Предначертанная (ЛП)

Бек как попугай  на протяжении многих лет повторял предъявления.

– Ты бы погрузил тела и отвез их к шерифу. Даже в пятнадцать нужно нести наказание, которое заслуживаешь. Ты бы не оставил родителей тех мальчиков в незнании о произошедшем с их сыновьями.

Он начал протестовать, но она прервала его.

– Тот, кто сделал это, был холодным как лед, Бек, это был не ты.

Он фыркнул.

– Зависит от того, с кем я разговариваю.

Ей на ум пришла абсолютно предательская мысль.

– Тебе действительно не понравится то, что я сейчас скажу, но возможно, Жюстина оказала тебе услугу.

– Что? Как ты могла такое подумать? – сказал он разгневано.

– Она заставила людей заговорить о пропавших мальчиках. Я знаю, это не то, чего ты ждал, но сейчас ты должен сделать усилие и настоять на том, чтобы шериф вновь открыл дело и выяснил, что же произошло на самом деле.

– Ох, черт, ты спятила, – ответил Бек, яростно качая головой. Он отпрыгнул от грузовика и отошел на несколько футов. – Они могут обвинить меня в убийстве.

– Семь лет спустя?

– Не имеет значения. Меня приговорят к пожизненному заключению... или к смертной казни, – ответил он,  повернувшись спиной. Так он пытался оградить себя от правды.

– На каком основании тебя осудят? Они не  могут посадить тебя или кого бы то ни было в тюрьму.

– Мне все равно. Пусть думают, что я убийца. Это не имеет значения

Да, это так.  Именно это удерживало тебя все эти годы.

В этот момент  жизни Бека  всё может измениться к лучшему. Если он продолжит бежать от своего прошлого, у него не будет будущего.

Райли подготовилась к тому, что сейчас произойдет. Больно будет обоим.

– Когда-нибудь ты станешь как твоя мать, ты это знаешь? Я это уже вижу.

Бек разъяренно обернулся.

– Не смей так говорить!

– Не говорить? Ты говорил мне, что она забрала все хорошее, и исказила тебя, пока ты не стал темным. Но ты делаешь то же самое. У тебя есть заботящиеся о тебе люди. А ты отталкиваешь их, потому что не хочешь подпускать слишком близко. Ты боишься попросить о помощи из-за убеждения, что каждый человек – твой враг.

Его глаза вспыхнули.

– Осторожно, девочка. Даже для дочери Пола ты заходишь чертовски далеко.

Он должен был всё это услышать.

– Ты настраиваешь себя на неудачу. Если статья Жюстин удерживает тебя от становления мастером, ты станешь утверждать, что весь мир ополчился против тебя. Ты будешь ненавидеть всех и вся. – Райли так дрожала, что ей было трудно сформировать слова. – Тогда пить станет легко, потому что все вокруг будут думать, что ублюдок Сэди и гроша ломаного не стоит. Так ты  только подтвердишь их правоту.

Она вбила в его гроб последний гвоздь.

 – Ты умрешь так же как и она – старым, озлобленным и одиноким.

Бек пожал плечами, но она не думала, что это от ярости. Райли медленно подошла к нему, не уверенная в том, что она собиралась сделать, и было ли оно мудрым решением. Настало время прекратить использовать слова в качестве оружия.

Она осторожно положила свою руку на его вздымающую грудь.

– Здесь внутри сердце хорошего человека, честного человека. Героя. – Сказала она тихим голосом. – Он бросится в огонь, рискнет жизнью, чтобы спасти других. – Она посмотрела в его замученные глаза. – Не настало ли время ему спасти самого себя?

Бек судорожно вздохнул, будто она ударила его в живот.

– Боже, ты вцепилась в глотку, разве нет? – Он смотрел поверх ее головы. – Ты думаешь, что этот так называемый герой стоит спасения?

– Конечно, стоит, – сказала она, робко ему улыбаясь. – У него можно требовать правды независимо он риска. Он должен поверить, что достоин спасения.

– Я не знаю, с чего начать, – признался он.

Райли неохотно убрала свою руку. Ей понравилось чувствовать под  ладонью его бьющееся сердце.

Ее практическая сторона взяла верх.

– Кто-нибудь да знает, что произошло. Да ладно, эти люди могут сказать тебе, сколько кусочков тостов было у их соседей на завтрак. Кто-нибудь что-нибудь да видел. Мы должны ударить по камню и посмотреть, что оттуда выползет.

– Если кто-то убил их, это может  плохо сказаться, – ответил Бек.

– Я знаю, но у тебя есть шанс сделать все правильно. У тебя есть шанс убедиться, что родители этих мальчиков знают правду.

Бек опустил глаза, но ничего не ответил.

– Послушай, если ты действительно не хочешь этого делать, я отступлю. Упакую свои вещи и отправлюсь завтра домой. Это твое решение. Всегда было твоим.

– Я… ох, черт, – сказал он и ткнул носком сапога в песок. Еще одна из его оборонительных стен треснула и упала с гулким грохотом. – Я действительно хочу, чтобы ты была здесь со мной, – глаза Бека поднялись, чтобы встретиться с ее глазами. – Но я боюсь, Райли. Да, ты услышала все верно. Я боюсь, что ты уйдешь, потому во мне что-то есть. Я чувствую его в своих костях. Не хочу сделать тебе больно.

– Что бы там ни было, мы решим это вместе. Мы делали так раньше, сделаем и снова.

На его лице мелькнула полуулыбка.

– Ты свирепая как твоя мама. Пол говорил, что мог пережить всё что угодно, пока она была с ним.

– Я не моя мама, – сказала тоскливо Райли. – Хотелось бы, но я сделаю все, что смогу, чтобы помочь тебе.

– О, Боже . . . хорошо, тогда, мы идем ва-банк. Все или ничего.

– Вот это Бек, которого я знаю, – сказала она, улыбаясь.

Он нахмурился и топнул ногой.

– Черт, в мои ботинки попал песок. Ненавижу.

Это сломало напряженный момент и поэтому она загребла побольше песка и кинула его в Бека.

– Эй, прекрати! – сказал он, пиная песок обратно на нее. Они остановились и посмотрели друг  на друга.

– Я мог бы пожалеть, что ты остаешься здесь со мной, – рассудительно сказал он. – Мог бы. Но если бы я был в Атланте, я бы беспокоился о тебе каждую минуту, пока ты не вернулась домой.

– Я… ты заботишься обо мне слишком много?

– Более чем.

– Я понятия не имею, почему, – сказал он тише.

–  Нас таких двое, –  ответила она, – но что есть, то есть.

Его, казалось, вполне устраивало это объяснение.

Когда они шли обратно к грузовику, Райли почувствовала, что ее страхи отступили. Ее вспышка, возможно, имела неприятные, ужасные последствия, но вместо этого, казалось, именно так она достучалась до него.

Когда сумерки сгустились, Бек съел кусок пиццы в тишине, без сомнения, обдумывая то, что она ему сказала. Затем он вытер руки о салфетку.

– Я был влюблен в еще одну девушку. Мы встретились в армии. Ее звали Кейтлин.

Он однажды упоминал её.

– Та, которая не походила на южанку.

– Да. Кэтти была по настоящему милой. – Он посмотрел на Райли. – Мы влюбились в друг друга очень быстро. Я даже попросил ее выйти за меня замуж, но длилось это недолго. – Он покачал головой. – Она решила, что я неподходящий парень.

Райли не знала, что он мог серьезно относиться к девушкам.

– Почему нет? Что с тобой не так? – спросила она возмущенно. – Ты не храпишь во сне. По крайней мере, не очень сильно.

– Не из-за чего-то такого. Я привез ее сюда, чтобы познакомить с Сэди и вот что вышло. Что бы ни сказала ей старая леди, Кейтлин ушла. Она никогда не говорила мне, почему.

У Райли была хорошая версия по поводу произошедшего: Сэди вела ту же самую игру с невестой своего сына, примененную сейчас на Райли. В случае с Кейтлин этот трюк сработал.

– Ты ещё к кому-нибудь относился серьезно? – ей представлялось важным знать, сколько раз Бек дарил свое сердце.

Бек тряхнул головой.

– Было бы проще установить, когда я чувствовал в этом необходимость. Таким же образом…

– Тебе бы не сделали больно, – сказала она.

Он изучал ее более пристально.

 – Ты знаешь, как это делается, не правда ли?

– Часть о вечном единении душ? Нет. – Не в ее стиле. – А вот часть по причинению боли?

Все слишком хорошо.

Бек ехал через сгущающуюся тьму, его ум раз за разом прокручивал сказанное Райли. Она приводила его в бешенство, высказывая все ему в лицо, но независимо от его отрицания, она говорила правду. Если он действительно не беспокоится о своем будущем, зачем он пытался научиться писать и читать, и так тяжело работал, чтобы построить новую жизнь?