Операция "Бешеные лошади" (СИ)

— Заткнулся бы ты что ли? — уныло попросил он его. — Мочи нет тебя слушать.

— Пиастры, — донёсся из-за его спины унылый голос того. — Нет! Скорее талеры. А может и дирхемы, — уныло продолжил тот.

Бульк!

— Вот ещё один гад утоп, — всё тот же унылый Пашин голос вызывал всё усиливающееся раздражение.

За спиной Сидора Паша уныло считал золотые, упавшие в воду.

— Двести золотых, — донёсся до Сидора чуть ли не плачущий Пашин голос.

Бульк!

— Ещё двести.

Бульк!

— Ещё двести!

Бульк!

— Ещё двести.

Бульк!

— А вот этот был триста, — ещё более уныло заметил Паша, хотя казалось бы уже было некуда. — Растратчики, — грустно заметил он. — Никакого понятия об экономике.

— Заткнись, — тихо, сквозь зубы прошипел Сидор. — У самого сердце кровью обливается. Столько денег!

— Твари! В какие траты ввели, мерзавцы. Столько денег пропало. У-у-у, — едва слышно заныл он, зло стиснув зубы. — Сколько же для Изабеллы из них денежек-то вытрясти можно было бы ещё.

— Убытки! Сплошные убытки!

Бульк!

— Опять двести, — снова принялся грустный Паша за унылый подсчёт.

Бульк!

— А этот уже четыреста. Цельный граф, — грустно заметил он. — Мерзавец! Ограбил, как есть ограбил.

— Пятьсот, — грубо огрызнулся Сидор, не оборачиваясь. — Я бы эту тварь меньше чем за пятьсот не отпустил бы.

— Может остановим, — донёсся до ушей Сидора чуть не плачущий голос Паши. — Всего пяток живых и остался. Может хоть этих попробуем попотрошить.

— Не жадничай, — чтоб его не услышал никто со стороны, тихо сквозь зубы процедил Сидор. — На другом потом доберём. А эти — хрен бы с ними. Подумаешь три тысячи золотых выкупа.

Судя по проскользнувшим в голосе, плохо скрытым злобным интонациям, сам Сидор сейчас так не думал. Его также, как и Пашку душила жаба.

— А-а! — чуть не плачущий от жадности голос Паши разрывал Сидору душу. Тому тоже жалко было потерянных денег. Очень!

Бульк!

В воду головой вниз нырнул последний управляющий.

— Всё, — грустно констатировал Паша. — Гад ты Сидор со своим языком, — тоскливо протянул он. — Ну кто тебя за него тянул?

— Ребята меня убьют, — мрачно проговорил он. — Три тыщи золотом. В воду! Даром!

— Грабёж! Как есть грабёж!

Глядя на творящееся перед ними непотребство, Сидор мрачно вспоминал прошлое и мучительно пытался понять как, почему всё пошло не так. Почему, вроде бы удачно провернутое дело вдруг вышло из под контроля и всё покатилось… в воду…

Сидор вместе с Пашкой, оба с задумчивым видом и некоторой долей растерянности на хмурых физиономиях, медленно прохаживались перед коротким строем пленных дворян, выстроенных вдоль правого борта Пашиной лодьи. Что делать с нежданно свалившимися им на голову мятежными управляющими именьями баронессы Изабеллы де Вехтор и затесавшейся средь них верхушкой городских властей, тоже, кстати, изменивших присяге баронессе, было непонятно.

Если с Тарой и княжной всё было ясно с самого начала, то что можно было вытрясти из этого злобно зыркающего на них строя дворян, было неясно. Да и встревать в непонятные, не касающиеся их разборки, откровенно говоря не хотелось.

Княжна с Тарой должны были обеспечить им свободное и безпрепятственное возвращение по Лонгаре обратно к себе домой в Старый Ключ. И с них обеих Пашка с Сидором надеялись содрать потом, в процессе, хороший выкуп. А вот соваться в непонятные разборки с управляющими какой-то незнакомой баронессы, до которых им собственно и дела никакого не было, как-то ни Пашке, ни Сидору не хотелось.

Ни тому, ни другому совершенно не нравилось встревать в это дело. Но и отпускать руководителей мятежников было нельзя, потому как под городом стояло огромное мятежное рыцарское войско и как оно себя поведёт, если просто отпустить их руководителей, было неясно.

Хотя, у обоих было довольно чёткое ощущение, что для них ничем хорошим подобное великодушие не кончится.

Да и откровенно хотелось получить с пленных хоть какой-нибудь выкуп, за то, чтоб не попадали в другой раз так глупо в плен. Получить, хоть что-то.

Они оба уже рассматривали попавших им в плен дврян как свою законную добычу и уже мысленно прикидывали сколько с них можно содрать.

Получить деньги, и спокойно отвалить в сторону, оставив незнакомую баронессу саму разбираться со своими проблемами — это было всё, что им сейчас хотелось. Тем более что пиратская Пашина натура настоятельно требовала компенсации за потерянное бездарно время. Мало того что за всеми этими разборками с баронессой Сидор так и не успел сделать то за чем они сюда приехали — не успел развестись. Так ещё им на шею свалилась ответственность за совершенно чужую, безразличную им девицу.

Конечно, это было не благородно, согласно местному рыцарскому этикету. Только вот ни Сидор, ни кто-либо другой из их компании рыцарями себя не считали. Потому и нормами местной морали совершенно не заморачивались.

Было только несколько не решаемых сходу проблем, без решения которых они не могли покинуть этот город. По словам выживших в этой передряге курсантов, Маня почему-то пообещала Советнику помощь, из-за чего они собственно и оказались в этом городе. И обещания её никто не отменял.

Сидор же с Пашей в этом городе оказались по совершенно иной причине. Паша привёз сюда Сидора развестись с той самой баронессой из-за которой и разгорелся весь этот мятеж, куда они сейчас оба влетели со всей дури. Ну, а другой целью визита Сидора в этот город, было его горячее желание поскорей избавиться от совершено ненужного ему больше дворянского титула, доставлявшего ему последнее время излишние хлопоты и неудобства.

И нужно то для этого было совсем немного. Сначала официально развестись с баронессой, а потом написать в местный магистрат, где оформлялось его фиктивное баронство, официальный отказ от титула. Операция сия, по словам Ведуна, стоила бы ему всего-то пару золотых и много времени занять не должна была.

Хотя, это было и не в обычае, но подобные преценденты всё же ранее бывали. Тем более что и у городских властей не было никаких причин для отказа. И основываясь на уже существовавшем ранее преценденте, они могли, и более того, у них было полное право тихо, не привлекая к этому постороннего внимания, по собственному желанию заявителя, лишить Сидора его нынешнего баронского титула. К вящему того удовольствию, кстати сказать, потому как заявитель, Сидор то бишь, уже порядком устал от безконечным весёлых, а по большей части злых подколок со стороны и курсантов, и Пашиных ушкуйников. Да и в самом городе, где они жили, как он заметил во время своего триумфального возвращения с лашадьми, после того как стало известно о покупке им баронского титула, отношение к нему сильно изменилось. И отнюдь не в лучшую сторону.

Причём, соотношение злых и дружеских подколок очень чётко делилось на две совсем неравные части. И если со стороны Пашиных ребят и вообще землян, они были весёлые и ненавязчивые, то корнеевские курсанты из числа местных жителей, едва узнав что он прикупил себе баронский титул, буквально окрысились на него. И почему у них это вызвало такую жёсткую реакцию, Сидор понять не мог совершенно. Тем более, что никого из них лично, это совершенно не касалось.

Но, к сожалению, планам его похоже не суждено было сбыться, поскольку события последних дней пошли совершенно неожиданным путём, в конечном итоге приведшем к нынешнему положению. И теперь вся местная верхушка города, во главе с самим бургомистром, бывшем как оказывается заодно с мятежными управляющими и руководителями мятежа, стояла сейчас связанная у Пашки на палубе, молча ожидая решения своей судьбы.

Прошлой ночью, после долгих безсонных раздумий, у Сидора сложилось стойкое мнение, что в будущем, его совершенно невинная просьба к городским властям о лишении его дворянства, выльется для него теперь уже в крупные неприятности. И в случае его появления в городе, без нескольких тысяч мечей собственной дружины за спиной, у него уже в перспективе было не спокойное оформление потребных ему документов, а крупные и неприятные разборки с городскими властями.