Летопись Третьего мира. Ч.3 Белое Критши (СИ)

Беловолосый мужчина с тускло-розовыми глазами улыбнулся, без задней мысли продемонстрировав монахине свои беленькие зубы, с парой коротеньких клыков сверху и снизу. Белый, толстый, пушистый хвост, с тремя черными кольцами на кончике, появился из-за спины довольного до безобразия Руми, забывшего даже о том, что он уже потерял четыре жизни. Подул легкий ветер, обнаживший чуть вытянутые к верху и покрытые тонким слоем белой шерсти, похожие на человеческие, уши.

И тут мозг Оры понял, что ещё больше новостей и событий он просто не выдержит, и женщина упала на землю.

В городе Кайлинне стоял полдень. Светлый теплый полдень, такой же, как и большинство полдней в этом году. Город копался сам в себе, и каждый в нём занимался тем же, чем обычно. Кто-то шил, кто-то готовил, кто-то пил, кто-то торговал собой. Все как во всех городах.

Вот уже две недели как вышел указ её величества о реформе церкви и преобразовании инквизиторских школ в монастыри, подобные Монтере. В большинстве своём, города крайне одинаково относились к этой вести: праздник, радость, пировали по три дня. Общую картину радости портили только семьи послушников, коих было больше, чем того хотелось бы.

Коррупция в рядах инквизиторов, их любовь к грабежу и изъятию последнего золотого из кармана человека - не легенда, а реальность, имевшая место каких-то пару месяцев назад. Мало того, что многие из последователей церкви отказались подчиняться приказу королевы, а некоторые рвали на себе волосы и клялись, что "эта богомерзкая ведьма будет гореть на костре!", так ещё и их семьи начали поднимать суматоху, лишившись столь богатой кормушки, как свой человек в инквизиторских рядах.

Королева, смело можно было сказать, не зря носила корону и фамилию Дива. Она предвидела это... Она всё предвидела, и направила в каждый из крупных городов пару монахов, в некоторые - пару из мага и монаха. В отдельные мелкие города она отправляла доказавших свою верность магов тверди, способных мгновенно перемешаться в Орану в случае возникновения опасности и сообщать о ней.

Милф и Маретти, все из себя как всегда прекрасные и замечательные, сидели на лавочке в парке, где когда-то был дом Стижиана, хоть они об этом и не знали, и играли.

Игра, которую не один нормальный человек не примет за игру. Они боролись с похмельной головной болью, не прибегая к привилегиям монашеских тел, вроде регулирования давления или выведения алкоголя из организма.

- Здесь как-то спокойно. - Проговорил Милф, однако его речь походила на лепет беззубого младенца.

- Еще бы здесь не было спокойно. Месяц назад здесь были Ветру, Лоури и этот... Ну этот... как его... - Маретти положил руки на виски и массировал их.

- Кто? Придворный маг? Перферо?

- Да, точно, он. После их появления тут спокойно и чисто, как в голове после удара дубиной.

Близнецы захихикали, что вызвало у обоих одновременный укол боли в их головах, так что смех пришлось прервать.

- А долго нам ещё торчать в этой глуши? Скучно же.

- Хочешь, можем пойти познакомиться с Эйрой Клод. - Маретти вскинул голову и взглянул сквозь широкие листья на ясное голубое небо.

- Это кто?

- Это женщина, породившая на свет гордость нашего монастыря.

- Стижиана то? О да, мне бы хотелось взглянуть на женщину, из-за которой мастер Ветру в свое время постоял у колонн.

- Неизвестно же, она ли это была. По мне, так Стиж и Тео не очень-то похожи друг на друга.

- А по-моему, очень даже похожи. - Милф снова усмехнулся, но тут же застонал. - Пойдем лучше полечим похмелье общепринятым способом.

- В портовую таверну? Там жу-удко воняет рыбой. - Брат скривил морду, но все равно встал с лавочки и поплелся по усыпанной мелкими камешками дорожке к выходу из парка. - Но зато там крепкое дешевое поило.

- Надо завязывать. Нам с нового года, между прочим, преподавать в бывшей седьмой школе. - Милф тоже встал и быстро нагнал брата. - Но я готов с тобой согласиться. До двадцать четвертого марта ещё целых полгода, надо оттянуться вволю. - Он хлопнул близнеца по плечу, и те прогулочным шагом двинулись в порт.

Перед тем, как они свернули в таверну, мимо них прошел человек, на которого, может, ввиду больной головы, они не обратили внимания.

Это было высокое создание, спрятавшееся за лоскутами черной, чуть отдающей багрянцем одеждой, развивающейся от легких порывов морского ветра. Он не шел, а плыл по серому портовому камню, огибая шедших ему на встречу людей, и медленно двигался к дому бывшего главы города Маэса Клода.

Завидев его, медленно плывущего вверх по склону, одна из служанок дома замерла, прекратив подметать пол сломанной метлой. Ничего не понимая, теперь в этом доме гостей не бывало, она выпрямила спину и шагнула навстречу незваному гостю.

- Если вы желаете увидеть Маэса Клода, то вынуждена попросить вас уйти: он отдыхает и никого не принимает. - Громко сказал она своим зычным, раздражающим голосом, но гость все равно продолжал плыть в сторону дома. - И милостыню я вам дать не могу - самим есть нечего. - Усмехнулась она, но мужчина не останавливался. - Эй, я кому говорю!

Но мужчина уже оказался в паре метров от неё, испугавшейся, но сжавшей метлу покрепче, чтобы в случае надобности приложить незнакомца как следует.

Из-под мантии показалась серая, тонкая рука с неестественно-черными, похожими на хорошо обработанный гранит, ногтями на ней. Рука поймала обломок метлы, которой замахнулась служанка, и резким рывком вырвала её, тот час превратив в одни щепки.

С головы незнакомца упал капюшон. Служанка увидел человека с глазами медного цвета, в которых виднелись несколько тонких колец, и увидела, как ветер колышет его длинные, по самый пояс, волосы, то черные, то тускло-золотистые.

Сдержав в своей груди крик, она попросту свалилась без сознания на пороге.

Одераричи перешагнул её, но не вошел в дом. Он приподнял голову, словно смотрел сквозь второй этаж, и решил не проходить дом насквозь, а обойти его, что он и сделал.

Выйдя к живой изгороди, змей прошел мимо опрокинутого стола и двух сломанных стульев и вышел к кладбищу. Остановился, но не больше чем на мгновение, сразу поняв, что искомое им место не здесь. Обогнув забор, он прошел по заросшей густой травой тропинке и вышел на поляну, где стояла одинокая, неухоженная, с одним только засохшим цветком сверху, могила.

- Элиссия Клод. - Прочел Одераричи, расправив сложенные на груди руки.

Могильная плита треснула по центру, и две её половинки расплылись в противоположные стороны. Уже уплотненная земля завибрировала и начала становиться рыхлой, словно кто-то перерывал её невидимым орудием.

С глубины пары метров, к поверхности, постепенно выталкивая землю, поднималась крохотная коробка, походящая на гроб ещё меньше, чем граненый стакан на хрустальный фужер. Коробка чуть поднялась над землей и отплыла чуть в сторону, мягко опустившись на землю.

Одераричи перевернул ладонь внутренней стороной к небу и чуть согнул пальцы. Тот час гвозди пулей выскочили из крышки и разлетелись в разные стороны, вонзаясь в землю, деревья, камни. Крышка медленно соскользнула с коробки, и тогда змей подошел к ней.

Там лежал ребенок. Младенец, пары месяцев от роду. Он был завернут в почерневшую и прогнившую тряпку и не шевелился. Практически не шевелился.

Подняв ребенка на руки, Одераричи стянул с него тряпицу, и оба кольца в его глазах на секунду стали чуть шире.

Он ожидал подобного, но не такого.

Кожа ребенка была серой, по-настоящему серой, какая была у самого змея. Из открытого рта, маленькими порциями глотающего воздух, вываливался длинный, тонкий язычок, раздвоенный на конце. Волосы ребенка уже были длинные, и они укутывали девочку получше той тряпицы. Они были не коричневые и не медные, а цвета проржавевшего железа.

Переложив её на одну руку, другой Одераричи приподнял сомкнутые веки ребенка и увидел, что её глаза отличались от его только лишь цветом: они его ещё не приобрели, однако вертикальный зрачок и два кольца на радужке уже присутствовали.