано, и Делгин и Кесса переговаривались еле слышно, чтобы не разбудить его. Нингорс улёгся поверх циновок у тёплой стены – там проходил горячий воздух от кухонной печи. Хеск сушил мех после купания. Кажется, теперь у него не осталось подшёрстка – всё было смыто или вычесано. Рыжевато-бурая шерсть шелковисто блестела.

- Так, выходит, Чёрных Речников больше нет? Только ты – и всё? – переспросил расстроенный Делгин. – Вот же ж, храни меня Мацинген… Такое и рассказывать неохота! Я никому не скажу. Меня же побьют всем кланом!

- Хочешь верь, хочешь – нет, - вздохнула Кесса. - Так сказали эльфы, а они врать не станут.

- Эльфы… - зашевелился на ложе Нингорс, подставляя руку под голову. – Замок их ты видела, даже жила там… А рассказали они тебе о праматери зурханов? Её ты видела?

- Кого? – мигнула Кесса.

- Зурханы? Это такие твари с когтями с мою ногу? – переспросил Оборотень.

- Пернатые холмы, - проворчал Нингорс. – Огромные звери. Но перья у них – как у птенцов. А чьи это птенцы? Авларины знают, но не говорят. Есть праматерь зурханов, и вот она – уже не птенец. Птица, чьи крылья закрывают полнеба. На лету глотает драконов. Двум таким в одном небе не выжить – не хватит корма. Поэтому она одна. Когда умрёт, оперятся двое зурханов. Будет новая праматерь и новый праотец. О ней не говорят… Шинн всю зиму провела в Меланнате, но даже её пера не видела. Не станут врать, говоришь?..

Он опустил голову на циновки, блаженно щурясь. Кесса мигнула.

- Нингорс! Такого не бывает, - убеждённо сказала она. – Это кто-то насочинял. Как такая махина летала бы незаметно?! Тут Клоа пролетит, и то…

Циновка, прикрывающая окно, всколыхнулась, запахло горелым папоротником. Оборотень схватил палку и ткнул в окошко. В чёрном небе мелькнул светлый хвостатый силуэт.

- У нас в Роохе тоже всякое болтают, - пробурчал Делгин, откладывая палку. – Я только успевал уши растопыривать. Говорили, что Некромант – тот, что взорвал дорогу через горы – всё-таки подох. Будто Чёрная Речница шла по его следу, догнала и отделала так, что от него костей не осталось. Я и верил, и не верил. А теперь увидел тебя. Да ещё с Нингорсом. Что вы с Некромантом-то сотворили? Должно быть, сильно он вас довёл…