Семь дней Создателя

— Нет, нет, — засуетился гость, сворачивая ватман. — Вы не думайте, никакого риска. Я могу и экономические расчёты представить — все вложения оправдаются.

— А вы кто, инженер или экономист?

Изобретатель снял очки, протёр линзы и, водрузив их на место, сказал:

— Я был директором того, неудачного предприятия.

— Попробуйте теперь роль успешного руководителя. Только одного садкового хозяйства мало, надо развивать тему комплексно.

И процитировал Билли.

— Ну, как?

— Масштабно.

— Потяните?

Он колебался лишь мгновение.

— А почему нет?

И протянул руку:

— Анатолий Васильевич Садовой.

…. Рамкулов позвонил.

— Что же вы, Алексей Владимирович, ноги мне пилите?

— Ты о чём? Слушай, не люблю по телефону — подъезжай.

Он приехал, придвинул к себе чашку кофе, а мне сунул газету.

— Шикарно живёте, господа новаторы и бизнесмены, — вертел головой Рамкулов, восторгаясь моим офисом.

— Ну, что тут, что? — мне не хотелось листать газету.

— А вот объявление: "НБЭ" требуются руководители и рабочие строительных специальностей. Это как понимать? Ещё один шараш-монтаж в городе? Хватит ли нам работы?

— Мне хватит.

— Если не секрет….

— Не секрет — шлаколитые дома.

— Да у меня кирпичных целые улицы не проданы.

— Твои дорогие.

— Кто заказчик?

— ГРЭС. Для своих рабочих — комфортные, доступные дома на земле.

Рамкулов мрачнел от слова к слову. Хлебнул остывший кофе и не в силах проглотить выплюнул в чашку.

— Пойду.

— Сидеть. Слушай предложение — продавай мне свою базу и переходи в "НБЭ" главным строителем. Будешь специалистом при деле с кругленьким капитальцем на сберегательной книжке.

Рамкулов поднял взгляд полный тоски:

— Капиталистическая акула пожирает мелкую рыбёшку?

— Время частных контор уходит в небытиё — настала пора синдикатов, концернов, холдингов. Это надо понять, если желаешь двигаться дальше. Иначе скорое банкротство и ожидание пенсии в должности — ну, в лучшем случае — прораба.

— Ну, хорошо, — Рамкулов встрепенулся. — Есть время? Поедем, прокатимся.

Это был Н-ский завод ЖБИ (железобетонных изделий), с некоторых пор не работающий, но ещё охраняемый. Мы нырнули под шлагбаум, а из будки по трапу сбежал сторож.

— Куда прётесь? Вот я собак спущу.

— А я их перестреляю, — Валёк извлёк из подмышки шпалер и бахнул вверх для демонстрации. — И тебя заодно.

Сторожа будто ветром сдуло.

Изрядно мы поблукали меж огромных корпусов.

— Смотри, смотри махина какая! — восторгался Рамкулов. — Шесть силосов двухсоттонников — это тысяча двести тонн цемента зараз. А вон ещё такой же комплекс. Подъездной железнодорожный путь. Вон цех фундаментных блоков. Этот — плит пустоток. Там — панельных, стеновых. Здесь сварочный цех — арматуру собирать. Вон боксы транспортного цеха. А это мастерская ОГМ.

— К чему твой оптимизм?

— Такая махина простаивает. Вот он холдинг, вот он синдикат. Алексей Владимирович, запустишь завод, пойду под тебя, хоть распоследним прорабом.

— Договорились, — я протянул Рамкулову руку. — Кто собственник?

— Чёрт его знает. Где-то в области концы надо искать.

— А прежнее руководство здесь? Поехали, навестим.

К вечеру мне стали известны нужные адреса и телефоны. Позвонил Сан Санычу.

— Есть тема. Могу приехать?

…. — Говорят, ты круто развернулся в Н-ске, — Сан Саныч подлил мне кипяточка в чашку.

Глядя на хозяина, замочил четыре пакетика чая.

— Приезжайте, покажу.

— Конечно, конечно. Что за темочку привёз?

— Хочу заводик приобрести по дешёвке, а хозяева здесь. Вот приехал за "добром" и советом.

— Ты, Гладышев, всё под себя гребёшь, всё под себя. О Движении забыл. Ничего не вносишь в общак, давно уже.

— Сан Саныч, вы же сами разрешили.

— Я разрешил, я и запрещу. Что за заводик? Кто хозяева? Да этого треста и в помине нет. Хотя, конечно, треста нет, а люди остались. Ну, поищи, найдёшь — мне скажешь. Я, Гладышев, тоже хочу в твоём бизнесе участвовать. О старости надо думать….

— Если что, я могу купить его у вас.

— Мне твои деньги не нужны — в долю возьмёшь. Понял?

Я-то понял. Поймёт ли Борисов?

От могучего некогда треста остался пшик и забытая вывеска у входа. Многоэтажный корпус забит какими-то конторками, фирмачками, магазинчиками — грязь и суета. Только с помощью коменданта удалось отыскать осколок бывшей строительной империи. В незавидном кабинетике два джентльмена — а по сути, трестовские душеприказчики — резались в шахматы.

— Н-ский ЖБИ? Да-да, есть такой. Вы приходите завтра, мы отыщем документы и по цене поговорим.

Попробовал возразить:

— Я из Н-ска — мотаться не резон.

— Вам завод нужен? Тогда завтра.

Подали свои визитки, и снова склонились над доской, азартно щёлкая часами — играли пятиминутку.

Не приняли меня ребята. На свою беду….

Сан Саныч тормознул отъезд домой.

— Нашёл?

Я подал визитки.

— Отдыхай, мы с ними сами договоримся.

Среди ночи ввалились две гориллы.

— Поехали, шеф ждёт.

— У меня своя машина.

— Тогда не отставай.

При свете фар на берегу озера предстала взору жуткая картина. Шахматисты со связанными руками стояли на коленях, а вокруг бандюки. Сан Саныч цапнул одного за вихры:

— Подпишешь документы?

— Да пошёл ты! — трестовский патриот рванул свой чуб из лап Смотрящего.

— Дерзишь, сучонок, — Сан Саныч царапнул пятернёй его лицо и отошёл в сторону.

К связанному шагнул боец и ударил в лоб молотком. Глухой стук стали проламывающей кость и шорох упавшего в песок тела — ни крика, ни стона. Бойцы подхватили под руки безжизненное туловище и затащили в воду. Толкнули, и оно поплыло, не утонув — спина средь водной глади обозначилась бугорком.

— Подпишешь документы? — Сан Саныч подошёл ко второму.

— Да, да, да, — тот затрясся, закивал головой.

— Вот и ладушки. — Сан Саныч бойцам. — Развяжите его и к машине.

На капоте серебристого "Вольво" развернули бумаги, подтащили к ним обезножившего трестовца.

— Я зачем здесь? — спросил Сан Саныча.

— А вот сейчас этот дурик подпишет купчую, и пришьешь его.

— Не буду.

— С кем говоришь, не забыл?

— Вам завод нужен действующий или как?

Смотрящий за областью жевал чего-то челюстями и сверлил меня взглядом.

— Больно дёрзок.

Там, возле "Вольво", кто-то вскрикнул или всхлипнул — звук был приглушён и короток. Опять захлюпало под ногами бандюков. Тёмная масса тела погрузилась в воду и пустилась в последнее плавание.

Сан Саныч подал мне папку с документами.

— Бери, владей, богатей — нас грешных не забывай.

Сел в "Лексус":

— Домой. Ты как?

Лёвчик передёрнул плечами:

— Нормально. Доедем.

Тон Билли был минорным.

— Ты мог их спасти.

— Мог бы, загубив всё дело.

— Не узнаю тебя, Создатель.

— Слушай, помолчи, без тебя тошно, — снял оптимизатор и сунул в карман.

В ящике стола лежит оптимизатор. Давно лежит. С того памятного визита к Смотрящему за областью. Я боюсь цеплять его на руку. Боюсь…. нет, ни воркотни, нравоучений виртуального друга, а очень недружественной акции. Боюсь, он отключит моё сознание и умыкнёт из Зазеркалья. Это для него — порядок вещей, и никаких комплексов по поводу моих мнений и желаний. Он лучше знает, что мне надо. Тиранит своим оптимизатором, водит, как малыша на помочах. Попробуй, поспорь.

Но ведь я знал, что однажды решусь на это — сниму серебряный браслет и буду жить самостоятельной жизнью. Буду принимать и переваривать пищу, уставать на работе и огорчаться непогоде, кричать на подчинённых и радоваться успехам, как мальчишка. Жить нормальной жизнью смертных людей. Бояться простуды и киллеров, любить жену и изменять ей с секретаршей (нет, лучше с замом по кадровой политике). К чёрту бессмертие, если оно не даёт полного и красочного мироощущения. На весах — бесконечная череда вялых, безыскусных, бесцветных лет, и короткая, но яркая, как падение звезды, жизнь. Куда склониться?