Вернуться из смерти (СИ)

  И всё-таки Авенат не поддавался отчаянию, совсем как Харайн, он орудовал мечом в первых рядах. Какой-то пожилой ополченец зазевался - и лишился головы, королевский дружинник отвлёкся на богато одетого врага - и прозевал момент, когда чуть повыше бедра в тело вошли сразу два копья, упал раненый латник - но меч Авената вошёл в не защищённый кольчугой бок северянина, помешав добить... Руки действовали сами по себе, а мысль настойчиво искала путь к спасению. Амори не терпел глупой храбрости - зато мог простить отступление, если не было иного выхода, и если в итоге удалось победить. Ирлиф побери эту проклятую землю, всё ещё можно исправить!

  Да, он потерпел поражение. Но ещё не поздно проломиться сквозь рыхлую толпу врагов и, парой рыцарских атак заставив их остановить преследование, уйти в Бирру. А там такие укрепления, и такие запасы еды, что можно продержаться до лета. Летом же король должен перебросить в Бирру весь полк. Тогда посмотрим, кто будет победителем! Интересно, как головастый предводитель картиров будет искать выход из ситуации?

  - Всем! - прорываемся! - во всю мощь лёгких, перекрывая грохот боя, крикнул Авенат. - Харайн, на твоих людей вся надежда!

  Пустоголовые королевские вояки ещё должны последний раз выручить алков, проложив им путь.

  Но что это? Будто круги от упавшего в воду камня, по дружине короля пронеслось смятение. И словно кто-то могущественный выдернул из них стальной стержень - ещё недавно могучее войско рассыпалось на множество спасающих свою жизнь людей. Кто-то просто драпал, и - удивительное дело! - на них не обращали внимание враги. Кто-то вкладывал оружие в ножны. Именно так сдаются в плен северные воители, для которых бросить оружие - позор на всю жизнь и на весь род. Были и такие, кто продолжали ожесточённо биться, прорываясь прочь - но и эти уже не слушали приказы. В многоголосом хоре проклятий, стонов, брани родилась и окрепла одна-единственная фраза:

  - Короля уби-или!!!

  Вот теперь Авенат почувствовал, как холодная змея обречённости заползает в сердце. Без дружинников им не вырваться, а дружина... Здешние воители храбры и бесстрашны, готовы жизнь отдать за сюзерена и почитают за честь погибнуть прежде него. Но стоит пасть предводителю дружины - и всё войско превращается в скопище спасающихся людей: с гибелью вождя продолжать битву становится бессмысленно. Ради кого? Раз уж так вышло, не позорно и спасаться бегством. А там, чем Ирлиф не шутит, попробовать присоединиться к победителю. Ведь раз Боги судили победу ему, значит, он Им более угоден?

  Разумеется, всё понимают и победители. Они почти не препятствовали бегущим, несущим с собой тело короля дружинникам - зато всеми силами, и уже со всех сторон наваливались на алков. "Хорошо, если прямо тут не повернут оружие!" - зло подумал Авенат. Для дружинников, в отличие от короля, алки - тоже презренные южане, заслуживающие смерти...

  ...А потом был страшный удар в голову, хруст шлема, разноцветный фейерверк перед глазами от попавшего в шлем свинцового шара. И падение в кровавую снежную кашу, прямо под ноги дерущимся. Затоптать его не успели: молчавшая пушка рявкнула, в упор выплёвывая картечь. И не было для неё более подходящей цели, чем плотный, почти неподвижный строй пехотинцев в полусотне шагов. Отрыгнули свинец джезайлы, послали стрелы луки, обрушили на врага последние камни пращи...

  Едва отгремел последний залп, воины королевы со всех сторон бросились на уцелевших алков, которых вскоре разрезали на несколько последних островков в половодье наступления. На чём битва, как таковая, и кончилась. А путь Эвинны-Артси - только начинался, битва в Долине Тысячи Камней была в нём лишь первым шагом.

  Глава 16. Стронуть лавину

  Костёр жарко пылал, раздвигая ледяную мглу. Для такого дела, как погребение погибшего сына, королева не пожалела драгоценных на Севере сосновых брёвен. Тщательно просушенные, политые земляным маслом, пересыпанные добавляющим жара углём, они занялись сразу, жадно гложущее дерево и тело погибшего пламя взвилось в чёрное небо. После того, как зашла Магра, небо не осветилось новым светилом, поднявшимся вместо луны войны. Почти день по южному счёту надо всем Борэйном висела первозданная мгла, лишь блеск далёких звёзд не давал ей стать непроглядной. Чёрное время, сказал старый жрец картиров. Время, когда меняется судьба мира.

  Бледная, будто разом постаревшая лет на десять, королева Флавейн стояла рядом с огнём, не замечая жалящих когтей жара. Вот так, для кого победа, а для кого - крушение всех надежд, подумала Эвинна. Ей было не по себе, будто и на ней лежала какая-то доля вины за междоусобицу. Не кому другому, а ей усобица проложила дорогу на юг. Ей она почти две тысячи преданных воинов, всеобщее почитание и возможность говорить от имени борэйнских картиров. И не только их. Тут, на краю мира, к таким вещам, как победа в бою, относятся серьёзно.

  - Ваше величество, - обратилась Эвинна к королеве. - Не убивайтесь! Значит, так решили Боги. Не вы и не я, а Они писали его судьбу.

  - Что ты можешь об этом знать? - повернула постаревшее, безнадёжно уставшее лицо королева. - Когда ты будешь стоять у погребального костра своего сына... А впрочем, этого я бы не пожелала даже матери Авената.

  В отличие от Харайна, которому свинцовое ядро размозжило лоб, жутко изуродовав лицо, алк остался жив. Шлем теперь годился только в перековку - но голова под ним отделалась сотрясением и содранной на лысине кожей. Сначала алкского командира сочли мёртвым, и хотели бросить там же, где и алков - но он очень своевременно очнулся и застонал. И ещё более своевременно кто-то из ополченцев решил, что за вражеского предводителя можно получить выкуп. Они сказали своему вождю, Эгберту, а тот - королеве, Виридэйну и Эвинне. И как ни жаждала королева отомстить за всё, разум победил. Авенат лишь выполнял волю своего короля, а месть не поднимет с погребального костра сына.

  - Сделанного не вернёшь, ваше величество. Можно лишь сделать так, чтобы борэйны вновь не сошлись в битве с борэйнами.

  Она по праву носит титул, отметила Эвинна. Ничего общего с самодовольным, ограниченным, легко управляемым корольком. Даже удивительно, что у такой матери был такой сын. Королева преодолела безразличие и внимательно посмотрела в глаза Эвинне. Девушка выдержала взгляд, не опустив голову. Простолюдинке королева никогда бы такое не спустила - но эта непонятная девчонка, сумевшая превратить разгром в победу, заслужила внимание королевы.

  - Что ты предлагаешь?

  - Ваше величество - из старого борэйнского рода, который правил одной из частей острова задолго до Харванидов, так?

  - Это знает каждый. Меня и выдали замуж за Харайна-старшего потому, что полагали... достойной престола. Это был залог верности старых родов Харванидам.

  - Ты любила его?

  - Какое это имеет значение?! Особенно - теперь, когда династия пресеклась? - Чуть остыв, Флавейн добавила: - Нет, конечно. Мне было тринадцать, я мало понимала, что значит... быть женой и матерью. Но в таких родах, как мой, почти никогда не выходят замуж по любви. В общем, как и все. Но мы говорили о том, как предотвратить усобицу, а не о моей жизни. Впрочем, тебя это пока не коснулось...

  "Ошибаетесь, ваше величество, - подумала Эвинна. - По крайней мере, ваш муж мог хотя бы сделать наследника. В отличие от Карда..."

  - Итак, вы из древнего рода Ингигерд. Но и род Виридэйна не хуже Эгберта, Ромуальда, Сигиберта, вдобавок, он хороший командир

  Королева нахмурилась. Воспоминания о вожде предателей были не из приятных. Сразу после битвы Эвинна предлагала атаковать их, пока они не ждут удара. Но вожди к согласию не пришли, и, как оказалось, к лучшему. Ближе к восходу луны Самани, залившей всё вокруг изумрудным сиянием, его притащили, закованного в кандалы и избитого, сами же ахташи. Далеко не все старейшины обрадовались предательству, да и воины жаждали смыть позор... Как бывший вождь ахташей умолял его пощадить!