Предел (СИ)

— Всё! Я закончила.

Нэрнис сидел красный от стыда. Даэрос порозовел лишь слегка, но истинный цвет его лица был скрыт той замазкой, которой он придал ему землистый цвет. А так — могли бы и посоперничать, кому тут особенно стыдно.

Аль Арвиль пал, несомненно, низко. Так напиться… Но от полного осознания этого факта и возможных последствий его пока спасало похмелье. Даэросу спасаться было нечем. Он пребывал вполне в трезвом уме, когда использовал совершенно непричастную к его замыслам девицу. Совсем как вещь — временно необходимую, но неминуемо предназначенную для свалки. А она оказалась не только живой, но еще и понятливой. Сидит в сарае, бросила доходное место, из пожитков — только то, что на ней, украла для них у хозяйки тачку, все понимает, не кричит, не обвиняет, не просит… Впору провалиться сквозь гнилой пол и попросить закопать себя здесь же. По сравнению с этим тихим воплощенным горем, все планы и затеи казались мелкими и эгоистичными. Даэрос решил, что он непременно найдет, чем и как загладить вину. Но к «мелочам» надо было приступать немедленно. Его побратим, Нэрнис Аль Арвиль, уже дошел до того состояния благородной глупости, когда предложения руки и сердца произносятся не под влиянием чувства, а под давлением свежепридуманного долга. По глазам видно. Страшное сочетание: стыд, жалость, чувство долга. Так и до рождения монстров не далеко — три составляющие уже есть, осталось добавить четвертый секретный ингредиент: лет пять совместной жизни. Хотя… Даэрос даже головой покачал, настолько поразила его собственная догадка: «А она ему откажет. Нет, точно, откажет!».

Славный потомок двух народов был абсолютно прав в том, что собирался сделать его недавно обретенный брат. Он успел сунуть Нэрнису в руки кувшин с водой, когда тот уже открыл рот.

— Попей. Ты должен прийти в себя. У нас еще впереди много дел. Так-с-с-с! С чего начать? Пожалуй с того, почему ты здесь оказался. Это очень просто. Не перебивай и пей! Старая мерзавка Бриск, как только пришла в себя, решила отыграть хотя бы часть упущенной прибыли. Я имею в виду ту прибыль, которую она собиралась получить, продав гномам камни.

— Но…

— Но то, что у тебя, брат мой, собирались нечто украсть доказать невозможно. А твои объяснения относительно того, насколько неприемлемо для благородного эльфа драться с прислугой, вырываясь с боем из гостеприимного дома, местную стражу не интересуют. Тут действуют другие законы. Нападают — бей. А прислугу, так допустимо и вовсе насмерть. Гм… — Даэрос покосился на Пелли.

— Да, это — так. — Пелли кивнула. — С прислугой, если конюх, повар или служанка, оскорбили благородного господина можно не церемониться. Даже если оскорбили словом. Или господину только показалось, что его оскорбили. Господин в праве… наказать. Сам. Или потребовать от хозяина выпороть невежду. Ну, а если убил… случайно, то господин может заплатить. И все.

— Чудовищно! — Нэрнис представил себе, как кто-то собирается ударить слугу, или того хуже — служанку. — Чудовищно позорно! Да если бы я дома рассказал, что я…

— Это дома! Все ваше светлое общество не смогло бы понять, как ты дошел до того, что убил человека, который перед тобой почти беззащитен. Человека низкого сословия, который со всех сторон зависим! А здесь ты в своем праве. Стража еще и извинится, что тебе доставили беспокойство. Да, кстати, именно из-за такого положения дел, любой слуга презренной Бриск прикончил бы тебя с особенным удовольствием. Представляешь сколько спесивых господ путешественников они повидали на своём веку? Сколько раз были пороты и получали в зубы? За такой редкий шанс — прикончить Твое Высокомерие, они вполне могли между собой передраться.

— Да я их… Пелли, они тебя били? — Несмотря на похмелье, Аль Арвиль все еще помнил, что такое праведный гнев.

— Брат, уймись и попей еще! И не надо подскакивать — провалимся. Малерна Бриск собиралась сдать нас городской страже и предъявить обвинение в причинении ущерба её хозяйству.

— Это из-за помятого блюда? То есть чаши? Так я заплачу. Кстати, а мы что не заплатили?!

Полутемный списал почти детскую наивность Светлого на похмелье:

— Я оставил десять серебряных на столе в твоей комнате. За блюдо, битые кувшины и сломанный стул. Этого хватит. Но утварь тут не при чем. В Предел запрещено, и уже давно, помещать какие-либо предметы без согласования с советом старейшин города. Понимаешь?

— Что-то такое мне здешний рассказчик говорил. — Нэрнис попытался вспомнить точно, но голова болела и отказывалась помогать в таком трудном деле. — Что-то про прошения, списки и оплату. А мы, значит…

— Ну, слегка нарушили закон. Но красиво же, да? И потом, надо делать скидку на количество выпитого. Я тоже был навеселе. Слегка. И ты… тоже. — Даэрос отнял у Нэрниса кувшин и осторожно, чтобы не потревожить накладную бороду, отхлебнул. — Конечно, Малерна думает, что на плаще тарлы и её просто выворачивает от злости. Теперь-то никто не разберет, что там на плаще — камни или стекло. Но старая пройдоха и не собиралась приглашать стражу наверх, чтобы показать наш шедевр во всей красе. А вот снизу… Снизу вышивки не видно. Только изнанка плаща и битый кувшин. Пока я наведывался к себе домой и шел обратно, я слушал. Уже весь город гудит о том, что заезжий эльф создал новую висящую в Пределе картину. Знаешь, как называется?

— Н-нет!

— «Дракон без ручки»! — Даэрос удовлетворенно хмыкнул. А Пелли, наконец, заулыбалась:

— Ох, да теперь старая карга ни одного постояльца наверх не заманит!

Нэрнис все еще не очень понимал, почему такой замечательный плащ, сверкающий в закатных и, наверное, рассветных лучах никто не захочет рассмотреть вблизи. На его взгляд, картина была похожа скорее на птицу, чем на дракона. Хотя, конечно, у людей свои представления.

— Да перестань ты так удивленно поднимать брови, мой совершенно Светлый брат! Пелли права. С тем, что видно снизу, никто не согласится платить прежнюю цену, что бы там эта мерзавка не рассказывала. К тому же, ты, то есть, я… В общем, мы несколько занавесили обзор. А платить за просмотр твоего плаща или за вид Мертвого города за Пределом — разные вещи. Вот она и помчалась ни свет, ни заря в казармы. Эльфы мы или нет, но нам предстояло проснуться в караульном помещении за крепкой решеткой. Если сложить размер денежного возмещения за попрание местных законов и аппетиты самой Бриск… ты себе не представляешь, какую сумму пришлось бы выложить в итоге. — Даэрос мечтательно закатил глаза — Кстати, скажи, ты стал бы возмущаться и требовать немедленно тебя выпустить?

— Ну да, конечно! Меня! Держать в клетке!

— Вот! Я так и знал! У совета старейшин сразу нашлось бы много проблем, которые требуют срочного решения. И даже ваш Светлый Владыка не смог бы доказать этому собранию местной знати, что Нэрнис Аль Арвиль гораздо важнее портовых пошлин или цен на кильку. Это же бесплатное представление — эльф за решеткой вместе с ворами, нищими, бродягами… который целыми днями вопит о нарушении его прав и об оскорблении заточением! Если бы Пелли не разбудила меня и не предупредила… Нэрьо, ты… — Даэрос поздно заметил, как подкрался очередной приступ «Я Обязан!».

Нэрнис побледнел и, положив руку на сердце, повернулся к Пелли:

— Достойнейшая из смертных, ты, что прекрас…ммм… — Железные пальцы Полутемного брата зажали ему рот.

— Нэрьо! Ты с ума сошел изливать свою благодарность в этом мерзком сарае, сидя на полу в подштанниках перед девой?! Тебя извиняет лишь то, что ты еще не совсем… очнулся. — Даэрос очень надеялся на остатки воспитания у своего Светлого брата и на то, что Пелли не знает как и с какого слова начинается та фраза, после которой счастливые эльфийские девы обзаводятся семейством. Или не обзаводятся — кому как нравится. Вероятно, до этого часа мир еще не слышал, как в старинные строки вплетается слово «смертных». Но все когда-то случается впервые. Концом света это, может быть, и не грозило, но потрясением основ — точно.