День причастия

— Но разве они не будут выполнять законы этого общества? — изрядно севшим голосом спросил Фалькайн.

— Как бы не так!.. — Морручан чуть не лопался от злобы. — Но отмщение придет. Вахи отомстят им. А потом… Кстати, ты научишь нас строить межзвездные корабли?

— Нет, я передумал, — ответил Фалькайн.

— Ну и не надо. Это не важно. Мы сами многому научимся, а потом… Короче, пришелец, наши потомки еще посмотрят…

— Неужели вам недоступно элементарное чувство признательности?

— Нет! Среди моих людей и так хватает сентиментальных мечтателей. Но ты, в конце концов, улетишь и тогда я возьмусь за дело.

Фалькайн не стал спорить. Он слишком устал. Откашлявшись, он связался с кораблем и его подобрали на борт.

Позднее, когда «Настойчивый» уже находился в межзвездном пространстве, он краем уха услышал голос Чи:

— Но я до этих мерзавцев еще доберусь, они крепко пожалеют о том дне, когда схватили меня.

— Ты что собираешься вернуться? — спросил он.

— Боже упаси, — ответила Чи. — Но инженерам на Мерсейе нужно иногда слегка развлечься, и Гетфенну с избытком обеспечит их этим… всякими игорными домами, и прочим… Я попрошу ребят прихватить такие штучки, которые могут управлять рулеткой…

Адсель печально вздохнул.

— Ну почему в столь прекрасном и таком ужасном космосе мы, разумные существа, вечно должны быть такими мстительными?

Фалькайн улыбнулся:

— В противном случае жизнь не была бы такой забавной.

Когда фронт вспышки сверхновой достиг Мерсейи, работы еще не шли полным ходом.

Внезапно в южной части небосвода ослепительно, раза в три интенсивней Кориха, засияла звезда. Подобно вспышке молнии, планету охватило яркое голубое сияние, контрастными тенями подчеркнув силуэты холмов и деревьев. Над лесами взвились стаи испуганных птиц. В наэлектризованном воздухе разнесся вой тысяч диких животных, с которым смешался грохот ритуальных барабанов, вопли и стенания молящихся мерсейян; тех, которые тысячелетиями жили в страхе перед тьмой и которым ее так теперь не хватало. Наступивший столь долгожданный день оказался в тысячу раз ужаснее.

В течение многих месяцев звезда постоянно уменьшалась в размерах и наконец превратилась в еле различимую точку. Угасая, она представляла собой великолепное зрелище: окаймлявшая ее газовая туманность сияла сотнями самых разных оттенков — от изжелта-на фоне пылающего солнца, белого в центре до темно-фиолетового по краям. Все это время в верхних слоях атмосферы Мерсейи непрерывно рождались мощные воздушные потоки… В каждом порыве ветра слышался голос бури.

А потом пошел радиоактивный дождь. И в этом уже не было ничего забавного.