Гарри Поттер. Тот самый? (СИ)

  Щелкнула задвижка, и перед ними обоими, уже не просто всхипывая, а рыдая, предстала Гермиона с натянутой на лицо мантией.

  Гермиона сдернула мантию, и Рон, попятившись, задом врезался в раковину.

  Все лицо у нее покрывала черная шерсть. Глаза горели желтым огнем, а голову, покрытую теперь роскошной гривой иссиня-черных, глянцево блестящих жестких волос украшали бархатистые заостренные ушки.

  - Это был кошачий волос! У Милисенты Буллстроуд, должно быть, есть дома кошка! А зелье животных обратно в человека не превращает!

  - Да-а... - только и вымолвил Рон.

  - Тебе придумают гадкое прозвище, - радовалась Миртл.

  Гарри, тем временем, подошел поближе. Присмотрелся к чему-то в гермиониных глазах, а потом неожиданно протянул руку и... погладил 'девочку-кошку' между ушей.

  Гермиона непроизвольно муркнула, при этом возмущенно-ошарашенно уставившись на Гарри.

  - Ну вот, как я и думал. Тебе, Грейнджер, не повезло - вместо кошачьего волоса тебе попался волос книзла. Боюсь, мадам Помфри здесь не поможет. Хотя... Снимай мантию.

  Гермиона, не раздумывая, подчинилась.

  Гарри взял ее мантию и провел палочкой по воротнику.

  - Где котелок с остатками зелья? - с этими словами Гарри вернул мантию девочке.

  - Т-там, в кабинк-ке. - Гермиона была порядком ошарашена решительными действиями Гарри Поттера.

  Гарри зашел внутрь и закрыл за собой дверь.

  Прошло минут пять, прежде чем он вышел оттуда с парящим кубком в руках. Рон и Гермиона же все эти пять минут простояли в форменном ступоре.

  - Пей, - и, не дав даже задать вопрос, ответил, - Нейтрализатор.

  В кубке оказалось зелье ядовито-розового цвета. Гермиона, все еще под впечатлением от стремительно развивающихся событий, меланхолично выпила, и с удивлением почувствовала, как исчезает шерсть, снижается чувствительность слуха и нюха, и больше не ощущается сзади некоторое неудобство от хвоста!

  - Спасибо... - Гермиона обвела помещение глазами, но Гарри нигде не было.

  - Он ушел, - наконец и Рон пришел в себя.

  ***

  Незаметно пролетели зимние месяцы, спокойные и тихие.

  В воздухе запахло весной.

  В Хогвартсе опять стали радоваться солнцу. Нападений больше не было, настроение у всех поднималось, оживала в сердце надежда, что сгустившиеся было тучи пройдут стороной.

  Гилдерой Локхарт, похоже, считал прекращение нападений своей личной заслугой. Гарри как-то подслушал его разглагольствования о собственных доблестях. МакГонагалл вела гриффиндорцев на урок трансфигурации, Локхарт шел рядом.

  - Думаю, Минерва, что жертв больше не будет, - говорил Локхарт, подмигивая и постукивая себя пальцем по носу. - Полагаю, Комната на этот раз закрыта окончательно. Преступник осознал, что я изобличу его, это лишь дело времени. С его стороны весьма разумно именно сейчас прекратить злодеяния, пока я не взялся него основательно. Да, между прочим, вы ведь тоже понимаете, школе нужен сейчас какой-то праздник, который поднял бы моральный дух. Долой воспоминания о бедах прошлого семестра! Сейчас я не могу сказать больше, прибавлю только, что знаю, какой дорогой нужно идти...

  Он еще раз изящно постучал себя по носу и зашагал прочь.

  7. Оттепель.

  Представление Локхарта о празднике воплотилось в жизнь в Валентинов день, четырнадцатого февраля.

  В этот день стены Большого зала были сплошь увиты пышными, ядовито-розовыми цветами, с бледно-голубого потолка сыпались конфетти в форме сердечек. Вместо общефакультетских столов, зал был заставлен двух-, трех- и четырехместными столиками, на каждом из которых стояли таблички с именами учащихся. Гарри подошел к двухместному столу со своим именем, и с удивлением обнаружил на нем табличку с именем еще и Бетельгейзе. Хмыкнув, он сел и обратил внимание на стол преподавателей.

  Локхарт, в омерзительной розовой мантии в тон цветам, жестами требовал тишины. Преподаватели по обе стороны от него сидели с каменными лицами. Гарри со своего места видел, как дергается щека у профессора МакГонагалл, а Снейп выглядел так, будто его только что заставили выпить стакан концентрированной лимонной кислоты.

  - С Днем святого Валентина! - возгласил Локхарт. - Для начала позвольте поблагодарить всех - а их сорок шесть человек, - кто прислал мне к этому дню поздравительные открытки! Я взял на себя смелость устроить для вас этот маленький сюрприз. Но это еще не все!

  Локхарт хлопнул в ладони, и в зал вошла процессия мрачного вида гномов. Правда, это были не обычные гномы: у каждого в руке была арфа, а за спиной - золотые крылышки.

  - Представляю вам моих любезных купидончиков, валентинских письмоносцев! - лучезарно улыбался Локхарт. - Сегодня они будут ходить по школе и разносить валентинки. Веселье только начинается! Я уверен, и мои коллеги захотят внести лепту в наш праздник! Давайте попросим профессора Снейпа, пусть он покажет нам, как сварить Любовный напиток! А профессор Флитвик в этот праздник пламенеющих сердец мог бы рассказать кое-что о Приворотных средствах. Он знает о них, старый проказник, больше любого чародея!

  Профессор Флитвик спрятал лицо в ладонях. Взгляд Снейпа говорил, что он силой вольет стакан яда в глотку первого, кто обратится к нему за Любовным напитком.

  Бетельгейзе так и не появилась. Вероятно, вся эта... розовая атрибутика претила чувству вкуса потомственной чистокровной ведьмы.

  ***

  На протяжении всего дня гномы с валентинками бесцеремонно сновали из класса в класс, к вящему раздражению преподавателей. После обеда у дверей кабинета заклинаний один из них, особенно уродливый, подошел к Гарри.

  - Эй, ты, Гайи Поттей! - проскрипел он, расталкивая учеников.

  - Тебе музыкальное послание, Гайи Поттей, самолично, - объявил гном, неумолимо забренчав арфой.

  - Стой смийно! - хрюкнул гном.

  Гарри невозмутимо стоял напротив.

  - Теперь слушай:

  Его глаза за челкой видно слабо,

  Но точно зеленей, чем чаодея жаба,

  А волосы его чейней тоски,

  Чейнее классной гьифельной доски.