Разделяющий нож: Приманка. Наследие

– Что тебе нужно, крестьянка?

Фаун не обратила внимания на его тон.

– Хохария сказала, что я могу прийти к ней... если что-нибудь изменится с моей свадебной тесьмой. Только что что-то произошло.

Отан оглянулся на дверь внутреннего помещения.

– Она работает с Даром. Тебе придется подождать. – Подмастерье неохотно кивнул на свободный стул у стола и вернулся к своим травам. В маленьком очаге готовилось какое-то пахучее варево, отчего в жаркой комнате становилось еще жарче.

Фаун нервничала, сидя на стуле, и терла свою левую руку, хотя прикосновение ее пальцев и не меняло ощущений. Прежняя пульсация была для нее источником страха, но теперь Фаун хотела бы, чтобы она вернулась. И почему горло ведет себя так, словно Фаун не хватает воздуха?

Через несколько минут, которые показались Фаун вечностью, дверь во внутреннее помещение открылась, и оттуда вышла полногрудая женщина, держа на руках мальчика лет трех. Малыш явно лихорадил, глаза у него были осоловелые, он капризничал и сосал палец. Следом вышла Хохария, кивнула Фаун и прошла вместе с женщиной в ту комнату, где Отан возился с травами. Оттуда донеслись тихие голоса – Хохария давала подмастерью указания, потом вышла и жестом пригласила Фаун к себе, закрыв за ними дверь.

Войдя, Фаун молча протянула Хохарии левую руку.

– Сядь, девочка, – вздохнула целительница, указывая на стол с двумя стульями в углу комнаты. Хохария поморщилась, усаживаясь напротив Фаун, и потерла спину.

«Как, интересно, она лечила того малыша?» – подумала Фаун. И дорого ли это обошлось Дару Хохарии? Сможет ли она сейчас помочь Фаун?

Пока целительница, прикрыв глаза, ощупывала руку Фаун, та, заикаясь, рассказала о том, что только что случилось. Собственные слова звучали для Фаун путано и непонятно, и она испугалась, что единственный вывод, который сможет сделать Хохария, – это что Фаун сходит с ума. Однако целительница слушала, не перебивая.

Наконец Хохария выпрямилась и покачала головой.

– И раньше все было странно, а теперь еще страннее; только без дополнительной информации будь я проклята, если могу хотя бы предположить, что произошло.

– Какая от тебя помощь! – это был полуокрик, полустон, и Фаун испугалась, что обидела целительницу, но Хохария только снова огорченно покачала головой, соглашаясь с Фаун.

Хохария открыла было рот, чтобы что-то сказать, но замерла, повернув голову к двери. Через мгновение по крыльцу прогрохотали сапоги и скрипнула открывающаяся входная дверь.

– Громовержец, – пробормотала Хохария, – и еще...

Во внутреннюю дверь постучали.

– Хохария! – донесся голос Громовержца. – Срочное дело!

– Входите.

В комнату протиснулся Громовержец – а за ним высокая Дирла. Фаун охнула и подскочила. Дирла была так же покрыта грязью, как конь, на котором она, должно быть, прискакала; волосы ее были растрепаны, от одежды несло потом, загорелое лицо осунулось от усталости. Впрочем, глаза девушки блестели.

– Они разделались со Злым, – объявил Громовержец, и Хохария так радостно завопила, что Дирла не сдержала улыбки. Громовержец бросил на Фаун загадочный взгляд. – Три ночи назад, примерно через два часа после полуночи.

Рука Фаун легла на ее тесьму.

– Как раз когда... Что случилось с Дагом? Как сильно он пострадал?

Дирла удивленно кивнула и ответила:

– Об этом... э-э... трудно судить.

– Почему?

Громовержец, не сводя глаз с Хохарии, подтолкнул дозорную вперед и сказал:

– Расскажи все еще раз, Дирла.

Когда Дирла начала рассказывать о трудностях, с которыми встретился эскадрон по пути на запад, Фаун поняла: эти двое пришли сюда в поисках Хохарии, а не ее. Так почему?

«Проклятие, Дирла, расскажи наконец, что случилось с Дагом!»

– ...Мы добрались до Боунмарша примерно к полудню, но Злой переместился – на двадцать миль к югу, как потом выяснилось: он затеял нападение на Крестьянскую равнину. Даг не разрешил нам задерживаться ни на минуту, даже чтобы помочь тем несчастным мастерам. Я никогда еще ничего подобного не видела. Злой поработил Дар жителей Боунмарша, каким-то образом заставил их выращивать новую партию глиняных людей, – так, по крайней мере, сказал Даг. Злой оставил их привязанными к деревьям. Воины были очень недовольны, когда Даг приказал оставить бедняг как есть, но его поддержали Мари и Кодо, да и выражение лица Дага было такое, что мы побоялись спорить и просто поскакали дальше.

Фаун принялась уже грызть пальцы, слушая, как Дирла взволнованно описывает тайное продвижение отряда мимо захваченной врагами фермы вверх по холму и отчаянный штурм странной башни.

– Марк, с которой я была в паре, уже почти добралась до площадки наверху башни, когда Злой спрыгнул вниз, – с высоты, должно быть, футов двадцать. Он словно летел... Никогда не думала, что Злой может быть таким красивым. Утау кинулся на него. Я держала свой Дар плотно закрытым, но потом Утау рассказывал, что Злой расколол его защиту, как скорлупу ореха. Утау уже решил, что ему конец пришел, когда Даг – а у него ведь не было разделяющего ножа – с голыми руками... точнее, с голым крюком атаковал тварь. Злой бросил Утау и повернулся к Дагу. Мари закричала и кинула мне сверху свой нож... а что было дальше, я плохо помню. Так или иначе, я вонзила нож Мари в Злого, и его прекрасное тело словно лопнуло. Это было ужасно. Я тогда подумала, что все кончилось, и что мы все вернемся домой живыми, и что это настоящее чудо. Утау зашатался и повис на мне, потом его подхватил Рази... и тут мы увидели Дага.

Фаун раскачивалась на стуле, сгорбившись и крепко обхватив себя руками, – только так ей удавалось не перебить Дирлу... или не завопить.

– Он лежал на земле, – продолжала Дирла, – неподвижный, как мертвец, закрыв свой Дар так плотно, что он его душил, и никому не удавалось пробиться внутрь, чтобы подтолкнуть его Дар или укрепить его, хотя и Мари, и Кодо, и Ханн – все пытались. Несколько часов мы думали, что он умрет. Думали, что Злой растерзал его Дар, как случилось с Утау, только хуже.

– Погоди, – перебила ее Хохария. – А разве телесных ран он не получил?

Дирла покачала головой.

– Может быть, ему и досталось, но ничего серьезного. Так вот, к рассвету он пришел в себя. И встал на ноги. Выглядел он ужасно, скажу я вам, но каким-то образом все же сел на коня и заставил нас всех мчаться в Боунмарш. Поxoже он очень беспокоился о тех пленниках, которых мы оставили позади... и не без основания.

Когда мы добрались до селения, остальной отряд был уже там, но оказалось, что цепи, которые Злой наложил на Дар захваченных Стражей Озера, не распались с его смертью, и никто не мог понять почему. Хуже того: каждый, кто пытался дотянуться до них своим Даром, оказывался захвачен тоже. Обайо таким образом потерял троих дозорных. Даг думает, что все они умирают. Мари не смогла уговорить Дага оставить их, хоть она и считала, что он сам нуждается в лечении, – Даг вел себя словно одержимый. Правда, к тому времени, когда мы, гонцы, выехали из Боунмарша, Дага по крайней мере уговорили поспать. И Утау, и Мари все это ужасно не нравится. Так что... – Дирла посмотрела на целительницу, сложив руки в непривычном для нее жесте мольбы, – Даг говорил, что хотел бы, чтобы там была ты, Хохария, потому что нужен кто-то, кто хорошо разбирается в Даре. Поэтому я прошу тебя от его имени – ведь Даг вытащил нас... Он всех нас вытащил.

Громовержец откашлялся и спросил:

– Ты согласишься выехать в Рейнтри, Хохария?

Хохария растерянно обвела взглядом свою комнату. Фаун подумала, что вполне может представить себе перечень неотложных дел, о которых сейчас думает целительница.

– ...Через час, – безжалостно закончил Громовержец.

– Громовержец! – в ужасе воскликнула Хохария. Потом, после долгой паузы, пробормотала: – А через два часа нельзя?

Громовержец удовлетворенно кивнул.

– Я позабочусь о том, чтобы двое дозорных были готовы тебя сопровождать. Возьми с собой всех, кто может тебе понадобиться.