Пробирная палата

– Три остановки в течение дня для смены лошадей, – объяснил Бардасу курьер, – и еще две ночью. Воду и еду берите с собой, а если захочется отлить, то делай это на ходу. Где твои вещи? Это все?

Бардас кивнул:

– Да, только дорожный мешок.

– И никаких доспехов?

– Нет, – ответил Бардас. – Саперы не утруждают себя доспехами в подкопах.

Курьер пожал плечами и дал сигнал конным сопровождающим.

– Наверное, ты прав. Кстати, тебе повезло – сегодня места в карете предостаточно, груза совсем немного. Если хочешь, садись со мной впереди, на козлы, а нет – так ложись сзади, если найдешь место, куда приткнуться. Решай сам.

Бардас не раздумывая поднялся на козлы, ступив на спицу переднего колеса, как делал перед ним курьер.

– Для начала поеду здесь, – сказал он, – хотя бы полюбуюсь пейзажем.

Курьер расхохотался:

– Милости прошу. Надеюсь, тебе понравятся местные скалы. Это все, что можно увидеть, пока не проедем Толламбек.

Карета представляла собой удивительное сооружение: широкая и низкая спереди, громадные задние колеса с толстыми железными ободами, прочные, размером с лук стальные пружины и массивные ступицы.

– Отлично проходит повороты, – похвалил свое транспортное средство курьер. – А еще ее практически невозможно опрокинуть, разве что если уж очень постараться. Сделано на совесть, – добавил он, похлопывая по карете здоровенной, мясистой ладонью. – Что ж, так и должно быть. Им ведь и достается. Представь, сколько всего надо перевозить. Знаешь, как нас называют? Кровеносные сосуды Империи.

Бардас кивнул. Он уже успел заметить кувшины с вином, запечатанные замысловатыми сургучными печатями, рулоны дорогих тканей, какую-то мебель, закрытую плотной накидкой, бочонок со стрелами и три или четыре деревянных сундука.

– Полный набор, самое необходимое, – прокомментировал он. – Конечно, без почты не обойтись.

Едва они выехали за пределы лагеря, как курьер подстегнул лошадей, и те перешли на легкий галоп. Колеса застучали по камням, карета запрыгала, так что Бардас расстался с надеждой на приятное путешествие и сосредоточился на том, чтобы усидеть на месте и не прикусить язык. Пейзаж, как и было обещано, представлял собой однообразную череду серых скал. Время от времени карета проезжала мимо людей и ослов, которые опасливо сторонились, прижимаясь к камням в подкопах, чтобы пропустить несущуюся громадину.

Как саперы в подкопах, подумал Бардас.

– Ты ведь герой, да? – спросил курьер.

– Ну, наверное.

– Что? Не слышу.

– Да, – крикнул Бардас. – Наверное.

– А? Ладно. Каждому свое, – проревел курьер, и эхо его зычного голоса запрыгало между скалами, как будто играло с ними в салки. – Ползать в темноте – это не по мне. Никогда бы не согласился.

– Я тоже.

– Что?

– Я говорю, что мне это тоже не по вкусу, – прокричал Бардас. – Не очень-то веселое занятие.

Курьер нахмурился.

– Ты не должен так говорить, – прогремел он. – Как-никак ты же герой, черт бы тебя побрал.

Бардас понял, что продолжать разговор на таком уровне у него не хватает энергии.

– Я, пожалуй, лягу сзади.

– Валяй.

Перебраться с козел назад оказалось не так-то просто, но в конце концов ему все же удалось переползти через ящики и втиснуться в узкую нишу. Удивительно, но, несмотря на грохот и невообразимую тряску, Бардасу не понадобилось много времени, чтобы уснуть.

Когда он проснулся и открыл глаза, то увидел стоящего над ним курьера.

– Вставай, – весело сказал почтарь. – Первая смена. На твоем месте я бы постарался размять косточки. Следующий перегон долгий.

Бардас хмыкнул и попробовал подняться, что оказалось куда труднее, чем можно было предположить. К тому времени, когда ноги обрели наконец способность шевелиться, и он неуклюже спустился на землю, уставших лошадей уже выпрягли. Свежие ничем не отличались от прежних: их прикрывали такие же буро-коричневые попоны, гривы и хвосты были также коротко подрезаны. На каждом животном стояли клеймо и серийный номер, достаточно большие, чтобы различить их даже издалека.

Курьер стоял неподалеку, поливая себе на руки и лицо из кожаного мешка.

– Хочешь освежиться? – крикнул он. – Смыть дорожную пыль, а?

Бардас осмотрел себя и только теперь заметил, насколько грязны его одежда и сапоги.

– Да, надо бы, – согласился он, и почтарь, зачерпнув воды из бочки, передал мех ему.

Вода была немного замутненная и прохладная.

– Пора ехать, – сказал курьер и, повернувшись, бросил какую-то команду одному из сопровождающих.

Бардас не расслышал, что именно он приказал. Лошадей уже сменили, и теперь двое мужчин ползали под каретой, смывая грязь с осей и проверяя штыри.

– Залезайте, – продолжал курьер. – Тронемся, как только они закончат работу, так что ждать никого не будем. Даже тебя.

Бардас кое-как вскарабкался на козлы. Он едва успел втиснуться между бочкой и деревянным ящиком, как карета медленно сдвинулась с места.

Как и обещал курьер, второй перегон оказался куда длиннее первого. Казалось, ему не будет конца. Дороги в Империи славились своей прямизной и тем, что по возможности избегали подъемов и спусков, в провинции инженеры предпочитали избегать возни с прорубкой тоннеля через какой-нибудь холм, а если и делали это в исключительных случаях, то, вероятно, только для того, чтобы доказать, что и они кое на что способны.

Бардас смотрел на кувшины с финиками, фигами и вишнями, залитыми свежим медом, на коробки со шляпками, на подставки для ног, ящики с книгами (их было много) и латунные цилиндры со свернутыми картинами. Сколько же нужно было затратить труда, проложить дорогу, срезав при этом склон горы, ради того, чтобы префект смог получить свежий виноград и последнюю антологию поэзии. Но ведь Империя могла позволить себе такое, не так ли? Почему бы и нет? Начать с того, что и холмы-то ведь не отличались особенной привлекательностью.

После второй смены лошадей у Бардаса появился попутчик. Точнее, попутчица.

– Подвиньтесь, – сказала она. Бардас посмотрел на нее и подвинулся.

– Я всегда беру с собой собственные продукты, – продолжала женщина, роясь в огромной плетеной корзине, которая с трудом поместилась между нагроможденными друг на друга и перевязанными веревками ящиками. – Слишком часто езжу этим маршрутом, чтобы травить себя правительственными пайками.

Она вынырнула из-под коробок, как крыса из дыры в полу, с плоским, увесистым пакетом из листьев лозы. Бардас ощутил запах меда.

– Конечно, чтобы в животе что-то осталось при такой тряске, – говорила новая пассажирка, – надо иметь не желудок, а кое-что покрепче. Скажу вам честно, почтовая карета для пищеварения хуже корабля.

Она была маленькая, седоволосая и темноглазая, закутанная в плотный шерстяной плащ с высоким меховым воротником, сколотым впереди несоразмерно большой и жутковатой на вид брошью. Бардас, успевший из-за жары раздеться до рубашки, смотрел на нее с невольным удивлением – женщина совершенно не потела.

– Думаете, я слишком укуталась? – не поднимая головы, спросила она, развязывая маленькими сухонькими пальчиками узел на сочащемся медом свертке. – Подождите, вот проведете в дороге пару ночей и пожалеете, что не захватили с собой что-нибудь потеплее. Вы военный, да?

Бардас кивнул.

– Я так и подумала. Впрочем, чтобы догадаться, не требуется какой-то особенный, аналитической склад ума. Кто еще может разъезжать на государственной карете, верно? Впрочем, меня-то это не касается. Никаких проблем. Да и о чем спорить, если мы теперь серьезно настроены быть единой Империей и все такое прочее. Смею предположить, что лет через двадцать люди и думать об этом перестанут. И совершенно правильно, если хотите знать мое мнение. Возьмите, к примеру, Сыновей и Дочерей Неба. Мы в это больше не верим, вы тоже (а если верите, то, значит, вы просто легкомысленный человек, чего по вам не скажешь), так о чем тогда речь? Люди есть люди, вот и весь сказ.