Земля ягуаров (СИ)

- К-клементина! - позвала она громким шепотом.

- Да, госпожа?

- И-иди сюда, живо! И нож возьми! - Хотя слова были властными, речь зеленоглазой едва превышала по громкости мышиный писк. Ее голос ощутимо дрожал, и непонятно было, что произойдет в следующую секунду: грохнется ли фехтовальщица в обморок или сорвется на заливистый истерический крик. Кастиза вытащила мачете и подошла. Маленькая, покрытая испариной ладошка тотчас схватила ее за плечо.

- Там какое-то дьявольское создание. Я плохо разглядела в темноте, но оно лежит на моем одеяле. Черное и... - тут зеленоглазую передернуло.

- Паук?

- Не знаю! Нет. Наверно.

Клементина пожала плечами, видимо поняв, что от испуганной аристократки ничего большего не добиться, и откинула полог палатки. Ее взору предстали разбросанные в беспорядке вещи. Убранная в ножны ропера лежала на одеяле. Рядом с рядом с ней устроилась огромная, длиной в поллоктя, многоножка, хвост и голова которой были увенчаны тонкими рогами.

- А. Понятно, - невозмутимо сказала Клементина, когда убедилась, что ничего сверхъестественного не произошло. - Эти создания любят забираться в постель. Там тепло и безопасно. Инки называют таких многоножек пасаг хаки'иунг, соке - чапахта, а солнцепоклонники...

- Да какая, к дьяволу, разница, как их называют хоть инки, хоть мавры?! Что мне с ней делать?! Она опасна? - фехтовальщица стояла за спиной кастизы и опасливо заглядывала под полог.

- Ядовита, но не смертельно. Укус болезненный, и после него будет сильная лихорадка. Так что я бы соблюдала осторожность. Надеюсь, вы не касались ее? Когда чапахты злятся, их шкура тоже становится ядовитой.

- Омерзительно! Убери ее оттуда скорее! - Фехтовальшицу передернуло от отвращения и она отошла еще на полшага от палатки.

- Не боитесь наступить на еще одну такую же? - Клементина чуть наклонила голову, скрывая улыбку.

Фехтовальщица тут же замерла на месте, точно громом пораженная, и стала медленно осматривать почву под ногами.

- Проклятая богом земля, не даром на ней водятся такие твари, - бормотала она.

Клементина тем временем нашарила на земле длинную ветку и просунула ее под полог. Многоножка извивалась и попыталась убежать, но кастиза ловко подцепила ее сегментированное тело и выбросила отвратительное создание наружу. В следующую секунду ловкий удар мачете рассек чапахту напополам. Клементина равнодушно наткнула корчившиеся куски рассеченной твари на лезвие, и отправила их в угли костра.

Только в этот момент фехтовальщица смогла облегченно выдохнуть.

- Вот и все, - улыбнулась ей Клементина, - теперь вы можете спать спокойно, госпожа.

- А вдруг эта тварь была не одна?

- Чапахта не переносят общество друг друга.

- Ты же сказала, что вторая может подвернуться мне под ноги!

- Я пошутила.

Аристократка пошатнулась. В ее широко распахнутых от испуга глазах мелькнула мрачная тень недовольства:

- Не по христиански шутить с такими вещами!

- Прошу простить. Я не подумала, что такая мелочь может вас испугать.

- Проверь мою палатку, и можешь считать себя прощенной.

Для обыска пришлось идти к костру и мастерить факел из куска промасленного холста, намотанного на палку. Следующие четверть часа были потрачены на тщательный осмотр сумки с одеждой и трех разложенных на дне палатки одеял. По настоянию фехтовальщицы Клементина проверила уголок и каждый шов. Ни одна лесная гадина больше не попалась ей на глаза, за исключением двух небольших черных жучков, которых зеленоглазая с мстительным удовлетворением тут же раздавила каблучком сапога.

- Все в порядке, госпожа. Никаких непрошеных гостей, - Кастиза вылезла наружу и поднялась на ноги, собираясь уходить.

- Стой, - остановила ее зеленоглазая, - что делать, если новая приползет?

- Чапахта - редкий гость в этих краях, госпожа.

- Но ты же не можешь утверждать, что вторая такая же тварь не ползает поблизости, ожидая пока я усну? - И тут аристократка снова схватила кастизу за руку, с не меньшим отчаянием, чем в предыдущий раз.

- Нет, не могу. Прощу прощения, но мне больно. Вы слишком сдавили мою ладонь.

Аристократка нехотя разжала пальцы.

- Я так и знала. Ты очень ловко расправилась с этим дьявольским созданием. Так что я тебя никуда не отпускаю, будешь спать в моей палатке, - девушка говорила быстро, и несмотря на всю непреклонность речей в ее глазах застыло выражение беспомощности.

Клементина вздохнула.

- Хорошо. Я только принесу свои вещи, вы позволите?

Доминик, вернувшаяся ненадолго к углям костра, чтобы раскурить трубку, увидела кастизу, которая забиралась в палатку зеленоглазой аристократки с одеялом в руках..

- Les voies du Seigneur sont impénétrables , - пробормотала кондотьерка и вернулась на свой пост.

Аристократка лежала на боку, завернувшись в одеяло точно в кокон, и положив голову на плечо Клементине.

- Вы дрожите, госпожа. Отдать вам мое одеяло?

- Нет. То есть да. Я хочу лечь ближе.

Клементина приподняла край покрывала. Фехтовальщица немедленно нырнула под него, и изумленная кастиза поняла, что соседка почти обнажена. Маленькая и твердая грудь уверенно потерлась о ее ладонь. Клементина попыталась отстраниться, но зеленоглазая перехватила ее руку и направила ее ниже, поверх гладкого бедра, на шелковистой коже которого невозможно было найти ни единого шрама. Теплое, частое дыхание коснулось щеки.

- Да, вот так хорошо, - промурлыкала аристократка, - а теперь обними меня.

Глава VIII. Подожди, а потом торопись.

Исток реки находился в десятках лиг от побережья, в глубине материка. Там, среди холмистых взгорий и плато, мелкие ручьи, сбегавшие с омываемых облаками вершин в долины, сливались в единое русло. Новорожденный поток клокотал и бурлил, обдирая собственное ложе до каменистой подложки. Он уносил с собой крупицы земли и хлопья глины, оставляя голые, омытые водой камни, торчащие острыми ребрами среди текучей воды. В горах река была юной, непреклонной и полной сил. Перекаты, водные пороги и водопады отмечали места, где стихия земли дала бой воде, но неизменно терпела поражение. Непреклонно, словно упрямый мул, река пробивала себе путь к побережью, и у холмов не хватало сил задержать ее бег. Успокаивалась она только на равнинах, где среди тропических лесов текла размеренно и спокойно.

Грести против медленного течения было не слишком тяжело. К четвертому дню путешествия ежедневные хлопоты стали привычными. Камарада просыпалась на рассвете, и тратила пару часов на сбор лагеря, завтрак и мелкий ремонт оснастки. Затем все занимали места, лодку отталкивали от берега, после чего следовал четырехчасовой переход - Анжелика у руля, пятеро остальных на веслах. Когда солнце поднималось в зенит, и жара становилась невыносимой, делали остановку на дневной привал. После полудня поход продолжался вновь. Конкистадорки налегали на весла и гребли до вечера, попутно разыскивая просвет в зеленой стене джунглей, что плотно опоясывала оба берега. Для ночевки требовался пляж, достаточно пологий, чтобы на него можно было вытащить нос лодки, и достаточно большой, чтобы вместить несколько палаток и кострище. Такие пляжи попадались нечасто. Порой приходилось пройти на веслах лишнюю лигу-другую, что совсем не радовало гребцов.

По обоим берегам реки тянулись непроходимые заросли джунглей. Деревья стояли так плотно друг к другу, что их ветви переплетались. Стволы обильно покрывали клочья мха и болезненно-яркие пятна лишайников. Стройные кипарисы тянули вершины ввысь, пытаясь урвать кроху солнца. Рядом с ними росли коренастые сейбы с изумрудно-зеленой листвой и корой цвета старого камня. Дневной свет пробивался сквозь их раскидистые ветви, сверкая в тысячах и тысячах прорех между отдельными листьями, и стоя под одним из этих деревьев можно было легко представить, что ты стоишь в соборе под витражом из цветного стекла. Тонкие деревья сапеле с голым стволом, увенчанным метелкой ветвей, походили на соцветие укропа, только высотою под сотню футов. Они давали древесину красного цвета, гладкую и очень твердую. Старый свет ценил ее наравне с палисандром и сандалом, так что красное дерево обещало стать еще одним сокровищем земель Новой Испании.