Темные Волшебники. Часть вторая. Сила (СИ)

— Они не просто варвары, дорогая Флер, — разглагольствовал Реджинальд, как главный расист и националист всего Шармбатона сразу же приступивший к агитации тех же чувств в нежных и трепетных душах студентов «змеиного» факультета. — Эти, якобы истинные темные маги — жалкая пародия на настоящих чародеев. Всем известно, что великое темное искусство, монополию на преподавание которого так нагло и беспричинно присвоил себе Дурмстранг, зародилось именно у нас, во Франции, во времена царившего над нашими землями Рима, друиды…

— Тогда черта с два оно в вашей Франции зародилось, — отрезал Драко, мрачнея с каждой секундой, проведенной рядом с дорогими сердцу родственниками. — Темная магия появилась гораздо раньше. Да она вообще-то и в древние времена уже была. Или, к слову об упомянутом тобой ее изучении, вы не проходили Непростительные? Империус, между прочим, еще до Великого Упорядочивания создали. И использовали о-го-го с каким размахом.

— И друиды, кстати говоря, точно никакой темной магии не применяли, — поддакнул Рон. — Уж им-то она зачем? Там свои заморочки были.

Реджинальд недовольно пожевал губами и, мрачно глянув в сторону Гербиуса, своим продолжительным молчанием явно выразил искреннюю просьбу о помощи более эрудированного и начитанного брата.

— Так-то оно все так, никто не спорит, — дипломатично заметил тот, — однако нельзя не признать, что главное влияние на развитие темной магии оказали именно друиды. Точнее — раскол в их рядах.

— О, ну вы сейчас еще целую лекцию прочтите о жизни магов, использовавших силы природы… — закатила глаза Блэйз.

— Разве эта тема не так интересна? — невинно осведомился Реджинальд. — Впрочем, если мисс Забини так хочет, мы легко сменим тему разговора…

Блэйз захихикала и кокетливо поправила прическу. Рядом что-то прошипел сквозь стиснутые зубы Драко — похоже, она обнаружила новый метод давления на своего предполагаемого суженого и теперь, вовсю играя на ревности, получала наивысшее удовольствие от ситуации. Флер же происходящее прямо у нее на глазах заигрывание практически одновременно с тремя особами женского пола переносила стоически — Трэйси и Дафна решили попытать счастья и, оставив Эйвери в гордом одиночестве, присоединились к обсуждению, правда только в качестве слушательниц. Видимо, для Делакур дело было в привычке — Реджинальд в ее восприятии окружающих успел перейти в разряд крайне безбашенного и взбалмошного друга, которому в обыденной жизни верить на слово было просто физически опасно. Гербиус интерес представлял так же мало, потому что выползал из своих высших астральных сфер и «оживлялся», превращаясь в очень колючего и язвительного члена семейства Малфоев, только в редчайших случаях — как сейчас, например.

— Так что там с расколом у друидов? — поддержала разговор Дафна, стараясь привлечь к себе внимание.

— Предположим, насчет какого-то особенного влияния на темную магию с их стороны, вы маху дали, — отрешенно произнес Поттер, только что краем уха выслушавший краткий, но емкий доклад, предоставленный Блэйз ее товарками из Гриффиндора.

Сведенья успели пройти далеко не через одни руки и обросли кипой лишних и маловероятных подробностей, но суть легко уловить можно было и без этого: Крама очень удивило и обрадовало, что хоть кто-то из окружающих его девушек имеет здравый рассудок и приличные мозги, а заодно и не бросается ему на шею, умоляя дать автограф. Отсюда шел неутешительный вывод: неизвестно чем его привлекла Мисс Воронье Гнездо, но они уже битый час с умным видом обсуждают какие-то высокие материи. Вообще-то, гениальный блеск в глазах и философские разговоры о мироустройстве находились под личной монополией Слизерина в целом и Поттера с компанией в частности. Видимо, это никого не интересовало.

— Ну почему же? — влез Гербиус. Ему натерпелось поучаствовать в каком-нибудь научном споре и доказать, что он — всем мозгам мозг, а все окружающие — «тьфу какая мелочь» в сравнении с его великим гением. — Думаю, тот факт, что большая часть известных нам психических чар была создана именно в тот период и именно отколовшейся от общины группой друидов, критики не выдерживает.

— Тогда давайте уж называть вещи своими именами, — далеко не обрадованный полученными новостями Гарольд, которому категорически надоело мокнуть и мерзнуть, жахнул на всю слизеринскую толпу, несмотря на аврорские щиты и блоки магии, согревающими и «зонтиковыми» (как ласково обзывали куполообразные чары физической ненаносимости студенты) заклятиями. Казалось бы — мелочь, а как сразу стало приятно! Но только Слизерину и его гостям, потому что стражи магического порядка тут же схватились за головы и в судорогах бросились восстанавливать блокирующие магию чары. Другим же невольно пришлось зафиксировать всплеск магической силы, волной прошедший по толпе сильно отдававший неприятными ощущениями в области личной концентрации магии в виду негативных эмоций самого Поттера. — Друидами они были, пока оставались в общине. Как только вся отколовшаяся группа перешла в собственноручно созданный культ Умертвия и стала поклоняться славянской богине Маре, звание их резко поменялось. И никакой заслуги французских, прошу прощения, на тот момент — галльских, магов там и близко не было.

— А откуда все пошло? Где, по-твоему, были созданы первые великие труды учителя Саркофиса? В Египте? Черта с два! — горячо возразил Гербиус. Цель была достигнута: он нарвался на такого же гения.

— Саркофис вообще их написал во время пребывания на Урале, — спокойно отпарировал Гарри. — Почему он забрался в такую глушь и дичь, никому не известно — наверняка умерщвлением плоти занимался, соответственно их учению. Но одно только то, что он родился в какой-то галльской деревушке, не дает никаких оснований считать всю древнегаллийскую магию прародительницей современного темного чародейства. Это, извиняюсь, бред сивого фестрала! Вы же вот, между прочим, коренные англичане.

— Ха! Тоже мне довод! — закатил глаза Реджинальд. Процессия студентов и преподавателей вошла под своды замка. До украшенного к празднику стараниями всего педагогического состава Большого Зала и сытной, вкусной трапезы, которая, скорее всего, растянется до вечера, оставалось буквально несколько шагов.

— Не согласен! — мнения и высказывания беспутного братца-гуляки в споре не участвовали и даже на слух не воспринимались. — Кто в дальнейшем развивал магию влияния на разум и физическую оболочку? Уж никак не ваши саксы, в те времена еще из лесов толком не вышедшие! Ученики Саркофиса — Эркан, Лашье, Ностор… да я их всех могу перечислить! И чтоб хотя бы один из них не был коренным галлом, да не смешите меня! Магия умертвия именно у нас зародилась! Это уже просто потом чопорные англичане ее к себе протащили и умудрились еще над ней как-то надругаться!

— Нашел чем гордиться! — закатил глаза Поттер. — Родоначальники магии умертвия… да за такое надо общемагический геноцид устраивать и резать всех до последнего! Еще и важничают… Совесть иметь ведь тоже надо. От экспериментов с этой вашей проклятой силой народу померло раза в три больше, чем от чумы, инквизиции и всех революций до двадцатого века включительно вместе взятых. Это потом уже просто кто-то очень хитрый взял и все проблемы свели в другое русло, а данные зарыл по тайникам.

— Кто бы говорил, — фыркнул Гербиус. — Если уж говорить об экспериментах, не англичане ли заинтересовались свойствами ликантропного яда? У вас же им просто бредили! И народу положили, между прочим, ничуть не меньше…

— Тише, успокойтесь, — не повышая голоса, произнесла Флер. Спорщики сразу же присмирели. — Ну что вы, в самом деле, пе’геде’гитесь еще.

— Я просто доказываю своему заграничному товарищу по знаниям… могу я? Замечательно… что он не прав. И все, — примиряющее заметил Гербиус Малфой.

— Да-да, я знаю, что ты наконец-то нашел достойного собеседника, — закивала Делакур. — Но мы уже.… Ох, как к’гасиво!

— Что там такое? — переспросил Рон, вставая на цыпочки. В словесную битву двух гигантов он не встревал, хотя в кое-каких моментах мог бы спорщикам дать приличную фору — История Магии все-таки была его коньком.