Яблоневая долина (СИ)

- Надо найти цветы, - голос у нее оказался шершавым, точно язык собаки. - С белыми лепестками и желтой сердцевиной. Снимает лихорадку.

- У меня есть таблетки, но они ненадолго помогают, - перебил парень. - Мне кажется, это из-за ран - нагноились.

Он снял куртку и задрал рубашку. В области лопаток словно кто-то нарисовал красно-коричневой краской два бумеранга. Шрамы! От них протянулись тонкие багровые щупальца: да, парень прав - заражение крови.

- Как там? - с тревогой спросил тот.

- Не очень, - честно ответил Приш. - Кажется, надо к доктору.

Парня заколотило сильнее. Он натянул рубашку и куртку обратно.

- Осталось найти этого врача, - горько пошутил он. - Он вскроет раны, промоет их и зашьет. Где же ты, добрый доктор Айболит?

- Можно попробовать мазь, - предложила девушка, - она вытягивает гной.

Парень снова стянул рубашку. Его руки покрывали синие рисунки. Приш не стал откровенно пялиться - неудобно. Девушка смочила тряпку водой, которая у нее хранилась в странном мешке, похожем на сушеные кишки, и протерла шрамы. Затем обильно смазала их зеленой пахучей мазью. Лисичка, которую Хранитель пути назвал фенеком, внимательно наблюдала.

- У меня в рюкзаке есть бинты, - сказал парень.

Он протянул девушке длинную полоску белой ткани, которая была скатана в валик.

"Странное название - бинт", - таких слов Приш раньше не слышал.

Девушка перевязала парня.

- Это откуда? - спросила она про шрамы, пока парень одевался. - Ритуал? На мужество? В пустыне местные племена проводят такие испытания среди юношей.

Тот достал из мешка какие-то белые кружочки и проглотил их.

- Нет, - ответил он, - там раньше росли крылья.

Приш раньше никогда не видел ангелов. И этот парень никак на них не походил. Одежда странная: брюки из непонятной материи, темно-синие и очень плотные, куртка из скользкой ткани, ботинки не из мягкой кожи, а грубые - подобных в Темногорье не шьют. А вот внешность обычная. Разве ангелы такими бывают?

Он так и спросил. Парень сначала не понял, а затем ответил:

- Ангелов не существует, это же сказки для детей. А я поэт. Точнее, был им.

И замолчал. Приш не стал лезть с вопросами: ясно, что парню не до этого. Тот прикрыл глаза и вроде как задремал. Но надо же узнать, как его зовут. Да и девушку тоже. Раз им всем вместе идти до радуги.

- Меня зовут Приш, - представился он. - Я живу...Жил, - поправился Приш, - в Яблоневой долине. И хочу вернуться домой.

Первой откликнулась девушка:

- Мое имя Мёнгере.

Больше она ничего не проронила. Парень, казалось, уже спал. Но вдруг его ресницы дрогнули, и он произнес:

- А я Глеб.

Глава двенадцатая. Вязанка хвороста

Поэту нездоровилось. Таблетки, которые тот пил, помогали мало. К тому же стремительно темнело, поэтому пришлось соорудить временный лагерь. Поэт достал из своего мешка, который он называл рюкзаком, удивительный нож: тот раскладывался и состоял из нескольких лезвий. Имелась даже пилка, которой можно было отпилить сучья. А вот топорика, к сожалению, ни у кого не было. Впрочем, как и еды. Лишь у поэта нашлась пара бутылок воды, тушенка, копченая колбаса и хлеб. Приш с любопытством разглядывал продукты, заодно запоминая незнакомые слова: похоже, Глеб был из другого мира. Про Мёнгере он бы не сказал так уверенно. Хотя она тоже выглядела необычно, по мнению Приша, но это потому, что Темногорье большое.

А Глеб про Темногорье ничего не слышал. Пожал плечами и все. Но толку от него сейчас ноль: трясется так, что все тело ходуном ходит. И накинуть нечего: сам Приш в легкой куртке. Хорошо, что не снял, когда в комнату поднялся. Да и вообще, оплошал - ничего с собой не взял. Как ребенок. Мёнгере тоже легко одета: полотняные штаны, длинное платье с разрезами по бокам до бедер и платок на голове. А уже осень, ночи прохладные. Нужен костер.

Он и Мёнгере отправились за хворостом: сухое дерево лучше горит. Лисичка, которую девушка называла Хухэ, с ними. Набрали не быстро: девушка сначала не понимала, что она тоже должна таскать сучья. Такое ощущение, что никогда не работала, Приш даже ощутил скрытое раздражение. Достались же попутчики: один болеет, вторая неумеха. И главное, то слова от нее не добьешься, а то, когда он попытался ею руководить, сразу отбрила: "Не бери на себя больше, чем сможешь унести". И таким холодом повеяло, что не по себе стало: кто она такая? Еще и Хухэ раздраженно затявкал: мол, его хозяйку обидели.

Пришлось объяснять доходчиво, что он один не справится. Только это ее и расшевелило. Тем более, ей тоже ночью греться надо - замерзнет в своей одежке. Затем притащили небольшое поваленное дерево - сидеть на нем. Летом на земле спать нормально, к тому же можно нарвать папоротники или лопухов на подстилку, поздней осенью сойдут опавшие листья, если дождя не было. А сейчас нечего. Какие-то они незадачливые путники, при себе даже огнива нет. Хорошо, у Глеба нашлись палочки, которые он называет спичками - удобное приспособление.

Сначала загорелись мох и тонкая береста, затем пламя охватило хворост. Приш накопал корней лопуха и запек в костре - есть можно. Тем более с колбасой. Очень вкусная оказалась еда, хотя и сухая. Утром они грибов поищут, наверняка есть. А сейчас уже темень. Хоть бы веток хватило до утра, а то придется дрожать вместе с остальными. А спать хочется. Несмотря ни на что. Во что он ввязался? А если они не дойдут до радуги? Тогда... Тогда Приш никогда не увидит родителей. Вот и все. Дурак он.

Уселись на бревне, как куры на насесте. Радует, что костер жаркий, согрелись. Хухэ рядом в клубок свернулся. Ему хорошо - шкура греет. Глеб тоже задремал. И как-то вышло, что его голова на плече Мёнгере оказалась. А та ничего, сидит прямо, словно у нее вместо позвоночника палка вставлена. Любой позавидует такой осанке. А потом и Приша сморило. Уткнулся щекой в коленки, руки под голову сложил, так и вырубился.

Утром спохватился, а костер не погас. Видимо, Мёнгере хворост подбрасывала. Поэт за ночь с бревна сполз - неудобно на нем спать. А она так и сидит, не шелохнется. Приш шепнул: "Спасибо", а Мёнгере только кивнула. Потом все же добавила: "Здесь страшно". Приш пожал плечами: лес как лес. Сосен много, но ели тоже растут. И лиственных деревьев полно: ольхи и орешника. Такой лес смешанным называется. В сосновом бору видимость хорошая, а здесь сплошные заросли. Что ее так смутило? Понятно, что звери могут быть, но они к костру не сунутся. А может, Мёнгере и в лесу никогда не была? Приш не выдержал:

- Ты откуда?

Девушка рассеяно окинула кусты и деревья взглядом и невпопад ответила:

- Здесь сороки водятся?

Приш от удивления не сразу ответил:

- Конечно.

- Всегда мечтала увидеть. У нас есть сказка про эту птицу, а живой ее никто не видел.

Она немного помолчала, а затем добавила:

- Я из Алтанхота, Золотого города. Это на Черном побережье.

Она неспешно рассказывала, а Приш слушал с открытым ртом. На самом деле, Мёнгере совсем не простая девушка - она царица. А они бывшими не бывают.

- Они выбрали моя сестру, а меня изгнали, - закончила она.

- Поэтому ты и прячешь лицо? - спросил Глеб.

Оказалось, он уже проснулся. Мёнгере промолчала.

- И мазь для заживления ран, - продолжал поэт. - Что у тебя с лицом?

Пришу хотелось его одернуть: ну что привязался к человеку?

Мёнгере с достоинством сняла платок: обе щеки были расчерчены шрамами. На них уже образовалась побуревшая корка. Но в глаза бросилось не только это. А еще то, что Мёнгере чуть старше Приша и очень красивая. Прямо как принцесса из книги сказок. Приш и не знал, что такие существуют в жизни. Если бы не Алиса, он бы, наверное, сразу влюбился.