Посол

Каспар снова развернул лошадь, когда неприятный, грубый голос с сильным акцентом фыркнул:

– Все было в порядке, пока ты не появился.

Он взглянул сверху вниз и увидел человека, чьи мускулы давным-давно превратились в студень и чья физиономия носила все признаки долгого злоупотребления алкоголем. Его бородатое лицо презрительно скривилось, став еще безобразнее, кулаки вызывающе уперлись в бедра. Каспар знал этот тип людей; в своей солдатской жизни он встречал бесчисленное множество вариаций подобных личностей.

Он легко выскользнул из седла и изящно приземлился в грязь, ничуть не запачкавшись, передал поводья Курту Бремену и спокойно подошел к нахалу. Еще несколько солдат поднялись на ноги, некоторые подобрались поближе к бородачу, остальные умышленно держались на расстоянии. Каспар понял, что наступил решающий момент; в одну секунду он может победить или проиграть. Курт Бремен тоже осознавал это – он подъехал и остановился за спиной Каспара, но Каспар жестом велел ему отступить. Он должен справиться один.

– Как твое имя? – прошипел посол, оценивающе разглядывая человека, стоящего перед ним.

Тот был высок, но давно потерял форму, а такие большие, мясистые руки – Каспар знал – должны быть подобны кузнечному молоту.

– Мариус Лоеб, – ответил мужчина, обдав посла кислым дыханием и запахом гнилых зубов.

Теперь Лоеб скрестил руки на груди. Каспар видел, что мужчина уверен в поддержке солдат за его спиной. Здесь, в посольстве, им жилось легко, и весь его вид говорил о том, что будь он проклят, коли позволит этому старику все переиначить.

– Лоеб… – протянул Каспар, бросая взгляд на остальных солдат. – Да, герр Коровиц рассказывал о тебе.

При упоминании своего имени Павел улыбнулся и дружески приподнял флягу. А Каспар продолжил:

– Ты пьяница, вор, задира, лентяй и просто никчемный кусок лошадиного дерьма. Ты будешь отослан из города сегодня же.

Лицо Лоеба вспыхнуло, в глазах загорелся огонь праведной ярости. Каспар вовремя заметил движение его руки и успел опередить Лоеба. Он шагнул вперед и впечатал кулак в физиономию Лоеба коротким, тяжелым и экономичным боксерским тычком, так что нос солдата сломался с громким хрустом. Великан пошатнулся, из ноздрей его хлынула кровь, но, к удивлению Каспара, Лоеб устоял на ногах. Зарычав, драчун бросился вперед, замахнувшись на обидчика массивным твердым как камень кулаком. Каспар отступил и нанес удар Лоебу в живот прежде, чем ужасающая правая солдата встретилась с челюстью посла.

Рослый забияка скорчился от боли, но через мгновение продолжил напирать, снова целясь в голову Каспара. Тот уклонился, но костяшки пальцев противника все равно скользнули по виску посла так, что из глаз его посыпались искры. Однако, едва оправившись, он скользнул ближе и провел серию ударов, превращая лицо Лоеба в скользкое месиво. Брызги крови и зубы летели во все стороны, попадая на солдат, собравшихся вокруг дерущихся, которые криками подбадривали обоих бойцов – в равной мере.

Каспар уставал и знал, что скоро поединок выйдет из-под его контроля. Он надеялся уложить Лоеба одним хорошим ударом, но тот не собирался сдаваться. В иных обстоятельствах это можно было бы счесть замечательным качеством солдата, но сейчас…

Один глаз Лоеба заплыл, по лицу его текла кровь. Он почти ослеп, но это, кажется, ничуть не ослабило его. Солдат взревел и попытался пнуть Каспара между ног. Посол шагнул в сторону и нанес удар локтем по щеке противника, почувствовав, как сломалась его скула. Глаза Лоеба остекленели, и он рухнул на колени, а потом упал лицом в жидкую грязь.

Каспар отступил, массируя костяшки пальцев, – в драке он начисто содрал с них кожу.

Он прямо посмотрел в глаза двум мужчинам, стоящим позади Лоеба, и сказал:

– Отнесите этот жирный кусок дерьма в посольство и обработайте его раны. Завтра же он отправится в Империю.

Когда соотечественники посла нагнулись, чтобы подобрать бесчувственного Лоеба, вперед шагнул молодой солдат:

– Сэр?

Каспар убрал руки за спину и подошел к заговорившему. Юноше, худому, с непокорной копной черных волос и правильными чертами лица, было лет двадцать.

– А ты кто? Очередной смутьян? – поинтересовался Каспар.

– Леопольд Дитц, сэр, из Талабекланда, – ответил юноша, не отрывая взгляда от некой точки в пространстве, расположенной над плечом Каспара. – Нет, сэр, я не смутьян. Я только хочу, чтобы вы знали, что не все мы такие, как Лоеб. Здесь есть и хорошие ребята, и мы можем стать лучше, чем были до сих пор. Много лучше.

– Что ж, Леопольд Дитц, надеюсь, ты прав. Мне будет ужасно досадно, если сегодня придется раскроить еще пару черепов.

– Не у всех наших стеклянные челюсти, как у Большого Лоеба, – ответил Леопольд с кривой усмешкой.

Каспар рассмеялся:

– Рад слышать это, сынок. Потому что мне надо научить вас действовать наилучшим образом – ради вашей же пользы.

Он отвернулся от Дитца и показал на солдат, волочащих к воротам верзилу Лоеба.

– Этот человек, – начал Каспар, – был злокачественной опухолью. Он заразил здесь всех и каждого стремлением делать меньше, чем то, на что вы способны, меньше, чем требуют ваши обязанности. Но опухоль удалена, и с этой минуты все пойдет должным образом, вы будете вести себя так, как подобает гарнизону солдат Империи. Я человек тяжелый, но честный, и если вы докажете, что достойны этого звания, то я награжу вас по заслугам.

Каспар вновь повернулся к угрюмому Курту Бремену. Он видел, что Рыцарь Пантеры не одобряет его методов, но как человек, вышедший когда-то из рядовых, он знал, что это – единственный способ завоевать уважение простых солдат. Посол принял от Бремена позолоченные поводья и, вдев ногу в стремя, взлетел в седло.

Павел пригнулся к нему и прошептал:

– Удар кулаком у тебя хорош, но что-то ты с ним осторожничал. Ты что, забыл все, чему учил тебя Павел? Как надо драться с подонками общества? Глаза и пах. Целься в его, защищай свои.

Каспар слабо улыбнулся, сжимая и разжимая кулак. Он уже чувствовал, как распухают пальцы, и знал, что скоро на коже появятся яркие синяки.