Вьюжинка

Он видел?

Нет.

Он слышал?

Да вовсе нет.

Он просто знал.

Знал всё, что ему нужно. Мало того, легко и непринуждённо мог узнать то, что в любой миг счёл бы нужным из своей прихоти или соображения обострившегося во тьме разума и естества. Малейший изгиб или щербинку в стене, смысл и направление каждой развилки.

Или кто покорный и искусный работал и ремонтировал обветшавшее вот тут, на чуть сейчас менее изъязвлённом участке кирпичной кладки. Лен постоял миг-другой на перекрёстке, чутко внимая могуче и неудержимо бьющему в него потоку знаний, и решительно шагнул в сторону от основного пути.

Тоннель извивался и петлял. Змея предупреждающе зашипела в ухо, однако молодой ведун и сам прекрасно знал, что вот эта плита впереди легко и неожиданно опрокинется под неосторожной ногой, скинув беспечного в яму с торчавшими из дна полусгнившими кольями. Перепрыгнуть на ту сторону не составило бы труда и для преклонного годами мужчины, а тем более для молодого и проводившего много времени на свежем воздухе.

И вот здесь, у заваленного глыбами камня тупика Лен остановился. Правду шептала первозданная тьма своему новому сыну. Хотя кое о чём и умалчивала скромно. И разобрать лукавую недомолвку мог далеко - о, далеко не всякий.

Ведун положил ладонь на огромную цельную глыбу известняка и сосредоточился. Этому фокусу научил его Хвеська, будущий мастер земли, и ещё долго потом оба отрока удивлялись и переглядывались ненароком. В самом деле, у тогдашнего Лаена с властью над землёй получалось не то, чтобы очень. То есть, совсем плохо. Но открывать вот такие двери он мог. Даже не двери… особым образом зачарованные глыбы, открывавшие или закрывавшие собою проход.

Здесь, правда, имелась целая скала. Но размеры особой роли не играют - вся эта холодная и настороженно дремлющая глыба камня постепенно растворилась, истаяла во тьме под требовательной ладонью. Стала частью тьмы, а значит, и частью самого ведуна.

– Ах вот оно что… хороша же королевская благодарность!

За скалой обнаружился короткий отнорок, а в нём груда костей разной степени сохранности, в которых и менее сведущий в таких делах признал бы несомненно человеческие. Лен вспомнил вычитанную где-то легенду, как некто приказал по окончании работ над подземным ходом замуровать в нём строителей, и неодобрительно покачал головой. Судя по особым, специфическим изменениям и отметинам на суставах, это как раз и были мастеровые.

Королевская воля превыше всего. Но что тайну и якобы благо государства стоило сохранить вот так, чудовищным жертвоприношением двух с лишним сотен людей… и даже нескольких гномов? Воистину, страшными людьми были наши предки!

Ведун ещё немного постоял склонив голову, словно то ли скорбя, то ли отдавая последнюю почесть строителям древности. Некоторые из них умерли в мучениях, задохнувшись. Но некоторых убили ещё раньше и забросили потом сюда. И вот из одной такой судорожно стиснутой даже спустя века ладони наклонившийся дерзкий пришелец вынул болтавшийся на костяном пальце перстень. Простой работы, потемневший от времени и сырости, но всё ещё чуть сияющий остаточной магией. Кто б ни был прежний владелец, но кольцо металла ему уже вряд ли понадобится.

А вот помнить о его судьбе следовало крепко-накрепко…

ГЛАВА ТРЕТЬЯ. ПЕРЕПОЛОХ

Экая мерзкая погода разгулялась! Мало того, что густой снег, ещё и ветер. Так и швыряет в глаза, да норовит ещё напихать и под шёлковый флотский шарф или коварно насыпать снежинок в рукав утирающей лицо руки. В такую пору лучше всего сидеть где-нибудь в портовой таверне за кружечкой глинтвейна или крохотными стаканчиками пунша и слушать бесконечные в принципе моряцкие байки. Или пусть даже старинные морские баллады. Греться у пламени камина, с особым ощущением осознавая, как за стеной холодно и неуютно.

Или даже сидеть у ног какой-нибудь великосветски-холодной красавицы, знатной родовитостью предков и блистающей свежестью ланит. Старательно и витиевато вешать ей на уши чуть солоноватую флотскую лапшу, слушая задыхающийся от счастья смех и ощущая - ещё чуть-чуть, и крепость вот-вот падёт. Взять за похолодевшую от смелости ладошку и ласково-ласково пройтись губами по безупречным её изгибам… Марек так замечтался, что едва не врезался в фонарный столб.

– Э, сто морских дьяволов тебе в печонку! - рыкнул он со вполне узнаваемыми интонациями старого боцмана с фрегата.

Длинная улица Семи Дев давно кончилась, и тут выяснилось, что молодой человек, блиставший флотским мундиром флаг-капитана и внушавший абстрактное уважение длиной своей шпаги (равно как и положенным по уставу кортиком на другом бедре), оказался где-то в районе знати. В том смысле, что тут располагались особняки и резиденции исключительно старинных и именитых родов - даже разбогатевшие на военных подрядах банкиры и купцы первой гильдии не совались сюда, рискуя попросту нарваться на банальные насмешки и даже оскорбления.

Разве что мастеровая знать, за выдающиеся заслуги перед короной получившая дворянские пояса и по указу ещё старого короля приравненная к родовой аристократии, могла бы здесь обосноваться. Ну да, попробовал бы какой-нибудь маркиз косо посмотреть хотя бы вот на этого оружейного мастера ла Фудра, изобретшего новую конструкцию магических баллист и уже многие годы исправно снабжавшего своими мастерскими весь флот и добрую половину крепостей!

Офицер протёр лицо от снега и всмотрелся в освещённый фонарём герб над крыльцом ближайшего дома. Ага, лилия и голубок… или посмели бы фыркнуть на вот этого старого мэтра Ризольчини, чьи пиесы и водевили ставились во всех театрах королевства и входили в репертуар бродячих лицедеев даже далеко за его пределами. Прославиться при жизни, будучи выставленным весьма узнаваемым тупицей или рогоносцем в его новом творении? Увольте покорнейше от такой весьма сомнительной известности!

Марек не без тщеславия вспомнил о собственном златотканом дворянском поясе, пожалованном его величеством без ложной скромности. Жаль, матушка и отец могут сейчас радоваться тому лишь находясь в лучшем из миров… но сам парень воспринимал знак августейшего расположения скорее как аванс. Да и сюда забрёл в весьма непростых раздумьях.

Получил он утром одно весьма интересное предложение. Перейти на службу в Адмиралтейство, и в весьма приятственной должности. А там уж, если голова на плечах есть, чины и награды себя ждать не замедлят. Карьера, одним словом.

Но расстаться с морем? Не качаться на его ладони?

Сомнения Марека грызли нешуточные. Превратиться из моряка в чинушу, корпеть над бумагами и дышать их пылью? Не стоять на мостике корабля и вместе с экипажем не делить все радости и горести неизбежных морских оказий?

Вот и вышел он вечерком прогуляться по свежему воздуху да подумать - дело-то нешутейное, определить свой дальнейший жизненный путь следовало со всею основательностью. И даже посоветоваться не с кем! И ноги, вдоволь поколобродив по накрывшемуся вечером и непогодой столичному Старнбаду, ненароком привели своего обладателя вот сюда, в древний аристократический район…

– Помогите! - вслед за еле слышным звоном битого стекла и шороха заснеженных кустов до слуха насторожившегося офицера донёсся молодой женский голос.

К замершему в относительном затишье за кипарисом Мареку подбежала закутанная из тёплого в одну лишь шаль растрёпанная девушка. Поначалу она шарахнулась прочь, признав в мужчине человека несомненно военного. И лишь потом, различив несомненную принадлежность к славному доблестными традициями королевскому флоту, задыхающимся голосом выдохнула:

– Помогите, ради самого Света!

Чтобы молодой флотский офицер не прислушался к таким словам, да ещё и произнесённым в его сторону женщиной? К тому же, даже в неверном отсвете фонарей, незнакомка оказалась настолько… Марек не без труда вернул на практический лад свои едва не унёсшиеся по извечной мужской колее мысли и поинтересовался - в чём дело?