Витторио-вампир

ь мир.

– Ох, у меня была фата, великолепная длинная фата, и платье из тончайшего шелка с цветочными узорами, и все это он разорвал на мне и овладел мной, сначала пустив в ход свой безжизненный, лишенный семени, но твердый как камень член, а потом свои хищные, как клыки, зубы, похожие на мои теперешние. Ох, такая жуткая свадьба, и мой отец сам обрек меня на такую участь.

Слезы струились ручьями по щекам священника.

Я внимательно смотрел на нее, потрясенный печалью и яростью – яростью против дьявола, которого уже уничтожил. Я надеялся, что она сможет проникнуть сквозь тлеющие угли ада и схватить его пальцами, горящими, как раскаленные щипцы.

Я не сказал ни слова.

Она выгнула бровь и склонила головку.

– Он устал от меня, – сказала она. – Но никогда не переставал меня любить. Он был новичком во Дворе Рубинового Грааля – молодой князь, стремящийся на каждом повороте судьбы приумножить свое могущество и насыщать жизнь любовными приключениями! А позже, когда я умоляла его сохранить жизнь Витторио, он не смог отказать мне, вспомнив о клятвах, которыми так давно мы с ним обменялись на том алтарном камне. После того как он разрешил Витторио нас покинуть, после того как он поверг его в полное уныние во Флоренции, уверившись в том, что Витторио обречен на безумие и гибель, Флориан снова стал исполнять для меня свои песни, песни для невесты. Он пел старинные баллады, как будто можно было снова воспламенить нашу любовь.

Я прикрыл лицо правой рукой. Для меня была невыносима мысль, что мы рыдаем кровавыми слезами. Я не мог представить себе рассказанный ею любовный роман, удивительно впечатляющий, будто нарисованный кистью Фра Филиппо.

Заговорил священник.

– Вы все еще дети, – сказал он. Губа у него дрожала. – Просто дети.

– Да, – отозвалась она своим изысканным тоном, убежденно и легкой улыбкой выражая согласие. Она сжала мою левую руку в своих и растирала ее с усердием и лаской. – Вечные дети. Но он был всего лишь молодой человек, Флориан, он и сам был всего лишь юношей.

– Я видел его однажды, – произнес священник охрипшим от рыданий, но спокойным голосом. – Всего один раз.

– И вы поняли? – спросил я.

– Я знал, что сам я беспомощен, а вера моя безнадежна и что я скован путами, которые не могу ни ослабить, ни порвать.

– Теперь пойдем, Витторио, не вынуждай его плакать, – сказала Урсула. – Ну пойдем же, Витторио. Пошли отсюда. Кровь нам сегодня уже не понадобится, и мы не можем позволить себе причинить им вред, не можем даже…

– Нет, любовь моя, никогда, – согласился я. – Но примите от меня, пожалуйста, в дар, отец, единственную чистую вещь, которую я могу дать, – мое свидетельство о том, что я видел ангелов и что они поддержали меня в момент слабости.

– А ты не откажись принять от меня отпущение грехов, Витторио. – отозвался он. Голос его окреп, и мне показалось, что грудь его расширилась. – Витторио и Урсула, примите от меня отпущение грехов.

– Нет, отец, – сказал я. – Мы не можем принять его. Мы не хотим его.

– Но