Драйв Астарты

– Э… – протянул священник, глядя на две пары небольших, но довольно эффектных обнаженных грудей – более остреньких у Китти и более кругленьких у Мимзи, – …Я только хотел напомнить, что на фестивале действуют стандарты пристойности…

– Благодарю вас, сэр, – Уникорн опять церемонно поклонился, – мы о них помним.

– Э… Но верх от… Гм… Этой одежды. Я имею в виду, на девушках.

– Одежда наших vahine соответствует эстетическим стандартам, установленным для нашего региона великим французским художником Гогеном, – Вы, должно быть, его знаете, сэр. Будете ли вы настаивать на том, что эти стандарты непристойны?

– Видите ли, Уникорн, – мягко произнес падре Пьер, – в католицизме приняты более строгие правила, хотя, не столь строгие, чтобы их соблюдение было очень сложным.

Уникорн поднял брови, демонстрируя некоторое удивление.

– А что говорят эти строгие правила по поводу поддержки гонимых единоверцев?

– Разумеется, такая поддержка – долг каждого католика, – с доброй улыбкой, ответил падре Пьер, – Но мы говорим о другой области правил.

– Прикрыть женскую грудь важнее, чем поддержать гонимого единоверца? – спросил Уникорн, – Вы действительно уверены, сэр, что это так?

Священник ещё шире улыбнулся и покачал головой.

– Нет, конечно же, нет. Но…

– Почему французские католики не соблюдают более важное правило, – перебил его Уникорн, – а от нас требуют соблюдения менее важного?

– Видите ли, – мягко сказал Пьер, – Франция светская страна. По закону, все религии равны, и мы не можем призывать паству к прямому нарушению этого закона.

Мимзи громко фыркнула и предположила:

– По ходу, ислам во Франции гораздо равнее католицизма.

– Мы призываем правительство изменить эту ситуацию, – ответил священник.

– Я слышала призывы кардинала Жюста, – ответила она, – А ещё я видела по TV, как полиция вчера хватала тех активистов католической молодежи, которые последовали призыву кардинала и собирались пресечь силовым путем то, что происходит у ворот отеля. По-моему, это более серьезная проблема, чем моя не прикрытая грудь.

– Поймите, Мимзи, монсеньор вовсе не призывал к прямому уличному насилию!

– Значит, кто-то из нас плохо понимает по-французски, – сказала она, – Вы не будете возражать, если я позвоню Жюсту и спрошу: что важнее, тряпка на груди, или…?

– Давайте не будем раздувать эту проблему? – предложил Пьер, – Я высказал только пожелание. Но я готов примириться, если вам важна ваша традиционная одежда.

– Я рада, падре Пьер. Вы не могли бы повторить то, что сейчас сказали, той девушке, которая работает в баре. У нее странные фантазии, будто она не должна обслуживать Китти и меня из-за нашей одежды.

Падре вздохнул и направился к девушке за стойкой бара.

– Зачетно сделали, – негромко оценил Руджи, глядя ему вслед.

– Просто задолбало уже, – пояснила Китти.

– А меня много чего задолбало! – объявил рослый папуас в коротком черном килте и звонко шлепнул Утти по удачно подвернувшейся попе.

– Эвбо, ты засранец! – воскликнула она, и прямо из сидячего положения съездила ему кулаком по уху, – Мы тут серьезно, а ты…

– Я тоже серьезно, – сказал он, потирая ухо, – На счет попы извини, просто она очень…

– Короче! – перебила девушка.

– Короче, у меня идея: Нам надо резко сделать свое свободное католическое TV, вот!

– Так-так-так, – прочирикала Утти, – Ну-ка, ну-ка, рассказывай!

– Что тут рассказывать? – удивился он, – Взять комп и сляпать по-быстрому!

– Если сделать интернет-TV, – сказала она, – То сайт сразу заблокируют по адресу. Прикинь, Эвбо, тут не Океания и не Новая Гвинея. Тут политическая цензура.

– Заблокируют половину планеты и ещё космос? – переспросил он, – Ты, Утти, не врубилась. Мы же не одни. У нас что, друзей дома не осталось?

– У-упс… – протянула она, – …Вот это реальный заход на цель.

– Бро! Ты голова! – объявил Руджи и, набрав полные легкие воздуха, оглушительно свистнул – казалось, в ответ даже бокалы в баре зазвенели.

Первыми на его свист обернулись парень и девушка за соседним столиком. Этих симпатичных ребят можно было принять за франко-маорийских креолов с любого крупного острова юго-западной Меганезии, если бы не два обстоятельства, легко заметные для наметанного глаза. Во-первых, они носили купальники с некоторым изяществом, в то время, как на молодых канаках эти тряпочки выглядели так же неуместно, как фрачная пара на ковбое с Дикого Запада. Во-вторых, они оба носили маленькие серебряные распятия на тонких цепочках на шее, чего никогда не делают последователи Народной Католической церкви Океании.

В действительности эти двое молодых людей – Антуан и Соланж Маршан – были французами, студентами филиала Сорбонны на острове Реюньон. Приглашение на фестиваль в Париж они получили, казалось бы кстати – как раз в «медовый месяц» (значение этого термина они вчера с трудом объяснили меганезийцам, для которых понятие брака было хозяйственным). В отеле «Foret» они оказались потому, что, с момента войны в Мадагаскарском проливе, реюньонцы были для мусульман так же ненавистны, как африканцы-трансэкваториалы…

Итак, они одновременно повернули головы на свист Руджи, и Антуан спросил:

– А название? Название должно быть такое… Забойное.

– Забойное? – переспросила Утти.

– Les cojones, to get fuck, – мгновенно предложил Твидли целых два перевода.

– Ну, вроде того, – реюньонец согласно кивнул.

– Catholic Resistance TV! – воскликнула Соланж, – Resistance был у нас в середине прошлого века, против гитлеровцев.

– Гитлеровцы – это те, что сожгли Джордано Бруно? – спросил кто-то из западных папуасов – хитиаво, подошедших узнать, к чему был свист.

– Aita tou, – ответила Лерна, – Бруно был в Италии, это другая страна.

– …А сокращенно можно называть CaRe-TV, – продолжила свою мысль Соланж.

– Зачетно, – оценил кто-то из меганезийских калабрийцев, – Ну, что, погнали, ага?

…

4. Курс юного разведчика. Экономика терроризма.

=======================================

Чубби Хок, не отрывая глаз от окуляров морского бинокля, вытащила из наплечной сумочки мобайл и щелкнула пару позиций в меню.

– Хаген! Я тебе надеру уши! Или убери Люси из-за штурвала, или сядь рядом с ней и контролируй! Немедленно, слышишь!… Вот так!… Joder!.. Нет, это я уже не тебе…

– Уфф! – немного обиженно фыркнул Микеле, – Что за жизнь, а? Хлопнешь любимую жену по попе, а в ответ сразу «joder». Я так старался бесшумно залезть на эту крышу, чтобы сделать сюрприз, а вместо поощрительного поцелуя…

Чубби быстро отложила бинокль, убрала мобайл и чмокнула его в нос.

– Я люблю тебя. Просто я не успела переключиться.

– Дети опять балуются с этой дырявой летающей тарелкой? – поинтересовался он.

– Да, – она кивнула, – Это черт знает что! Хаген, вроде, взрослый парень, мог бы и соображать, что Люси рано играть в такие игры.

– Видимо, у него есть основания считать, что это безопасно, – заметил Микеле.

– Если у него есть основания, то пускай он сначала докажет мне, а потом уже сажает девочку за штурвал. Если я сделаю на этой хреновине полдюжины круговых облетов Алофи и не замечу ничего подозрительного… Вообще ничего!… Тогда ладно.

Микеле ласково погладил её по животу.

– Милая, тебе не кажется, что в твоем положении…

– Какое ещё положение? Тринадцать недель! У меня даже фигура не изменилась… Ну, разве что, чуть-чуть. И я же не собираюсь устраивать пилотаж. Кстати я читала info по данной конфигурации. Это «GeoBat», её придумал Джек Джонс, авиаинженер-янки, в конце прошлого века. Она использовалась, как учебная в лаборатории ВМФ США, в секторе палубной авиации. Хаген аккуратно воспроизвел эту модель по украденной документации, и провел все рекомендуемые наземные и ходовые беспилотные тесты.