Пятое Правило Волшебника, или Дух Огня

– Значит, ягоды не ядовиты? – уточнил Ричард.

– Нет. Это одно из чудес Создателя. Пака отлично произрастает на отравленной воде, но ягоды, что вызревают на ней, не ядовиты, и вода, что стекает в долину, профильтрованная зарослями паки, тоже чистая и безвредная. А еще там живет бабочка игрунья. Ее способ передвижения превращает ее в лакомый кусок для варфов, которые в основном питаются семенами и ягодами. Учитывая ареал обитания этой бабочки, на нее мало желающих поохотиться, кроме варфов. А теперь основное. Видишь ли, растение пака не может размножаться само собой. Возможно, причиной тому ядовитая вода, но внешняя оболочка семян крепче стали и не раскрывается, поэтому сидящее в нем растение не может прорасти. Эту проблему в состоянии решить только магия.

Зедд сощурился, развел руки в стороны и пошевелил пальцами, словно плетя нить повествования. Кэлен вспомнила, с каким интересом впервые слушала в детстве рассказ о чудесной бабочке игрунье, сидя на коленях старого волшебника в замке.

– Бабочка игрунья обладает такой магией, она заключена в пыльце на ее крылышках. Когда варфы поедают игруний вместе с ягодами паки, волшебная пыльца с крылышек бабочек в желудке птиц взламывает оболочку крошечных семян. И варфы, роняя помет, сеют семена паки, и благодаря уникальному волшебству бабочки игруньи семена паки могут произрастать. Именно в листьях паки бабочки откладывают яйца, и гусеницы отъедаются там, прежде чем окуклиться и превратиться в бабочек.

– Значит, если магия исчезнет, следовательно… Как ты сказал? Даже такие существа, как бабочки, лишатся своей магии, и пака погибнет, варфы сдохнут с голоду, а у бабочки игруньи, в свою очередь, не останется места, где смогут кормиться ее гусеницы, и она тоже вымрет? – подвел итог Ричард.

– Подумай сам, что произойдет еще, – прошептал старый волшебник.

– Ну, во-первых, старые растения паки отомрут и новые не вырастут, из чего логически следует, что вода, стекающая в долину Нариф, станет ядовитой.

– Верно, мой мальчик. Вода станет ядовитой для живущих в долине животных. Сдохнут олени. А также еноты, дикобразы, полевки, совы и певчие птицы. А заодно все звери, что питаются падалью, – волки, койоты, стервятники. Все они вымрут. – Зедд, подавшись вперед, воздел палец. – Даже черви.

Ричард кивнул.

– И большая часть выращиваемого в долине скота тоже постепенно отравится. Посевные земли тоже впитают ядовитую воду из Даммара. Это полная катастрофа для обитающих в долине Нариф людей и животных.

– А еще подумай о том, что произойдет, когда продадут мясо из этого скота, – подстегнула Ричарда Энн, – прежде чем все поймут, что оно отравлено.

– Или зерно, – добавила Кэлен.

– И подумай, какие еще могут быть последствия, – придвинулся к внуку Зедд.

Ричард переводил взгляд с Энн на Кэлен, Зедда и снова на Энн.

– Даммар впадает в Дран. Если будет отравлен Даммар, то, соответственно, через некоторое время отравленным окажется Дран. Все вниз по течению станет отравлено.

Зедд кивнул.

– А вниз по течению расположена Тоскла. А для Тосклы долина Нариф жизненно необходима. Тоскла обеспечивает пшеницей и другими злаками большую часть Срединных Земель. Они отправляют на север длиннющие обозы с зерном.

Зедд уже очень давно не жил в Срединных Землях. Тоскла – устаревшее название. Эта страна лежала на юго-западе. Огромные, как море, степи, изолированные от остальных Срединных Земель. Основное население там, которое нынче называет себя андерцами, несколько раз меняло свое название и название своей страны. То, что Зедд называл Тосклой, позже звалось Венгреном, затем Турсланом, а в настоящее время – Андеритом.

– И ядовитое зерно продадут до последнего зернышка задолго до того, как выяснится, что оно ядовито, отравив таким образом несчетное количество ничего не подозревающих людей, – продолжал Зедд, – либо же население Тосклы обнаружит беду вовремя и не сможет продать зерно. Их скот вскорости передохнет. Рыба, которую они ловят, тоже скорее всего окажется отравлена ядовитыми водами Драна. Яд проникнет на поля и убьет следующий урожай и всякую надежду на будущие урожаи. Животноводство и рыбная промышленность будут поражены ядом, зерно – тоже, и население Тосклы начнет голодать. Для жителей других стран, чье благополучие зависит от закупки зерна в Тоскле, тоже настанут тяжелые времена, потому что они, в свою очередь, не смогут продавать свои товары. Торговля окажется подорванной, и у всего населения Срединных Земель начнутся трудности: люди не будут знать, как прокормить семью. Непременно начнутся волнения среди населения. Голод и паника. Волнения перерастут в сражения, когда люди начнут повально бежать из отравленных мест туда, где уже живут другие. Отчаяние может подлить масла в огонь. И тогда может рухнуть весь существующий порядок.

– Это всего лишь твои рассуждения, – не согласился Ричард. – Не предсказываешь же ты столь всеобъемлющую катастрофу? Наверняка исчезновение магии не может повлечь за собой такие тяжелые последствия.

– Такого прежде еще не случалось, – пожал плечами Зедд, – так что предсказывать что бы то ни было весьма затруднительно. Вполне возможно, что яд растворится в водах Даммара и Драна и не причинит никакого вреда или, в худшем случае, станет локальной проблемой. А попав в море, яд в водах Драна тоже может стать безопасным, и прибрежное рыболовство не пострадает. И в конечном итоге все это окажется лишь небольшой проблемкой.

В тусклом освещении волосы Зедда напоминали Кэлен белый огонь. Старик вполглаза следил за внуком.

– Но, насколько нам известно, – прошептал Зедд, – если магия бабочки игруньи исчезнет, это вполне может повлечь за собой цепочку событий, в результате которых наступит конец той жизни, что мы знаем.

Ричард провел ладонью по лицу, будто пытаясь себе представить, как подобная катастрофа обрушивается на Срединные Земли.

– Начал что-нибудь понимать? – поднял бровь Зедд. Он немного помолчал в тревожной тишине, а затем добавил: – А это ведь совершенно крошечный образчик магии. Я могу привести тебе множество других примеров.

– Шимы происходят из мира мертвых. Такой исход вполне соответствует их целям, – пробормотал Ричард, взъерошив волосы. – Означает ли это, что, если магия начнет исчезать и первыми пострадают слабейшие, волшебство бабочки игруньи исчезнет одним из первых?

– А насколько сильна магия бабочек игруний? – развел руками Зедд. – Никто не знает. Они могут оказаться и в числе первых, и среди последних.

– А Кэлен? Она тоже утратит свое могущество? Это ведь ее защита. Магия ей необходима.

Ричард был первым, кто принял Кэлен такой, какая она есть, и полюбил ее со всей ее великой магией. В этом-то и заключался не раскрытый до того секрет и причина, по которой смертельное волшебство Исповедницы стало для Ричарда совершенно безопасным. Именно поэтому они с Ричардом и могли предаваться любви, не опасаясь, что магия Кэлен уничтожит Ричарда.

– Батюшки, Ричард, – нахмурил бровь Зедд, – ты что, не слушаешь меня, что ли? Конечно, она утратит свое могущество. Это ведь тоже магия! Вся магия исчезнет. Ее, моя, твоя. Но если вы с Кэлен просто потеряете волшебный дар, мир вокруг вас вполне может погибнуть.

Ричард провел пальцем по земляному полу.

– Я не умею пользоваться даром, так что потеря будет невелика. Но для других магия очень важна. Мы не имеем права допустить подобного.

– К счастью, это и не произойдет. – Зедд подчеркнуто тщательно одернул рукава. – Это всего лишь игра в «что, если», позволяющая убить время в дождливый день.

Ричард обхватил колени руками и, казалось, снова погрузился в свой далекий мир.

– Зедд прав, – заметила Энн. – Все это досужие домыслы. Шимы не вырвались на свободу. Что действительно важно сейчас, так это проблема Джегана.

– Если магия исчезнет, Джеган тоже утратит свои способности сноходца? – спросила Кэлен.

– Безусловно, – ответила Энн. – Но нет никакой причины полагать, что…