Ярмо Господне (СИ)

«Занадта тоща и жилиста, от сладкого отчуралась. Дескать, режим…

У Фильки к ней чисто спортивный интерес. Поверим, но проверим, попозже. Шляхетная панна Анастасия просила присматривать за ее мужем…»

— …Что в лобок, что по лбу, братец Фил. Моя наружка за ней приглядывает. Получилось самое оно, истинно бедлам в бардаке…

Несколько ранее дневного урока английского с Ваней рыцарь Филипп потчевал даму Веронику чаем и сахарными дрожжевыми плюшками, вполне остывшими, доведенными до мягкой, нежной, ароматной кондиции после экстренного выпекания в электрической печи с усиленным турбонаддувом.

— Причащайся, Ника. Плюшки у меня поспели свеженькие, сладенькие, с корицей. Тесто с утреца ставил.

— Погоди ты с кормежкой, Фил! Дай я тебе всю пятничную хохму про твою подружку окольцованную и распальцованную расскажу. Без магии и колдовства.

Так вот, сквайры Фрося и Дося, которых Костик пустил топтаться за Фаиной Квель, на что уж бабы с твердокаменными яичниками, и те подивились, сколь нагло наша зверь-девица наказала врачиху-гомеопатку за вальпургическое поношение и понос.

Мне, Фил, оная закоренелая девственница определенно начинает нравится. Викуся точняк никому спуску не дает, особенно себе по шейку матки.

Представляешь, в переполненном вагоне метро она притерлась к Фаине Квель сзади точь-в-точь как сексуально озабоченные невротики, тыкающиеся твердым передком в женщин в общественной давке. Сама девка тоже очень неплохо замаскировалась под молодого мужчину, доложили мне Фрося и Дося.

Двери вот-вот откроются, а Вика резко просовывает Фаине руки под мышки… И вдрызг давит ей, будто две землянички, оба соска в тонком насисьничке под летней блузочкой!

Положим, кабы на Фаине были зимние стеганые бикини на ватине, то это вряд ли ее спасло от болевого шока и потери сознания от удара по затылку, перед тем как на людной станции «Центральная площадь» одуревшая от ее дикого вопля толпень в панике повалила из вагона на выход. Думали: опять взрыв в метро.

Неловкую бабу в обмороке маленько острыми каблучками притоптали, но потом вместе с другими пострадавшими подняли и отправили в больницу с травмами средней тяжести, совместимыми с жизнью и последующей пластической хирургией молочных желез. Канитель еще та, как хирург тебе скажу.

Пальчики у нашей Викуси длинные, фортепьянные. Музычку сыграла на весь вагон.

Со спецманикюром могла бы бывшей ведьме Фаине Квель вообще ниппеля и сиськи обкорнать композитными кусачками-резцами, а так обошлась одними подушечками пальцев, словно плоскогубцами. Ушла себе непыльно по лесенке на переход в торговый центр под площадью до того, как дежурная ментура и гебуха опомнились. Не поминай, как звали, не зазывали.

Рукополагать рекрута Викторию вы будете лично, рыцарь? — прищурясь, поинтересовалась дама Вероника.

— Теперь не знаю. Глянем ситуативно. Мой округ — мои проблемы, из коих одна по всей видимости назрела, но покуда не перезрела.

Потому до того извольте отведать плюшек, Вероника моя Афанасьевна. Не то как подумаю плохо-плохо: пришла-де, не ест, не пьет, в ней бес сидит. О делах после потолкуем.

— Ей-ей, ваша правда, Филипп свет Олегыч. Хозяйское радушие грех не уважить…

Отдав питательную и признательную дань уважения Филиппу и его кулинарному искусству, Вероника вывела на монитор в гостиной изображение весьма ухоженной и стильной, внешне тридцатилетней дамы-госпожи.

— Вот, братец Фил, полюбуйся на объектик. Дельце нам предстоит аппетитное и пикантное. Ничего подобного в моей практике раньше не встречалось.

Дозволь мне с ней разобраться по-свойски. И-и-и, как же я люблю заниматься людишками в белых халатах! Шарлатанка Фаина Квель ведьмочкой была слабенькой, она не в счет, коли у нее обнаружилась вот такая подруга-наперсница…

Инквизитор принял к сведению благонамеренное пожелание кавалерственной дамы-зелота Вероники и отрешенно углубился в проницательное созерцание предмета предстоящей операции:

«Объект — Маргарита Григорьевна Есилевич 56 календарных лет. Разведена, сын в судебном порядке оставлен итальянскому отцу. Некрещеная, вероисповедание агностическое. Израильское подданство. Отец — белоросс из радимичей, мать — белоросска из иудеев.

Маргарита Есилевич — инициированная в эффективной предсказательской мантике коллежская жрица-авгур. Принадлежность — римская языческая коллегия Юпитера и Юноны на протяжении 20 лет.

Вместе с тем, явные гаруспиции и ауспиции не практикует. Некромантики также остерегается. Хиромантикой большей частью пренебрегает.

Эмпиромантика? Пожалуй, изредка…

Карты Таро? Хрустальный шар? Иные богопротивные артефакты? Очевидно, нет, нет и нет…

Изыде бес, яко не возвратися в землю своя. Колдовская скверна от телес тварных исходит?

Да и да… Омфаломантика и нечто с ней сходное, не менее скверное и пагубное…

Скорбный лист нечестивых жертвоприношений доволе велик есть. Искупление, исправление, всепрощение малодостижимы и сомнительны…»

Инквизитор вышел из углубленной медитации, предоставив даме Веронике вводить его в план-диспозицию намечаемой операции.

— Не представляю, как обозначить наше дельце, братец Фил. Может, «Летальная мантика мадам Марго»?

— Для анналов гильдии арматоров прозвучит весомо. Да и нам подходит, если госпожа Есилевич довольно необычная гадалка.

— Эт-то точно. Обычная ведунья из сиволапого быдла ей в подметки не годится. Марго Есилевич будет кое в чем покруче, чем наш с тобой прошлогодний объект — ворожея Нинель Купрянчик.

По меньшей мере Марго способна намного лучше скрывать свои вредоносные действия. И на мелочи не разменивается, если консультирует отборную клиентуру из числа белоросской бизнес-элиты, откуда она с большим разбором и подходом избирает себе жертвы.

Кабы не счастливая случайность, что мы занялись Фаечкой Квель, ах не скоро мадам Марго попала бы в плотную орденскую разработку!

Враз выяснилось: охрана-то у докторши Есилевич — сплошь качки-ходунцы и один летунец-экстремал. И медсестричка у нее — та еще профурсетка-летунья со стажем.

Булавин оченно осерчал по случаю конфузии, камуфлета и афронта в нашем богоспасаемом благочинии и недомыслия в его благословенном прецептории. Подключил Столешникову позавчера, а тебя велел не тревожить, покуда барышня Анфиса сама все про все не проведает, досконально прознает. Она и разобралась по существу фактов, о чем я тебе сей момент без задержек и передержек докладываю.

— Короче, Ника. Выкладывай по-простому. Опять суеверия?

— Можно сказать и так, Фил. Я невесть сколько не состояла при конкретном деле. Потом, сам понимаешь, мне будет нельзя во избежание эмбриональной порчи.

— Понимаю. Чего тут такого? Как только Ї так сразу. В оперативном порядке тебя и Анфису вскоре подменит Прасковья Олсуфьева. Я по сути согласовал ее перевод особым чистильщиком из Азии в Европу.

— Любят же тебя, Фил, бабы! И все как одна в слабенькой надежде: вдруг да что-нибудь не в просачок, а в трещинку обломится…

— Ника! Давай, пожалуйста, не будем тянуть за презерватив. Ближе к иным телам и другим делам!

Излагай фактически диспозицию, я меж тем подумаю, как раздать всем сестрам по серьгам, чтоб ни у кого промеж ног не зудело, не чесалось.

— Вы, сударь, грубиян и сквернослов. Но объектные данные, извольте, докладываю.

Итак-игитур, Марго Есилевич — частно практикующий дипломированный, без фуфла и шарлатанства, врач-психотерапевт и сексолог. Сертификация подтверждена.

Приворотами, зельями, предметной ворожбой не увлекается, оставляя это занятие простонародью.

Будучи посвященной жрицей-авгуром, крайне разочаровалась в гадании по полету птиц, отпускаемых на волю, а также в маловразумительных предсказаниях по птичьим потрохам. К тому же, подобная мантика весьма экзотична и привлекает большое внимание.

К некромансерству Марго Есилевич также не обнаружила большой склонности. Попробовала пару раз вопрошать о будущем крещеные души от мертвяков. Ничего хорошего от них не выведала и на том успокоилась.