Драконья тень

– Конечно, нет. – Роклис отложила флягу. – И согласно Двенадцати, в мире больше пользы от хорошо обученной и компетентной посредственности, чем от целого отряда блестящих дураков. Как раз поэтому, – добавила она мягко, – хотелось бы мне, чтобы вы оставили своего мальчика здесь.

– Ну что ж, может и так, – вздохнул Джон. – Но даже если бы он был здесь, Ян бы украл лошадь и ускакал домой при первом же известии о драконе, так что вышло бы то же самое. – Он пробежался пальцами по волосам. В них все еще была вплетена красная лента, выгоревшая и запачканная кровью. – Но вот кто это, или если он тоже в союзе с Балгодорусом…Думаю, у вас нет известий от Джен?

Командир покачала головой. В ее глазах, прикованных к его лицу, было беспокойство. Должно быть, подумал он, он выглядит хуже, чем думал.

– Я получила одно сообщение две недели назад: Балгодорус, похоже, направлялся к горам. У него там опорный пункт. Я послала поисковые партии в том направлении, но они ничего не нашли, и, откровенно говоря, в Лесах Вира, пока вы не знаете, что ищете, вы этого и не найдете. Вы же знаете эти леса. Чащи, которые разрастались еще до основания Королевства; цепи холмов, о которых мы никогда не слышали, поглощенные деревьями. Может, они и необученные подонки, но они знают эту землю, и они упрямы, хитры и не останавливаются ни перед чем…

Ее лицо вдруг застыло, в глазах – беспощадный гнев. – И некоторые из лордов-южан так же или почти так же отвратительны. Самозванные бароны или дворяне – как волки, раздирающие основы Королевства ради собственных целей. Ну ладно, – она тряхнула головой, – по крайней мере, подобные Балгодорусу не симулируют преданность и не ведут дел за спиной Регента.

– Две недели. – Джон пристально всматривался в капельку янтарной жидкости на дне кубка. Двухдневная поездка из Алина, с Маффлом, который брюзжал всю дорогу. Яна нет уже пять дней.

В его мысли вернулся старый Каэрдин, как он приходил и уходил с тех пор, как появился незнакомый маг. Джон помнил отвратительного старика, грязного и одержимого. Он был наставником и у Джона тоже, и часть книг Алин Холда была выторгована у тех, кто имел пусть даже самый жалкий клочок для продажи или раскопана в руинах этой бормочущей, бородатой связкой старого тряпья. Он – и мать Джона – были единственными волшебниками, о которых Джон слышал к северу от Уайлдспэ, и они искренне ненавидели друг друга.

Или у Каэрдина были другие ученики? Ученики, чье волшебство было могущественнее, чем у Дженни, может, даже могущественнее, чем человеческая магия Дженни, сплавленная с чуждой силой драконов? Та женщина у Балгодоруса, или тот, кто ее обучил. Мужчина с лунным камнем в посохе?

Он как-то не представлял себе, как этот джентльмен в пурпурном одеянии получает инструкции от беззубого слюнявого старого нищего и разрешает Каэрдину себя бить, пусть даже намного менее смиренно, чем это делала Дженни.

Но существовали и другие Школы магии. Другие источники обучения, собранные на юге, в Белмари или на Семи Островах. И, как сказала Роклис, хотя магия гномов сильно отличалась от человеческой, среди них также были волшебники.

Он снова вздохнул и поднял голову, встретив беспокойный взгляд Роклис.

– Хотелось бы мне верить, что я видел хоть что-то из того, что, как я думаю, я видел, – просто сказал он. – Я лежал пластом на спине три дня после сражения и все это время оно протекало передо мной. Гниффи посмотрел вокруг, но сказал, что следы так перемешаны, что он ни в чем не может быть уверен. Но Сентуивир пропал. И Ян пропал.

– Об этом Сентуивире я ничего не слышала. – Роклис прошла к нише в стене, где командиры прошлых столетий разместили закрытые алтари богов. У нее здесь был алтарь Повелителя Войны и еще Повелителя Законов, но там, где на юге он увидел бы небольшие курящиеся чаши для ладана и пятна от предлагаемой крови и вина, был только чисто вычищенный мрамор. Всю остальную нишу занимали книги, и его глаза пробежались по названиям: Теория законов Тенантуса, Эссе Гургустуса и Безупречный монарх Кесилуса. На столе перед этими книгами находился сейф с серебряными слитками, а рядом – небольшая шкатулка, наполовину заполненная горстью драгоценностей. Он вспомнил жалобы, которые шли к нему от старост Дальнего Западного Выезда и Большого Тоби насчет того, что уполномоченные Короля требовали больше, чем когда-либо было даже у самого жадного тана, чтобы заплатить гарнизону.

– Что касается этого нового волшебника… – Она покачала головой. – Дженни не могла ошибиться? Или, может, мужчина, которого вы видели, был… был иллюзией, как и дракон?

– А на самом деле это та женщина? – Джон покачал головой. – Но зачем? Зачем создавать столько сложностей, чтобы одурачить меня?

– В любом случае, – сказала Командир, – все это убедило меня – да я и раньше была убеждена – что мы должны учредить школу, о которой я говорила, эту академию волшебников, здесь, в Корфлине. И теперь я надеюсь, что, когда Дженни вернется, она согласится приехать сюда и обучать других. Так больше не может продолжаться.

– Да.

Полюбишь дракона – погубишь дракона… Ему снова пришла на ум эта старая бабушкина присказка и трупы, которые он нашел, когда Балгодорус последний раз напал на деревню.

И как только он услышал эти слова снова, он увидел волшебника в фиолетовом одеянии и расшитом берете, который сидел верхом на спине Сентуивира и протягивал руки к Яну.

Его ребра болели в том месте, куда заехал носок сапога мальчика.

Командир отвернулась от заброшенных алтарей и книг ученых-законников с самым настоящим страданием на лице. – Сейчас опасен не только маг бандитов. Вы это знаете! Посмотрите на гномов, которые действуют так, что уже дошло до независимого королевства в самом сердце государства Короля! Они приобретают и слуг, явно вопреки Королескому Закону, и неважно, в чем они клянутся и что обещают! Среди них есть волшебники, и кто знает, кого или что они обучают. Посмотрите на лордов вроде Правителя Халната и Принца Гринхайта, и князей-торговцев Семи Островов! Посмотрите на Тана Импертенга, который утверждает, что его старинное право собственности на земли у подножия гор приравнивает его к самому Королю!

Джон поддержал очки на носу. – Ну, согласно Истории Дотиса, так оно и есть.

– И по какому праву? – гневно вопросила Роклис. – Из-за восстание Принца Вира 400 лет назад, что разорвало Королевство надвое? Этого никогда не следовало допускать. А принц Гарет – хотя я очень уважаю его как ученого и администратора – допускает, чтобы все это произошло снова.

– Наш мальчик Гар не сделал ничего настолько уж плохого, – спокойно указал Джон. – Для того, кто необучен и новичок в этой игре, он делает все отлично.

Он чуть улыбнулся, вспомнив долговязого мальчика с модными зелеными полосками в белокурых волосах и с разбитыми очками, нацепленными на кончик длинного носа, который сам произнес красноречивое послание от Короля, прежде чем свалился в обмороке у свиного загона в Алин Холде. Может, это и смешно, подумал Джон. Но нужно подлинное мужество, чтобы приплыть на север в неизвестную страну; подлинное мужество, чтобы проехать по суше от гавани Элдсбауча до Алин Холда. Мальчику повезло, что по дороге ему не перерезали глотку за сапоги.

А может, больше повезло, что он вообще отправился в свое путешествие. В те дни ведьма Зиерн все крепче захватывала душу и разум старого Короля, высасывала его энергию и присматривала себе новую жертву.

– Как раз об этом я и думаю! – Роклис вонзила кулак в ладонь, лицо ее отвердело. – Его высочество принц Гарет необучен. И неопытен. И он делает ошибки, которые дорого обойдутся Королевству. Понадобятся годы – десятилетия

– чтобы их исправить, если они вообще могут быть исправлены. Его… – Она с усилием остановилась.

– Извините, – сказала она, – он ваш друг и мой кузен. Я, видимо, не могу отделаться от воспоминаний о том, как он расхаживает с друзьями, нося эти нелепые нашивки на плечах – последний крик моды, а носки обуви у них настолько длинны, что их приходилось цеплять к подвязкам. Вы не собираетесь идти искать Дженни? – Она повернулась к нему, положив большую руку на его плечо. Джон осознал, что так устал, что от него потребуется огромное усилие, чтобы встать, а руки вокруг расписного обода кубка становятся все холоднее и холоднее.