Круг Раскрывается: Холодный Огонь (ЛП)

‑ Закройся этим как можно лучше.

Она дала девушке мокрое одеяло.

‑ Мои птицы! ‑ воскликнула Гружа.

Даджа увидела клетку в углу.

‑ Оставь их! ‑ рявкнула она.

Девушка открыла рот, затем захлопнула его и тяжело сглотнула. По её покрытым сажей щекам потекли слёзы, оставляя бледные следы.

Если бы она начала спорить, Даджа наверное бросила бы птиц. Но молчаливое смирение Гружи сжало Дадже сердце. Пока Гружа набрасывала мокрое шерстяное одеяло себе на голову, Даджа схватила клетку за ручку из проволоки и приложила ладонь к её плоскому верху. Её сила потекла по тонким проволочным прутьям, обволакивая её магией клетку и её напуганных обитателей, удерживая воздух внутри, а огонь — снаружи. Сжимая клетку в одной руке, Даджа взялась другой за одеяло Гружи.

‑ Сможешь держаться прямо позади меня? ‑ крикнула Даджа туда, где должно было быть ухо девушки.

Кокон из мокрого одеяло кивнул. Гружа выпростала руку из-под одеяла; Даджа обняла этой рукой себя за пояс.

Она осторожно повела девушку вниз по холлу. Пламя достигло этого этажа; оно радостно бормотало в комнатах вокруг лестничного колодца. Даджа сначала отталкивала назад его, а потом и пламя, которое начало пробовать саму лестницу. По туннелю огня они спустились на первый этаж.

Даджа распростёрла свою силу по кухне и дальше, в поисках более удобного выхода. Его не было: огонь добрался до кладовой в задней части дома. Она почувствовала, как он пожирает взрывающиеся кувшины с маслом. Задняя часть здания пылала. Либо они выйдут через переднюю часть, либо не выйдут вообще.

Она заставила Гружу обнять себя за пояс, чувствуя, как пропитанное водой одеяло мочит сзади её рубаху и штаны. Даджа поставила клетку с птицами себе под ноги, и поманила потоки идущего волнами пламени. Огонь с готовностью подлетел к ней, обвиваясь вокруг её рук, обнюхивая её одежду. Даджа крепко хватала огненные пряди до того, как они обнаруживали менее защищённую девушку у неё за спиной.

Над ними застонал затрещал потолок.

Даджа начала быстро плести пряди огня, придавая пламени форму трубы из огненной сетки. Когда она протянула трубу между собой и дверью, та оттолкнула пламя на стенах и потолке в сторону, открыв дорогу. Через ячейки сети проникало лишь несколько отростков пламени, угрожая двум девушкам. Даджа взяла левой рукой клетку и пошла вперёд. Она использовала правую руку, чтобы вплетать пробивающиеся к ним куски пламени в сеть над своей головой, делая её сильнее и плотнее.

Потолок обрушился. Крыша их туннеля просела. Через две широкие дырки в её сети сверху упали куски штукатурки, но остальная часть сети выдержала вес верхнего этажа. Передняя дверь представляла из себя отверстие, перекрытое огненным полотном. Эта часть ей противилась, питаемая ветром снаружи, но Даджа была не в настроении миндальничать. Она готова была позволить пожару продолжать гореть, потому что кто-то его сюда пригласил, но ему не было позволено её задерживать.

Она сжала огненные шнуры в дверях и снова начала плести, крепко стягивая огненные нити, безжалостно составляя из них огненный квадрат. Закончив, она толкнула его впереди себя подобно щиту. Он вздулся через дверной проём как пузырь.

Даджа почувствовала прилив пламени. Пол под ней просел вниз.

Она обернулась, наклонилась, затем усилием колен выпрямилась, взваливая Гружу на плечо. С ногами и головой девушки всего лишь в дюймах от языков пламени, Даджа вышла наружу с ней и птичьей клеткой. Когда они пересекли порог, пол сзади них с рёвом провалился в подвал.

Снаружи Даджа помогла Груже встать и отпустила свои огненные плетения в доме. Огонь вернулся к своей трапезе.

Бэн махнул нескольким женщинам, чтобы они подошли. Плача, они стянули с Гружи мокрое одеяло и завернули её в сухое, поглаживая её голову, лицо и руки, будто не верили, что она была реальна. Они попятились прочь от Даджи, забрав с собой слепую девушку. Даджа вздохнула и протянула вперёд клетку с птицами, забрав серебристый щит, который она ранее поместила вокруг клетки. Зяблики защебетали тонкими голосами, когда одна из женщин забрала у неё клетку.

Даджа опустила взгляд. Её рубаха и штаны, не выдержав напора пламени, против которого оказались бессильны наложенные на них заклинания, осыпались с её тела. Пожарные и зеваки попятились, как это сделали прежде подруги Гружи.

‑ Достойно восхищения, ‑ огрызнулся на зевак Бэн, подойдя к женщине, которая всё ещё держала вещи Даджи. Он выхватил ношу у неё из рук; женщина сбежала в толпу. Бэн повернулся к Дадже и протянул девушке её сапоги и чулки. Даджа натянула сапоги, но на чулки покачала головой: с ними пришлось бы слишком много возиться. Когда она выпрямилась, одежда начала опадать с неё хлопьями. К тому времени, как Бэн развернул её тулуп и набросил его её на плечи, она осталась одета лишь в нагрудную и набедренную повязки. Морозный, влажный воздух заставил её всю покрыться гусиной кожей, а её зубы — застучать. Она подтянула к себе тепла из дома, пока её зубы не успокоились.

‑ Я бы сам тебя отвёз домой, но я тут ещё не закончил.

Бэн бросил взгляд на горевший дом, затем оглядел толпу.

‑ Если здесь рядом есть наёмные сани…

Даджа молча указала на Серга, который покинул цепочку пожарных и подошёл к ней.

Бэн посмотрел на него:

‑ Серг, так ведь? Ты — один из бригад Кагасепа?

Лакей кивнул и протянул Дадже свою руку.

‑ Отвези её домой, ‑ сказал Бэн. ‑ Если есть горячий, сладкий чай, то да ей. Прости, я должен бежать.

Он пошёл к соседнему дому, крича тем, кто стоял на крыше, и указывая на загоревшийся пучок гонта.

Даджа посмотрела на Серга и его протянутую руку: рука тряслась. Он сглотнул, и выдал дрожащую улыбку — жалкую пародию той, что не сходила с его лица тем утром.

‑ Есть боковые улочки, которыми можно доехать до Моста Эверолл, ‑ сказал он ей.

Даджа отмахнулась от его руки и последовала за ним обратно к саням. Все расходились у них с пути; впереди них люди перешёптывались. «Они привыкнут», ‑ сказала она себе, когда Серг помог ей забраться в сани. «Они всегда привыкают. Рано или поздно».

Позже, когда все зеваки разошлись по домам, он вернулся, чтобы осмотреть останки пансиона. Он тщательно проверил их, разбивая большие скопления обломков, на случай, если в их сердце всё ещё теплились угли, но истинного огня больше не было. У него ломило кости, предупреждая о грядущем снегопаде. Если и остались какие-то очаги возгорания, он скоро погибнут, покрывшись снегом и льдом.

Сифутан, но что за чудесным зрелищем она была! Как бы его не жгло видеть, как она ступает там, где он сам не мог, наблюдать её в действии было чудом. Смотреть, как пламя сгибается и меняет форму по её желанию. Она взошла по ступеням и прошла сквозь покрытые пламенем двери, будто входила в свой собственный дом. Огонь стекал по её одежде, по волосам, по коже. В тот самый миг она была красотой и ужасом, эта крепкая девушка с коричневой кожей, спокойными, задумчивыми глазами и копной тонких косичек.

Он, и зеваки, ждали, пока слепая девушка кричала — откуда ему было знать, что она была в здании? — чтобы кто-то ей помог. Потом она отвернулась от окна и исчезла. Толпа застонала. Услышала ли девушка Даджу? Или её поглотило пламя? К тому времени второй этаж уже весь горел. Пламя выбивалось из окно третьего этажа по бокам дома. Он так здорово постарался, придавая этому пожару форму, поджигая подвал с обеих сторон. Пламя взбежало по боковым стенам, как он и хотел. Он оставил выход из дома свободным, на случай если кто-то оставался внутри, потому что он пытался предусмотреть все возможности. Он честно считал, что слишком осторожничает, что в здании никого не было, когда он поджигал фитили в масляных лампах. Он ничего не слышал, когда обходил подвал и первый этаж. Если бы услышал кого-то, то оставил бы это место в покое. Никто не должен был умереть, уж точно не какая-то слепая продавщица, но пожарных нужно было испытать. Они должны доказать свои способности не на каком-то ручном огне, в предназначенном для сноса здании, а в настоящем пожаре, где нужно было беспокоиться о жизнях и имуществе.