Принуждение к миру

– Рисковать вертолётом не дам.

– Какой риск, о чём вы говорите? Мощность взрыва будет совсем маленькая, на пару килограммов тротила, к тому же он будет направленным. А без вертолёта мы и не подберёмся к Опухоли.

– Всё равно это риск.

– Не больше, чем обычный полёт над Опухолью.

Веллер-Махно поморщил лоб, поскрёб затылок, пребывая в нерешительности, потом заметил насмешливый блеск в глазах лётчицы и согласился.

– Ладно, рассчитывайте свой террористический акт, Химчук поможет. Когда будете готовы – скажете.

Мирослав, услышав новость от Натальи, опешил:

– Неужели тебе удалось убедить этого рогатого каменного идола?

– Как видишь. Почему рогатого?

– В институте он славится своим упрямством. Если упрётся рогом – с места не сдвинешь.

– Ему тоже хочется узнать, что там плавает внутри Опухоли.

– Ну, разве что. – Мирослав подозрительно посмотрел на девушку. – А может быть, ты его просто соблазнила?

– Дурак, – сказала Наталья, поворачиваясь к нему спиной и направляясь к вертолёту.

Мирослав дёрнул себя за мочку уха, догнал Наталью:

– Извини… больше не буду… честно.

Она не ответила. Залезла в кабину, захлопнула дверцу.

Он потоптался у холодного заиндевевшего бока вертолёта, понуро побрёл обратно.

Химчук, возившийся у контейнера с оборудованием, заметил его состояние.

– Снова поссорились, что ли?

– Как чёрт за язык дёргает, – признался геофизик.

– Не сваливай на чёрта, сам хорош. Как говорится: человек – сам пи…ц своего счастья. Аркадьич сказал, чтобы я помог вам рассчитать направленный взрыв.

– Я посчитаю, – вздохнул Мирослав, – вы проверите.

– Считай. И не обижай нашу птичку.

Кожухин невольно оглянулся на вертолёт.

– Её обидишь…

– Правильно, она серьёзная девица. Был бы я помоложе… – Химчук достал из контейнера рулон прорезиненной ткани, поволок к вертолёту.

Мирослав представил, как геолог обнимает Наталью, и ему сделалось нехорошо. Сердце заныло. Пришло желание загладить свою вину и вообще пересмотреть отношения с лётчицей, которая нравилась ему всё больше. Но повода не было, и он вернулся к своим делам.

Вертолёт с геологами улетел.

Геофизик сплавал с эскимосом Даней к Опухоли, снял показания приборов, понаблюдал за толщей воды внутри сверхкапли. «Костяной тетраэдр», который Наталья назвала Ключом какого-то Храма, не показывался, и Мирослав направился к лагерю, отчего-то злясь на артефакт, на водяной купол с его тайнами и вообще на весь мир.

До вечера он рассчитывал параметры взрыва, способного вырвать кусок Опухоли и вынести его за пределы горы.

Вернулись геологи, мрачные, неразговорчивые, перепачканные в грязи, побрели мыться, не отвечая на взгляды Кожухина.

– Что это они как в болоте искупались? – поинтересовался он у Натальи.

– В подземную западину провалились, – коротко ответила девушка, скрылась в палатке.

Мирослав потоптался рядом, нашёл Веллера-Махно.

– Что у вас произошло?

– Ничего особенного, – ответил начальник экспедиции. – Обходили косую слоистость в песчаниках девона, напоролись на размыв интрузии.

– Нефть нашли?

– Нефти здесь мало, надо идти к Инчоуну. Зато, похоже, близко сброс гранитов, полиметаллы, платиноиды. Рассчитал взрыв?

– Рассчитал, покажу Петру Леонидовичу. – Мирослав поспешил к своей палатке, на ходу позвал Химчука.

– Поужинаю и проверю, – откликнулся уставший геолог.

После ужина, во время которого все молчали, даже ворчливый Дядька, Химчук просмотрел на экране ноутбука все выкладки Кожухина, расслабленно потёр глаза.

– Ошибок не вижу. Хотя двух килограммов ВУ будет многовато.

– Чтоб уж наверняка. Надо захватить куба четыре воды Опухоли, иначе повредим Соринку.

– Не уверен, что у тебя получится.

– Почему? Попытка не пытка.

– Это правда, – хмыкнул Химчук, глянув на мрачное лицо Мирослава. – Рискуют большим иногда. А тут какая-то Соринка.

– Поэтому я и пытаюсь её сохранить, – огрызнулся геофизик. – Вдруг это и в самом деле какой-то Ключ.

– Про Ключ тебе Наталья наплела?

– Почему наплела? Она встречалась со знающими людьми… к тому же никто не опроверг гепотезу существования Гипербореи. Про неё даже в индийских Ведах написано. Что, если она и в самом деле располагалась на Северном полюсе? Ведь Меркатор свою карту не выдумал, срисовал откуда-то? Не мог же он так круто пошутить. Фантастов в его время не было.

– Фантасты существовали всегда.

– Всё равно о Гиперборее столько слухов ходит, что не может эта масса базироваться только на мифах. Дыма без огня не бывает. А Соринка как раз и могла вылезти из-под земли под давлением воды.

– Ну-ну, верь, если хочешь, – добродушно отмахнулся Химчук. – Таким, как ты, надо во что-то верить.

– Каким?

– Молодым, конечно. Лет двадцать назад я тоже верил.

– Во что?

– Что Земля круглая, – усмехнулся геолог. – Иди, готовь своё ВУ, будем взрывать Опухоль. Спроси на всякий случай у Натальи, важна ей твоя Соринка или нет. Вдруг и правда артефакт гиперборейский повредим.

Мирослав хотел сказать, что Наталья сама заговорила о направленном взрыве, но у него появился ещё один повод помириться с лётчицей (хотя он вроде бы и не ссорился с ней), и Кожухин согласился.

– Ключ погас, – бросила девушка в ответ на его вопрос, – и стал уязвим, но у нас нет другого способа завладеть им. К тому же Тивел может каким-то образом запеленговать его и послать сюда своих подручных.

– Какой ещё Тивел? Кто это?

Наталья посмотрела на темнеющее небо, передёрнула плечами:

– Есть один человек… точнее, не совсем человек. Жрец. Может, участковый прилетал к нам по его запросу. Ты сделал расчёт?

– Леонидович проверил, всё нормально. Будем мастерить взрывное устройство с конусовидным отражателем. Поможешь?

– Я не специалист по взрывам.

– Хорошо, мы сами сделаем и полетим. Нужен трос.

– В кабине лежит целая бухта.

Мирослав понял, что расшевелить Наталью не удастся, и повернул назад. Оставалась надежда, что она перестанет дуться, когда они полетят к Опухоли.

Устройство направленного взрыва удалось соорудить к концу дня.

Однако Соринка исчезла в глубинах водяного купола и больше не появилась. Пришлось отложить операцию по её выковыриванию до утра.

Мирослав спал плохо. В четыре часа утра он даже встал и вылез из палатки, накинув куртку с капюшоном: несмотря на светлое небо и блёклое пятно солнца в расщелине между сопками, было холодно, всего плюс пять.

Он поднялся на обрыв, полюбовался бликующим куполом Опухоли, торчащим над водой. Полосы утреннего тумана скрывали его основание, отчего казалось, будто он парит в невесомости. Ни звезды, ни Глаза Туурнгаита внутри купола не появлялись, водяная капля имела вполне обыденный смирный вид, и лишь причина её выдавливания из недр земли заставляла работать фантазию и волноваться.

Замёрзнув, Мирослав вприпрыжку вернулся к палатке, юркнул в спальник, накрылся с головой.

Спавший рядом Химчук пошевелился, но глаз не открыл.

Утром Мирослав поставил задачу эскимосам наблюдать за Опухолью, да и сам то и дело прикладывал к глазам бинокль. Однако пришлось ждать до обеда, пока Соринка наконец не всплыла из глубин водяной горы, подмигнув ему зелёной искоркой свечения.

Ожила Наталья, до этого момента безучастно наблюдавшая за действиями мужчин:

– Вылезла?

– Полетели! – засуетился возбуждённый Кожухин.

– Осторожнее там, – проворчал Веллер-Махно, в общем-то, не скрывавший своей заинтересованности. – Не угробьте вертолёт. Леонидыч, ты моя правая рука, следи за пацаном.

– Я уже боюсь своих обязанностей, – отозвался Химчук. – Всё будет нормально, енерал.

Взрывное устройство ещё с вечера было установлено в грузовом отсеке, поэтому времени на его погрузку не потеряли.

Вертолёт оторвался от земли.

Опухоль выросла впереди ощутимо массивным водяным куполом, пронизываемая лучами низкого солнца.