Владыка башни

По её тону Ваэлин понял, что Дарена давно уже смирилась с тем, о чём он сам только догадался: «Всё это не просто так. Мы оба с ней — дети волка».

— Сколько раз вы его видели, госпожа?

— Всего дважды. Причём второй раз — вместе с вами. А вы?

— Четырежды, — ответил Ваэлин, подумав про себя: «А может, и пять. Если считать тот раз, когда он был в виде статуи...» — И всякий раз волк спасал мне жизнь, так же как и вам.

Её пальцы застыли, и он увидел страх в её глазах: ту же самую напряжённость, которую он заметил, когда впервые встретился с Мудрым Медведем.

— Но для чего он нас спасал?

— Не знаю. Может быть, как раз для этой войны, в которой нам придётся сражаться.

— Когда волк благословил меня, я была слишком мала и только сейчас начинаю понимать, что чувствует столь невообразимо древнее существо. Должно быть, он много раз наблюдал за мелкими дрязгами странных бесшёрстных двуногих, бегающих по земле и постоянно дерущихся между собой. Чем именно эта война могла его заинтересовать?

Ваэлин припомнил слова аспекта Арлина о судьбе, ожидающей Королевство в результате безумной войны короля Януса: «Оно падёт обязательно. И не просто разделится на враждующие фьефы, как прежде: оно превратится в руины, земля будет выжжена, леса сгорят дотла, и все люди — и народ Королевства, и сеорда, и лонаки, — все погибнут. Что ещё нам остаётся?»

— Наверное, эта война затронет не только наш мир, но и его, — ответил Ваэлин. — Мы ведь оба с вами понимаем, что сразиться нам предстоит отнюдь не с одними воларцами.

— Для чего нам и нужен этот добрый брат. — Она бросила взгляд на Харлика, который что-то горячо обсуждал с Алорнис.

Ваэлину казалась, что сестру очаровали обширнейшие познания Харлика, и девушка часами донимала того вопросами, рассчитывая (до сих пор безрезультатно) поставить архивариуса в тупик.

— По-моему, он не слишком стремится делиться с нами своим знанием, — заметила Дарена.

— Ничего, поделится, — заверил её Ваэлин. — Если потребуется, я вытрясу из него всё, до последнего словечка.

Следующее утро он провёл вместе с эорхиль. Судя по всему, конный народ чувствовал себя в лесу так же неуютно, как и одарённые.

— Кони не видят неба, — пожаловался ему Санеш Полтар, поглаживая по голове своего жеребца, который нервно прядал ушами. — Не нравится им тут, и всё. Да и мне тоже.

— Сеорда не пропускают вас в лес? — спросил Ваэлин.

Мудрая, шедшая рядом с вождём, тихонько рассмеялась.

— Зачем нам сюда соваться? Языки эорхиль и сеорда схожи, мы торгуем шкурами и оружием, но мы с ними не одной крови. Они — люди леса, мы — люди степей.

— Нет ли у эорхиль историй о временах, когда не было ещё ни степей, ни марелим-силь?

Санеш и Мудрая удивленно переглянулись.

— Не было до степей никакого времени, — объяснил Санеш. — Эорхиль всегда скакали на конях по равнинам. И всегда будут. Но было время, когда в лесах бродило куда меньше сеорда: так нам рассказывали прадеды, а они, в свою очередь, слышали это от своих прадедов. Но мы ничего не знали о мерим-силь, пока вы не объявились здесь и не принялись раскапывать холмы в поисках камней.

— Но вы знаете о слепой женщине? — спросил Ваэлин Мудрую.

Оба эорхиль сразу же сникли, Санеш даже ускорил шаг, потянув коня за собой.

Мудрая, замкнувшись в себе, некоторое время молчала. Потом с заметной неохотой заговорила вновь:

— На окраине земли лонаков есть развалины древнего города. Эорхиль не любят это место и держатся от него подальше. Старики говорят, что смельчаки, решавшие отправиться туда, видели во сне жуткие кошмары, а то и с ума сходили. Однако в детстве я была любопытна, ведь любопытство — мать мудрости. Именно так я и заслужила своё имя. Как-то я в одиночку отправилась в то место, но нашла там одни только развалины, бывшие когда-то дивным городом. Развела костёр среди руин, и на его свет пришла женщина из племени сеорда. её глаза были пусты, но она меня видела. Я почти не испугалась, потому что знала — у сеорда рождается больше одарённых, чем у эорхиль. Женщина рассказала, что проделала длинный путь, чтобы увидеть эти развалины, как и я. И всю ночь мы делились крохами сведений, которые были известны нам об этом месте. Она показала мне камень, валявшийся среди обломков: небольшой, квадратный, замечательно гладкий — при желании его можно было унести в руках. Я спросила, не хочет ли женщина его забрать, но она ответила, что этот камень — для меня, так что я взяла его с собой.

— И он переносит вас в разные места, — добавил Ваэлин, когда Мудрая вновь умолкла.

— Нет, — покачала та головой. — Камень даровал мне... знания. Очень много знаний, и все сразу. Ваш язык, говор лонаков, даже наречие людей, с которыми мы собираемся сражаться, и ещё многое другое. Я могу прочесть наизусть все катехизисы вашей Веры и всё Десятикнижие Отца Мира. Помню имена всех альпиранских богов и все лонакские сказания. Однако мои новые знания не имели смысла для меня. Это... причинило мне боль. Настолько сильную, что я потеряла сознание. А когда пришла в себя, слепой женщины уже не было. Но знания остались.

— Значит, у вас тоже есть дар?

— Дар? — Она со вздохом покачала головой. — Скорее, проклятье, и куда более злое, чем любые другие. Эта каменная пластинка наполнена знаниями о народах нашего мира, хотя её сделали в незапамятные времена, когда ещё не было ни этих народов, ни их языков. Кто её создал? И для чего?

— Тот камень ещё у вас?

Мудрая подняла голову, обшаривая взглядом лесной полог в поисках клочков неба.

— Нет, — ответила она и улыбнулась, обнаружив меж ветвями крохотный голубой лоскут. — Я нашла камень потяжелее и размолола ту пластину в прах.

На следующий день лес начал редеть. Между деревьями появились прогалины, то тут, то там замелькали широкие поляны. И хотя лес все равно был много гуще Урлиша, солдаты воспрянули духом: открытые пространства позволяли полкам собираться на ночлег вместе, даруя чувство безопасности. Зачарованный лес покорил многие сердца, но глубинный трепет перед ним отнюдь не исчез — как и понимание того, что они здесь чужие. В довершение Ваэлин, переходя от поляны к поляне, смог наконец оценить количество воинов сеорда.

— По-моему, их тут тысяч восемь или чуть больше, — предположил Норта на ежевечернем совете капитанов.

— Десять тысяч восемьсот семьдесят два, — доложил брат Холлан. — По крайней мере тех, кто показывался достаточно ясно, чтобы я смог их посчитать. Итого в нашем войске немногим более

тридцати тысяч.

— Может, дадим имя нашей армии? — предложил Норта. — Армия Севера. Как вам?

Ваэлин взглянул на капитана Адаля, тот согласно кивнул:

— С точки зрения укрепления морального духа идея связать людей воедино каким-либо именем совсем неплоха, милорд.

— Отлично. Попрошу-ка свою сестрицу намалевать нам штандарт: что-нибудь эдакое, пострашнее, — одобрил Ваэлин, глядя на карту. — Сеорда говорят, что мы в одном дне пути от Нильсаэля. Капитан Орвен, возьмите людей и проведите разведку на востоке. Капитан Адаль, отправьте отряд северной гвардии на запад, а сами вместе с другим отрядом поезжайте на юг. Немедленно докладывайте мне о любых соединениях воларцев в пределах тридцати миль. — Аль-Сорна посмотрел на Дарену. — Нам потребуется и более дальняя разведка.

— Нынче же ночью сделаю, милорд.

— Благодарю вас, госпожа. — Он отвернулся от карты и обратился сразу ко всем присутствующим: — Утром провести полную ревизию снаряжения и оружия. В Королевство вступим боевым порядком. Убедитесь, что каждый ваш солдат понимает, что войско направляется на войну, которая наступит совсем скоро. Если кто-то из них подумывает о дезертирстве, то это их последний шанс, хотя лично я никому бы не посоветовал отправляться домой через лес сеорда.

— Отличная страна, — заметил Санеш Полтар, очень довольный тем, что может снова взобраться на лошадь.