Кот под кринолином (СИ)

квадратиках мышц, животу.

Глава 5

Винсент:

Колеса кареты мерно поскрипывали, изредка подскакивая на небольших камушках. А большие камушки наверняка все уже успели убрать, как же, тут же сам его величество проедет! Наверное, умудрились даже дорогу подмести. Под кринолином было душно. Не спасала даже гладкая ножка со снятым башмачком, которая то и дело поглаживала меня по спине, иногда нежно зарываясь в мех и массируя.

А то и вовсе добавляла беспокойства. Ведь при каждом покачивании этой ножкой меня прижимало к полу. Не то чтобы я сильно жаловался, но вкупе с духотой это по-настоящему раздражало. Кошачье тело было напряжено и подрагивало от нетерпения, уже скоро, вот-вот. Усы воинственно топорщились, а клычки непроизвольно скалились. Поддавшись моменту, на очередной «пинок» ногой зашипел.

- Ваше величество, вы ничего не слышали странного? – раздался взволнованный голос фрейлины. Я испуганно сглотнул и забился в дальнюю часть подола.

- Разве? – правдоподобно удивилась королева. – Тебе показалось, милая, – ее нога снова нашла меня и извиняющее погладила. Ну, попыталась, во всяком случае. Мда, с каждой минутой я чувствовал себя еще большей сволочью. Заветный платочек лежал сейчас в кармане костюма, но даже в своей второй ипостаси я, казалось, чувствовал, как он жжет мне карман. Еще несколько часов назад я был уверен в том, что использую его по выданным инструкциям. Сейчас же я бы всё отдал, чтобы не делать этот выбор. Выбор «чья жизнь предпочтительнее», моя или её. Нет, конечно, я мог себя утешить тем, что её величеству точно ничего не будет, всё-таки самками древних кровей не разбрасываются. Но вот поверить в то, что её жизнь после этого не превратится в кошмар, может только маленький ребенок. И то не факт.

Воспоминания же совсем не успокаивали муки совести. Эта ночь показала миледи совсем с другой стороны. Нет, она и раньше была добра ко мне и предупредительна. Но ведь сегодня ночью она знала, что я симулирую, а озорной блеск в её глазах лишь подтверждал это. Её величество вытерпела моё недовольство и далеко не самый презентабельный вид – другие мои женщины в таком виде меня б и на порог-то не пустили. А когда она начала водить руками по торсу, видят боги, я был свято уверен в том, что меня привычно грубо оседлают и просто удовлетворят своё эго. Но... воспоминания невольно заставляли мою мужскую гордость ликовать, а чувство собственного достоинства петь победные гимны. Потому как похвастаться тем, что ему сделала минет сама трехликая королева, не мог даже король. Неумелый, конечно, но поверьте, энтузиазм и желание доставить удовольствие партнёру перекрывали всё! А уж понимание, кто это делает, совсем срывало крышу. Я так быстро не кончал даже когда Сильвия Золотые Уста, что была первой шлюхой на борделе, решила показать мне, тогда еще зеленому юнцу, своё мастерство.

С Сильвии воспоминания плавно перешли к моему старому дому. Ну, это для меня он был дом, а вот остальные звали его борделем. Элитный бордель «Охотничьи угодья», и уже по названию вполне понятно, что шлюхи там были сплошь многоликими. Попал я туда по обычной дурости. Или, правильнее сказать, по детской наивности.

Моя мать была жительницей степей – темноволосой и смуглокожей, с удивительно темно-карими, практически черными глазами. Хотя, говорят, степняки все такие. Не знаю что за история там на самом деле случилась – то ли граф лично выкрал

её из племени, то ли мать отдали ему в услужение в обмен на какие-то товары, слухи в поместье были разные, а сама она никогда об этом не рассказывала. Да и мелкий я слишком был да шебутной, чтоб это меня тогда интересовало. В общем, как

бы то ни было, девушка с необычной внешностью приглянулась моему, чтоб его собаки покусали, отцу. Наследники у графа уже были, графиня к тому времени покинула сей бренный мир, посему неудивительно, что он решил ни в чем себе не

отказывать. Только вот о последствиях почему-то совсем не подумал, а последствия эти были – я. Когда я родился, мать нарекла меня каким-то языкодробительным именем своего народа, Туллар... что-то-там, но я запомнил только перевод – «Быстроногий жеребец». Или тонконогий? М, ну, во всяком случае, там точно что-то с лошадью связано было.

Слава богам, граф быстро пресек такое безобразие, и, воспользовавшись первый и последний раз правом отца, назвал первым, что в голову пришло – Винсент. На этом его участие в моей жизни практически прекратилось. Зато тут же нарисовались «братики».

Вот чьего вмешательства в мою жизнь я бы точно не хотел, так это их. Когда мать еще была жива, да и я был совсем уж мелкий, они ограничивались только оскорблениями да подколками. Трогать по-настоящему боялись, потому как по поместью

упорно ходил слух, что моя мать – ведьма. Якобы как глянет своими черными-черными глазами, так сразу сглазит. А вот у меня глаза «папочкины», так что «силы дурной» я вроде как и не перенял. Хуже стало, когда мать умерла, причем умерла

она настолько странно, что слуги сразу породили новую волну слухов о её «ведьминской» сущности. Вроде как ушла она зачем-то ночью в поле, а на утро труп её нашли совсем в другой стороне с сильно покусанными собаками ногами и веревкой на шее. Понять, что именно случилось – так и не смогли, снова всё списали на чертовщину, мол, пришли духи ведьму покарать.

И вот тогда мне показалось – для меня начался ад. “Сын ведьмы”, “бастард”, ’Трубочист’ – самые мягкие слова, которыми называли меня братцы. Соответственно, за ними повторяло и всё подворье. Оскорбления закономерно сопровождались

подножками, пинками, подзатыльниками – и это еще если у них было хорошее настроение. Единственный плюс в бытии бастардом был – обучение. Мне позволили посещать частные уроки со старшими братьями, очередная блажь отца. Конечно, толку от них было мало – учителя меня полностью игнорировали, поясняя и делая замечания только законным сыновьям. Но благодаря моим «занятиям» мне позволили проводить некоторое время в библиотеке, вроде как для изучения дополнительной литературы. А теперь покажите мне ребенка, который будет штудировать учебную литературу, когда его совсем не контролируют, а на полках есть куча приключенческо-развлекательной! В общем, повторю, дурным был.

А особенно мне нравился один дешевый романчик. Ну, это сейчас я понимаю, что он был глупым и неправдоподобным. Но тогда мне он казался чуть ли не истиной в последней инстанции. Как же, ведь эта была история о таком же, как и я, непризнанном бастарде! Его тоже не любили родственники, тоже постоянно обзывали и шпыняли, но он переборол свой страх, нашел в себе мужество и сбежал путешествовать. В своих путешествиях, переживая приключение за приключением, узнал, что на самом деле он принц, а те, кто держали его в поместье и издевались – злостные заговорщики!

И, естественно, в конце книги его посадили на трон, признав в нём чистейшую кровь. Обычный розовый бред сивой кобылы. Вот только не для восьмилетнего мальчика, по ночам строящего в воображении воздушные замки. Всё это привело к вполне закономерному итогу: из поместья я сбежал. Конечно, никаких богатых родственников-королей и головокружительных приключений на улице не нашлось. Только воры, сразу же лишившие меня моих скудных сбережений, ночной холод, наступивший с заходом солнца, грязные улицы, неприветливые горожане, резь от голода в животе и... насильники. Когда какой-то грязный мужик зажал меня в углу, ужас сковал меня по рукам и ногам. Всё, что я помню – это тошнотный запах из его рта и дикое желание убежать.

А потом тело пронзила острая боль, и мужик внезапно стал просто огромным, как и расстояние между его ног со спущенными штанами. Похоже, тот бомж так и не заметил маленький пушистый комочек, проскользнувший снизу и спрятавшийся в горе

мусора. Черный котенок просидел в вонючем переулке до утра, а затем молнией припустил домой. Но до поместья, даже до дороги к нему добежать он не успел. Мозолистые руки подхватили его за шкирку на полпути, а безжалостные глаза