Пестрая бабочка 3. Пауза (СИ)

- Уникальный артефакт. Один из Котлов Помощи, слышала о таком? Нет? Один парень душу мне за него продал, было дело... Не суть. Действует, к сожалению, только на людей и не каждый раз. Но очень советую попробовать. Да не морщись ты, это не шутка. Суешь руку внутрь и пытаешься выловить предмет. Какой? Понятия не имею. Котел создает то, что нужно тебе больше всего. Вот такой вот артефакт!

Ему определенно было дико любопытно, что я смогу выудить, а я просто хотела покончить с нашей беседой, вернуться под стены Аргентерии и лечь уже спать. Так что послушно сунула руку в мерзкую жижу и почти сразу же пальцы что-то нащупали. Маленькое, гладкое, непонятной пока что формы. А когда я извлекла свою находку, она оказалась серебряным свистком, каким собак зовут на охоте.

Я уставилась на свисток.

Феникс уставился на свисток.

Свисток спокойно лежал на ладони.

- И что это? - но демон только пожал плечами, он выглядел не менее озадаченным.

Повертел непонятную штуку в ладони, а потом внезапно она слегка засветилась, вернее даже не сам свисток, а вправленная в него маленькая гемма, которую я и не разглядела в начале.

- Эй!- демон отдернул руку от стоявшего на полке закупоренного бронзового сосуда, также засветившегося.

И сосуд, и свисток тут же принялись вести себя прилично и погасли.

- Эта штука вытягивает магию! - с отвращением проговорил Феникс. - Не вздумай дунуть в нее тут. Пошли в кабинет. И вот еще, кстати, держи. Это пирамидка Бенту, на один заряд, знаешь, что это? Отправит одного не сильного демона в Бездну. На крайний тебе случай.

Мы вышли наверх, демон запер свою лавку чудес и кивнул - пробуй мол.

- Но если ты вызовешь какую-нибудь тварь, я тебя спасать не буду, - усмехнулся он.

Когда я таки помру, на моей могиле напишут: скончалась от жалости и любопытства. Теперь же, глядя на неведомый артефакт, я понимала: уйду сейчас - до конца жизни буду гадать, что же эта штука такого могла. А-а-а... В бездну!

Я поднесла свисток к губам и дунула.

Твари из Бездны не появились. Никакие собаки не примчались на зов. Просто стало очень больно ушам, а потом в комнате полопались все стекла: от бокалов до старинного зеркала в дорогой серебряной оправе.

- Да Саргесс шах! - всплеснул руками демон. - Признайся, Крис, ты стала адептом какого-то из богов разрушения?! Бездна! Сихотовы копыта! Не удивлюсь, если это для Черного Пса свисточек! Вот тебе под него мешочек, можешь на шею повесить, он как раз для артефактов, экранирует. Чтоб эта штука втихаря не набрала энергии. Это еще хорошо, что он был почти пуст! Одна Тьма знает, кого этим можно вызвать.

- Да ты сам велел мне попробовать! - сумела-таки я вставить слово. - И успокойся, мне уже пора, и я не собираюсь продолжать эксперименты с этой штукой. Тем более, у тебя дома.

Он вздохнул и сразу принял человеческий вид.

- Ты уверена, что не хочешь хотя бы умыться? Ты вся в крови, как поехавший головой вампир после вакханалии.

- Так вышло.

- А разбитая губа? Хотя бы - кто это? Да ладно, Кристина, мне же до смерти любопытно!

- Леонард, - чуть улыбнулась я уже с порога, - виконт Селеретто.

- А почему ты не попросишь помощи у своего огненного друга?

Осталось только приподнять одну бровь.

- Потому что справлюсь сама. Доброй ночи. И Феникс... не понимаю, почему ты мне помогаешь, но спасибо тебе.

На сей раз он изменился в один миг: вытянулся под два метра, по лунно-голубой коже зазмеилась серебристая изморозь, а изумруды глаз обернулись антрацитами. Когтистая ладонь протянулась в мою сторону в совершенно непонятном мне жесте, но потом так и застыла в воздухе, не дотронувшись.

Наверное, в этот момент нужно было что-то сделать, потому что вот сейчас, здесь, ему очень хотелось быть откровенным. Оставалось совсем чуть-чуть его подтолкнуть. Но я не знала, как реагировать, и упустила шанс.

- Помогаю, - уже совершенно нейтрально усмехнулся Феникс, - во-первых, мне любопытно, что с тобой станется, а во-вторых, меня попросил Кейн. А мы друзья, знаешь ли. Удачи, дорогая, надеюсь, за два дня ты не свернешь себе шею. И возвращайся за новостями.

Мне удалось вернуться незамеченной, или же мне так только показалось. Да все верно, спать оставалось всего ничего.

Наконец, под барабанный звук начавшегося дождя меня накрыл сон, любимый сон о море и пляже в маленьком просоленном городке со смешным названием Дай-Пивка.

6 Мистрэ Салли Клиф

Утром сержант Сквоззи сердечно попрощался с нами, накормил завтраком и выделил пять человек, включая вчерашнего Тофа - проводить, чтобы на въезде в Серебряный город со стражей не возникло проблем, а заодно передать официальное письмо о расторжении контракта. Путь стал совсем мрачным, как только мы оказались в пригороде. Тянулись вдоль дороги заброшенные дома, забитые окна, ни голоса человека, ни лая собаки. Гнетущая тишина. Господа гвардейцы почти все время молчали. Логично. Вместо парадного въезда в главные ворота в качестве спасителей, они тащились продрогшие, в маскарадных костюмах и в сопровождении непонятных наемников, еще и потеряв треть отряда по дороге. И, разумеется, они не могли не обдумывать: что же именно тут происходит? И почему все пошло не по плану? Но поговорить по дороге возможности не было, так что догадки приходилось оставлять при себе.

Провожающие нас наемники, во главе со все тем же Тофом, тоже были не в духе. Никому не хотелось подъезжать близко к городу, в котором уже начала вовсю хозяйничать смерть. Лошади хлюпали по грязным лужам, оставшимися после вчерашнего ливня, и разделяли всеобщее уныние. Даже караванов с беженцами больше почти не попадалось навстречу.

Как выяснилось с утра, застава наемников располагалась не в чистом поле, а на окраине так называемого "Перекрестка", неогороженного стенами поселка в предместьях полиса. Тракт здесь разделялся на три дороги: центральная сохраняла направление в сторону самой Аргентерии и была, судя по картам, самой широкой, когда-то вдоль нее даже поставили фонари - Аргенси были богаты и любили это демонстрировать. Направо через лес шел путь до сателлита Ортинари, до него от Перекрестка было ближе всего, и там расположилось большое торжище, куда сходились торговые потоки со всех пяти городов полиса. Налево от центральной отходила дорога на Виор - местный сельскохозяйственный центр, расположенный на берегу живописного озера и окруженный ухоженными садами. Севернее находились еще промышленные Свелл и Келлис. Насколько оправдывала себя такая специализация сателлитов экономически в лучшие времена - судить не берусь, но дома и многочисленные трактиры и лавки вдоль дороги после Перекрестка выглядели весьма благополучно, не смотря на серый цвет камня, из которого они были в основном построены. Вернее, выглядели бы, если бы не большое количество заколоченных дверей и ставней. Как скоро может обезлюдеть большой город в случае опасности эпидемии? Быстро, очень быстро. Мы телепортировались уже внутрь карантинной зоны, и к счастью, не были вынуждены любоваться на давку на выезде из нее. Наверняка, маги и клирики просто не могут проверять здоровье людей с той же скоростью, с какой они прибывают, а значит, лагеря беженцев вдоль дороги и все сопутствующие прелести жизни, вроде еды и воды втридорога, массы всяких нечистых на руку людей и нелюдей. Мутная вода для многих - повод порыбачить. Невольно вновь вспомнилась давешняя падальщица. Эх... Кто-то там еще бродит по этим улицам из темного камня. Высший, а? Ну-ну. Ощущение тянущего вперед поводка возвращалось время от времени, что было еще одним поводом для беспокойства.

После обеда впереди, наконец, замаячили серые стены самой Аргентерии, скрытые отчасти деревьями. На въезде мы попрощались с парнями Сквоззи и благодаря их объяснению со стражей спокойно проехали за стены. Формально, задача была почти выполнена - доехать, мы доехали.

За стенами все было еще хуже. Те же закрытые лавки, опущенные ставни на окнах и забитые двери, а на улицах - ни бездомной собаки, ни птицы. Жители, кто затаился и молчал, кто наоборот пил и гулял, как последний раз в жизни. Возможно, именно так оно и было. Возле фонтана пьяно и заливисто хохотали две девицы в дорогих платьях их яркого бархата с неприлично распущенной шнуровкой. Первая сделала большой глоток прямо из узкой бутылки синего стекла и передала сосуд второй. Размазанная от слез косметика и покрасневшие глаза подсказывали, что это истерика, а не веселье. Мы не стали останавливаться. Дальше в подворотне два мужика тискали кого-то, и я даже не разобрала - парень это или девушка: видела только порванный рукав белой тонкой сорочки. Еще через два квартала, когда мы выехали на набережную, стражники вязали кому-то руки, а рядом на мостовой из того же серого камня в растекающейся луже крови лежало тело бородатого толстяка с ножевой раной.