Рожденная чародейкой

Сэр Скеррит появился на выступе в трехстах ярдах от них. На конце его копья висел фонарь, при свете которого Скалбейн отчетливо разглядел гордый профиль рыцаря, его серебряную бороду, торчавшую из-под шлема, и золотые блики на доспехах.

— Так вот зачем сэр Скеррит нас вызвал. Предупредить, чтобы мы сюда не шли, — сказал маршал Чондлер.

Скалбейн, конечно, не пустил бы своих людей в засаду, но его весьма искушали огненные колдуньи. Они были ценным трофеем, главной силой опустошителей. Лорды Рофехавана предлагали в награду за каждую такую убитую колдунью пять форсиблей.

Помимо искушения, они представляли собой еще и большую угрозу. Опустошители шли на юг, в глухие места. Но им ничего не стоило свернуть на восток и пройтись по городам вдоль реки Доннестгри.

Скалбейн прислушался к себе. Днем, в разгар битвы голос Габорна постоянно предупреждал его об опасности. Это раз десять спасло ему жизнь. Но сейчас он ничего не слышал. Его томило только недоброе предчувствие.

— Чтоб вам провалиться, — сказал он опустошителям.

Гроза кончилась, и опустошители теперь способны были снова сражаться в полную силу. Скалбейн такой битвы не хотел. Но почему Габорн застрял в Балингтоне? В послании его говорилось, что опасность он может чувствовать по-прежнему. Так почему бы ему не приехать и не возглавить атаку лично?

Маршал скомкал пергамент и выбросил его, затем развернул коня обратно.

— Что ж, подождем до завтра.

Они приехали в Балингтон далеко заполночь — семь человек, вымокших под дождем, который без устали поливал холмы, похожие на склоненные в задумчивости плешивые головы. Все семеро были в коричневых одеяниях, какие носят ученые люди.

Они ехали так тихо, что их можно было принять за призраков. Только звяканье доспехов да плеск воды под копытами коней выдавали в них живые существа. Меж собой они не разговаривали. Некоторые боялись даже вздохнуть, и на лицах их читался неприкрытый страх. Лица остальных были задумчивы и напряжены. Кое-кто, прислушиваясь, не раздастся ли треск дыхания опустошителей, крепко сжимал рукоять меча.

Но единственным звуком, царившим в округе, был шорох дождя. Гроза ушла на север. С небес обильно лилась вода, и дорога превратилась в грязевой поток. Тучи нависли над холмами непроницаемой завесой. И в темноте шесть десятков беленых каменных домиков с соломенными крышами казались путникам какими-то размытыми пятнами.

Из-за поленницы выскочила рыжая собачонка и, высунув язык, побежала за маленьким отрядом.

Перекресток освещала лишь пара фонарей, висевших у дверей постоялого двора.

Джеримас, предводитель отряда, на этом постоялом дворе не был ни разу. Но помнил его хорошо. Король Ордин считал здешние места спокойными и любил отдыхать в Балингтоне от летней жары. Однако Джеримас был в таком расстройстве, что его уже ничто не радовало.

После битвы в Каррисе у него хватало забот. И раненых пристроить, и беженцев организовать, да еще недобитые опустошители. Тут Габорн вдруг прислал вестника, прося Джеримаса и остальных Умов, служивших королю Ордину, приехать в Балингтон, как только они управятся с самыми неотложными делами. А вслед за тем пришли еще вести о том, что творится сейчас в королевстве — о разгроме Радж Ахтена, об угрозах со стороны Ловикера и Андерса на севере и со стороны инкарранцев на юге.

Но более всего встревожило Джеримаса сообщение о том, что Габорн потерял почти всю силу Земли.

— Ну что, — сказал один Ум у него за спиной, — Балингтон уцелел и на этот раз?

Он имел в виду необычную историю этой деревни. Какие бы ни бушевали вокруг сражения, Балингтон всегда оставался невредимым. Вот и теперь — войско Радж Ахтена два дня назад прошло менее чем в трех милях от него, по западной дороге. Солдатам крайне нужны были пища, приют и лошади. Но жители Балингтона и не думали убегать. И мэр, и лавочники, и крестьяне решили, что их деревушка расположена слишком далеко от большака и слишком мала, чтобы привлечь внимание захватчиков.

События подтвердили их правоту в двадцатый раз за восемьсот лет. Балингтон грабить не стали.

— Редкостное везение, — заметил другой Ум.

— Отнюдь, — сказал Джеримас. Он глубоко вздохнул, принюхался. В воздухе витал странный минеральный запах, словно они находились в глубокой пещере. Близость холмов только усиливала это ощущение. И хотя дорога здесь была довольно ровной, в последние десять минут Джеримасу казалось, что едут они под гору. — Здесь Земля являет свою Силу. И люди живут под ее защитой. Готов дать голову на отсечение.

Для Короля Земли это чудесное место, подумал Джеримас. Но о намерениях Габорна он по-прежнему мог только догадываться. Вестник, который пригласил их сюда, добавил также, что Габорн потерял часть сил Земли. Может, он подрастратил их и набирается здесь новых?

Почтенные мужи передали лошадей мальчишке, который, выбежав из конюшни, так старался увернуться от дождя, словно с неба сыпались стрелы.

Грязные следы перед дверью свидетельствовали, что за вечер в нее вошли не однажды. Ну, один-то вестник точно был, тот, которого Джеримас отправил к Габорну предупредить, что они смогут добраться только после полуночи.

Джеримас собрался с мыслями. Он пробыл Умом короля, Посвященным отца Габорна, больше двадцати лет. Он видел мир глазами короля Ордина, слушал его ушами. И сохранил воспоминания короля. Он многое знал из того, о чем Ордин думал, на что надеялся.

Он стал королем Менделласом Дракен Ордином во всех отношениях, кроме разве что титула. И вот сейчас, в первый раз после смерти Ордина, он увидит его сына.

Для таких, как он, бывших Умов, встречи с семьей хозяина никогда не проходили безболезненно. Вдовам было не по себе при незнакомцах, которые слишком много знали об их интимной жизни. Детей же эти люди, казавшиеся какими-то призраками отцов, просто раздражали.