Dragon Age: Раскол (ЛП) (редактор Валерия Игоревна)

Позже, во время лекции в Большом Зале, Рис снова его увидел. Он сидел в конце зала и изучал все происходящее с озадаченным выражением лица. Юноша, казалось, абсолютно не соответствовал обстановке, и Рис повернулся к Адриан и спросил, кто, по её мнению, этот юноша.

Адриан посмотрела, куда он указывал, и нахмурилась.

– О ком ты говоришь? Там никого нет.

– Ты уверенна?

– Это шутка? Что ты видишь?

Это заставило Риса замолчать. Если он видел что-то, чего не видела Адриан, то это было либо его воображение, либо…что-то хуже. Это мог быть дух, или даже демон, и это означало неприятности. Все же, он был медиумом. Если этот молодой человек был демоном, почему он этого не ощущал?

Так, Рис представил все это Адриан как недоразумение, наполовину убежденный, что так оно и было. Позже он немного поспрашивал людей – осторожно. Не видел ли кто что-нибудь странное в башне? Кого-то не из местных. Тогда он и услышал о Призраке Шпиля.

Конечно, это был абсурд. Все в его исследованиях говорило о том, что призраков не существует. В лучшем случае, это были духи, притворяющиеся умершими, или заблудшие. Когда люди умирали, их души отправлялись…куда-то. Если верить Церкви, то они отправлялись к Создателю в какое-то место за пределами Тени. Даже духи говорили, что не знали, что это за место, если, конечно, на слова таких существ можно полагаться.

Тем не менее, эти слухи вызвали у него даже больше беспокойства. Таким образом, он внимательно наблюдал за юношей, чтобы, когда тот вновь появится, Рис смог бы противостоять ему. Но, как в старой поговорке, в которой время тянется бесконечно, когда ты ждешь, ему долго нигде не встречались знаки присутствия молодого человека.

Поэтому Рис спустился в Яму, чтобы найти его. Все, кто упоминал загадочного призрака, сходились на том, что найти его можно здесь. Если это был дух, Рис просто обязан был выяснить ради его исследования, почему он его не чувствует, и ради себя – что не находится под влиянием какого-нибудь хитрого демона.

Он искал в архивах. Он высматривал юношу в забытых частях башни и даже там, где, формально, было нельзя находиться. И как раз тогда, когда он начал подозревать, что все это было плодом его воображения, он наткнулся на Коула. Точнее, Коул наткнулся на него.

Рис помнил, как он повернул за угол и практически врезался в стоявшего там молодого человека, который наблюдал ним. Когда Рис заговорил с ним, юноша отскочил как от удара. Очевидно, шок от того, что он нашел кого-то, способного видеть его, был сильным, и успокоить юношу оказалось немного сложным. Туда его привлекли поиски Риса, но он никогда не думал, что это связано с тем, что Рис видел его. Он уже давно престал следить за другими людьми – заметят его или нет, потому что этого никогда не происходило.

Тот первый разговор был…разъясняющим. По словам Коула, храмовники привели его сюда и бросили в клетку. Он не помнил когда и не помнил точно, как выбрался – но теперь он был потерян в мире, который его не видел. Рис никогда не слышал о таком. Честно говоря, ему пришлось прикоснуться к юноше, чтобы убедиться в том, что он настоящий.

– Как ты можешь быть невидимым? – спросил он.

– Я не знаю.

– Но…люди видели тебя. Во всяком случае, мельком. Я слышал рассказы.

– Иногда. Я не знаю почему.

Ответы Коула были уклончивыми. Он чувствовал себя неловко, когда его расспрашивали, и боялся, что же сделает Рис теперь, когда он знает о его присутствии. Он до степени отчаяния умолял, чтобы его не сдавали храмовникам. Рис неохотно согласился – в конце концов, кто бы ему поверил, если бы он сказал, что по башне бродит человек-невидимка. Тем более, что этот человек не хотел, чтобы его увидели.

И он оставил Коула там, пообещав вернуться позже, и не понял, почему юноша ответил молчаливым недоверием, пока не нашел его снова через несколько дней. Тогда, Коул снова сильно удивился. Он сказал, что ему удавалось привлечь внимание людей и до этого, он мог такое, если сильно постараться. Но они всегда вскоре забывали о нем. Он просто ускользал из их памяти, и он предполагал, что с Рисом будет то же самое.

Но этого не произошло. Рис возвращался каждый раз, сначала потому что был заинтригован этой странной загадкой. Если бы он смог выяснить, что делает Коула невидимым, возможно, это помогло бы обратить процесс. Возможно, эта сила могла чему-то научить. Рис не был ученым, но интересные исследования всегда привлекали его – особенно, когда они могли помочь кому-то.

А Коулу нужна была помощь. Юноша никогда не говорил об этом, но было очевидно, что он был страшно одинок. Как бы ни было это знакомство странным или пугающим, страха никогда не было достаточно, чтобы держать его на расстоянии. Со временем, он перестал делать это для себя; конечно, Рис все ещё пытался найти правду, но это было потому, что Коул ему нравился. Разговорить юношу было нелегко, но он обладал острым умом и любопытной натурой. Он был так же отличным примером того, почему Круг не эффективен. Что если бы маги приветствовали его появление в башне, а не пугались или смеялись над ним. Что если бы ему дали понять, что его талант был не ужасающим, а уникальным и изумительным.

Поэтому они встречались так часто, как Рис осмеливался. Они играли в карты при свете светильника, и Коул показал ему некоторые из загадок, найденные им в Яме – Рис даже не предполагал, что эти предметы могут там находиться. Они разговаривали обо всем подряд, пока предметом общения были незначительные вещи. Вопросы о том, как Коул стал таким, или даже о возможности помочь ему, часто приводили к тому, что он просто растворялся в темноте.

Один раз их обнаружил храмовник, несший караул в архивах. Мужчина незаметно вошел в комнату, испугав их обоих, погруженных в раздумья над шахматной доской. Стражник постоял немного, пристально смотря, а потом спросил, всегда ли Рис играл в шахматы сам с собой. Рис с запинкой пробормотал отговорку о том, что он разрабатывает стратегии, и стражник пошел дальше, мотая головой в недоумении. До того момента Рис интересовался про себя, может дело не в том, что Коула трудно заметить, может кто-то, обладающий достаточными свидетельствами, будет нормально видеть его. Но это было не так.

А потом Коллегию Чародеев распустили.

Вслед за этим последовало усиленное внимание к каждому магу в Шпиле, а, следовательно, у Риса стало меньше возможностей для незаметных вылазок. Его визиты стали реже, и когда он приходил, то находил Коула замкнутым и апатичным. Юноша каждый раз был убежден в том, что Рис забыл его, несмотря на уверениях в обратном. Затем он становился печальным, выражая сомнение о том, что даже если Рис не забыл о нем пока, то скоро, несомненно, забудет.

Поэтому Рис удвоил свои усилия по поиску ответов. Его поиски в архивах открыли не много. Он хотел было обсудить этот вопрос с Адриан – но что бы она сказала? Что сказал бы любой другой? Даже не принимая во внимание на тот факт, что храмовники могли обнаружить его тайну, что могли ему посоветовать о человеке, свидетельство даже существования которого Рис не мог доказать. Невозможность помочь заставляла его чувствовать себя виноватым, как и мысль о том, что его визиты делают Коулу хуже, а не лучше.

Когда Рис спускался в Яму в предыдущий раз, ему пришлось искать Коула несколько часов. Это было необычно, так как обычно юноша сам находил его. Рис не осмелился звать его, вместо этого он прочесал забытые углы подземелий, где жил Коул, наполовину боясь, что может наткнуться на безжизненное тело.

В итоге он нашел Коула в усыпальнице храмовников, юноша сидел на огромном саркофаге подобно грустному ворону. Он казался нездоровым и бледным, как будто бы не спал несколько недель. Он не поздоровался, когда подошел Рис, только смотрел настороженно, и затем неожиданно спросил, считал ли Рис его умершим.

– Ты не мертв, – настаивал Рис. – Ты такой же реальный, как и я.

– Возможно, и ты не реален. Ты можешь быть демоном, посланным мучить меня.