Волчье время (СИ)

— Подберите ему что-то из одежды. И спросите, могу ли я сейчас зайти к нему, или мне лучше подождать, пока он выйдет к завтраку.

К удовольствию Аденора, Меченый изъявил желание увидеться с ним немедленно.

Аденор бросился в комнату гостя в том же настроении, в каком солдаты, надо полагать, бросаются на штурм. Меченый, одетый в один из халатов Аденора, сидел в кресле у открытого окна, а вокруг него хлопотал цирюльник, всегда бривший Аденора по утрам. С мыльной пеной, покрывавшей пол-лица, дан-Энрикс выглядел почти неузнаваемым. Лучшего момента для начала разговора подобрать было нельзя. «Партия начинается!» — подумал Аденор, едва не облизнувшись в предвкушении.

— Доброе утро, монсеньор, — с хищной улыбкой сказал он. — Надеюсь, вы хорошо спали?..

— Лучше, чем когда-либо за последний год, — ответил Меченый. — У вас в особняке до неприличия удобные кровати.

— Никогда не понимал, что «неприличного» в заботе о своем комфорте. Кстати говоря, как долго вы намерены пробыть в Адели?

— Не слишком долго. Только пока не получится достать все необходимое — помните, я вам говорил?..

— Да-да, — кивнул лорд Аденор, делая вид, что только что припомнил эту часть их разговора. — Вчера вы упомянули, что вам нужно раздобыть кое-какие медикаменты… и еще люцер.

Произнося последние слова, лорд Аденор впился глазами в лицо гостя. Не всякому понравится, что ему напоминают о желании купить люцер в присутствии какого-нибудь постороннего лица — пускай даже такого незначительного, как цирюльник. Употребление люцера, в отличие от его контрабандной перевозки и продажи, не преследовалось по закону, но пристрастие к аварскому дурману считалось постыдной слабостью, которую большинство люцерщиков пытались скрыть.

Но Меченый отреагировал на вопрос Аденора так, как будто бы просил купить ему засахаренной клюквы.

— Да. Я воспользовался бумагой, которую нашел в комнате, чтобы составить примерный список нужных мне вещей, — Меченый махнул рукой на лист, лежавший на столе. Аденор подхватил листок и жадно пробежал его глазами, надеясь, что он прольет свет на то, где дан-Энрикс пропадал последние два года. Но увы. Список не только ничего не прояснил, но даже сделал ситуацию более непонятной. Выглядел он так, как будто Меченый решил открыть лекарственную лавку.

— Лисья мята, змеевик, белобородка… хорошо, — кивнул лорд Аденор, старательно скрывая свое замешательство. — Большинство этих веществ, насколько мне известно, не внесены в Индекс запрещенных средств, так что купить их будет не так сложно. Единственную проблему, как вы понимаете, составляет люцер. Кстати сказать, здесь не написано, сколько люцера вам необходимо.

— Столько, сколько вы сумеете достать, — ответил Меченый, все так же глядя в потолок. — Думаю, что я не вправе ставить вам какие-то условия. Прежде всего, я даже не знаю, сколько сейчас стоит унция люцера.

— Двенадцать ауреусов, — просветил гостя Аденор. Обычно он не стремился выказывать такую осведомленность, но перед дан-Энриксом изображать невинность было глупо. — Ну, может, десять — если покупатель умеет торговаться и берет большую партию.

Меченый обернулся к собеседнику, забыв о бритве, скользившей по его горлу.

— Так много?.. — спросил он упавшим голосом.

Цирюльник вздрогнул.

— Монсеньор, пожалуйста, не двигайтесь! — укоризненно воскликнул он. — Я же могу случайно вас порезать.

— Да-да, конечно… извините, мэтр, — пробормотал Крикс, явно продолжая думать о другом. И снова обратился к Аденору. — Когда найдете человека, который готов продать люцер, узнайте у него, сколько он хочет за всю партию. Я постараюсь раздобыть нужную сумму. Думаю, Валларикс не откажет мне, если я попрошу у него денег.

Аденор страдальчески поморщился. После ареста Финн-Флаэнов и Дарнторнов он стал одним из самых состоятельных людей в столице. Одни только переговоры в Бейн-Арилле принесли ему около десяти тысяч лун. А для Меченого, который обеспечил успех тех переговоров, двенадцать ауреусов — большая сумма!.. Нет, определенно — люди вроде Крикса в жизни не научатся извлекать из происходящего какую-нибудь пользу для себя.

Все это, по большому счету, совершенно не касалось Аденора и не должно было его волновать. Но почему-то волновало.

— Не стоит, — суховато сказал Аденор. — Я не стану брать с вас денег. Нет, — повысил голос он, видя, что Меченый намерен возразить. — Это не обсуждается, мессер. Лучше поговорим о чем-нибудь другом. Ну, например: вы знаете, что Лейда Гвенн Гефэйр больше не протектор Гверра?..

Аденор рассчитывал только на то, что вопрос о Лейде отвлечет собеседника от разговора о деньгах, но определенно недооценил его воздействия. Лицо дан-Энрикса окаменело.

— Неужели?.. — коротко спросил он тоном «да-с-чего-вы-взяли-что-мне-это-интересно».

«Ага, на этот раз, кажется, «в яблочко»!..» — с искренним восхищением подумал Аденор.

— Ну да, — как ни в чем ни бывало, отозвался он. — Теперь у Гверра новый герцог — ее брат. Но, говорят, она по-прежнему участвует в совете. Кстати, вы помните Таннера Тайвасса? Он представлял Гверр в Кир-Кайдэ, на переговорах. Пару месяцев назад он сделал Лейде предложение.

— Что?!.. — Меченый резко обернулся к Аденору. Бритва соскользнула, на щеке у энонийца появилась длинная царапина. Цирюльник ахнул.

— Вы сказали — Таннер Тайвасс? — повторил дан-Энрикс, не обращая ни малейшего внимания на ручейком сбегавшую по шее кровь и на попытки причитавшего цирюльника промокнуть ее салфеткой. — И что же, она согласилась?..

В голосе Меченого звучало такое напряжение и нескрываемая боль, что Аденор внезапно устыдился той игры, которую он вел с дан-Энриксом.

— Нет, она отказалась, — почти виновато сказал он.

Вздох облегчения, вырвавшийся у дан-Энрикса, был слышан даже с середины комнаты.

Цирюльник обернулся к Аденору и, с трудом скрывая раздражение, спросил:

— Может быть, вы подождете снаружи, монсеньор?.. Или вам непременно нужно, чтобы я случайно перерезал вашему гостю горло?

Аденор кивнул и уже собирался выйти в коридор, но за него внезапно заступился повеселевший Меченый.

— Нет, мэтр, это исключительно моя вина. Мне следовало бы побриться самому — я совершенно не привык, чтобы меня брил посторонний человек. Если хотите, я закончу сам.

Аденор стиснул зубы, чтобы сохранить серьезное выражение лица. Цирюльник растерянно посмотрел на Меченого, пожевал губами, явно не зная, что ответить на такое заявление, и, наконец, сказал:

— Я, в сущности, почти закончил. Дайте мне еще минуту. И перестаньте уже разговаривать — я умоляю вас.

Он взял дан-Энрикса за подбородок и вернул его голову в прежнее положение. Аденор рассудил, что для первого разговора он узнал вполне достаточно, и вышел в коридор, чтобы распорядиться насчет завтрака.

К тому моменту, когда Олрис увидел закутанную в плащ фигуру Ингритт, он успел здорово продрогнуть и засомневался в том, что девушка сумеет выбраться из Марахэна. Ночь, проведенная на сеновале, сказалась на костюме Олриса не самым лучшим образом — к одежде тут и там пристали соломинки, коловшиеся даже сквозь одежду, но отряхиваться было неразумно — когда он вернется в крепость, его вид убедит всех, что накануне он напился и продрых до самого полудня. Если ему повезет, никто не свяжет этот факт с побегом Ингритт.

Когда они все же заметили друг друга, то оба были так сильно поглощены собственными опасениями и тревогами, что обменялись всего парой фраз, а потом полчаса шли в совершенной тишине, все больше удаляясь от Марахэна. Олрис избегал пустопорожних разговоров еще и потому, что все его мысли были сосредоточены на поиске дороги. Иногда ему казалось, что он ведет Ингритт правильным путем, а иногда — что они отклонились в сторону и движутся куда-то не туда. В конце концов его попутчица почувствовала его неуверенность.

— Ты точно знаешь, куда мы идем?.. — спросила она Олриса.

— Твои вопросы мне уж точно не помогут, так что лучше помолчи и дай сосредоточиться, — сердито огрызнулся он, стуча зубами от холода и проклиная про себя промозглый утренний туман, делавший лес неузнаваемым. Олрис не сомневался в том, что в ясную погоду сразу же нашел бы нужную дорогу, хотя проезжал здесь всего один раз, и почти ничего не видел в полной темноте. Конечно, можно было утешаться тем, что рано или поздно они все равно сумеют выбраться на берег Линда — промахнуться мимо реки просто невозможно. Hо Олрис отлично понимал, что, если он не сумеет вывести Ингритт точно к тому месту, где спрятаны лодки, поиски могут занять и час, и даже два, а этого времени не было ни у Ингритт, ни у него самого. Чем раньше он вернется в крепость, тем больше шансов, что его ни в чем не заподозрят.